Аленький цветочек

Между тем на экране монитора, поделённом продвинутой цифровой технологией на три части, появилось летнее разноцветье тайболы, обветренные спины валунов, изумрудная замша мха. Вот на тропу вышел исполинский лось и, не подозревая, что на него положен глаз человека, принялся задумчиво щипать молодую сочную поросль… Изя, довольно улыбаясь, шевельнул пальцем, и камера дала крупный план – рога, огромный, исполненный мудрости глаз, жёсткая шкура сплошь в копошащихся насекомых… Суперкласс, мировые стандарты. Куда теперь деться реликтовому гоминоиду?

– Вернутся стройбатовцы и сопрут, – мстительно пообещал Звягинцев. И послал Веню за видеокассетой, заснятой в хрустальном дворце. – Вот. Мы тоже тут не только мух жопой ловим.

– Да? – спросил Шихман несколько мгновений спустя. – Не только?

Маленькая кассета нырнула в зев приёмного порта, включился демонстрационный режим, и на экране появилось хаотичное снегоподобное мельтешение, а из стереодинамиков полился монотонный, ничего не значащий шум.

– Чёрт знает что происходит! – Крякнув с досады, Звягинцев потянулся к монитору и включил ускоренный просмотр:

– Наверное, не подходит к вашей аппаратуре. Не могла же кассета бракованная оказаться?… Или камера накрылась? Вот ведь некстати…

Он не договорил, изумлённо замолкнув. Нажал кнопку покадрового просмотра.

– Изя, ты что-нибудь понимаешь? Я – нет!

По-видимому, и кассета, и видеокамера пребывали в полном порядке, и вся аппаратура была полностью совместима. На экране застыл видеопортрет в ледовом интерьере: красный от холода Гринбергов шнобель, оранжевая ткань штормовок, ядовито-зелёные спортивные штаны Крайчика. И всё. Ни скал, ни стен, ни льда, ни радужных отсветов – не говоря уже о колодце. Весь фон занимало хаотичное снегоподобное мельтешение. Хмурый Скудин, сияющая Виринея, сам профессор – все как будто висели в центре метельного вихря. Ни сводов над головой, ни опоры под ногами…

Три шестёрки

«Интересно, я для него вообще кто?.. Хозяйка-Вожак? Или так просто – источник корма, прогулок и иных удовольствий?..»

Третьего дня Чейз, гулявший на поводке, едва не снёс Риту с ног. Ему, видите ли, показалось, будто пожилая женщина, шедшая навстречу, открывает хозяйственную сумку не с какой иной целью, а только затем, чтобы угостить его булочкой. Рита с большим трудом оттащила кобелину прочь от удивлённой старушки, и среди его собачьих родственников не осталось ни одного, которого она не успела бы помянуть. Особенно по материнской линии. Полчаса спустя, когда незнакомый мужчина спросил у Риты, который час, Чейз на него гавкнул. При этом он активно пятился от мужика прочь.

«Вот так-то. Защитничек… А если на меня действительно нападут? Что ты тогда делать-то будешь? Может, сразу прочь убежишь? Дур на свете много – небось быстренько ещё такую найдёшь, кто тебя и вымоет, и расчешет, и миску с кашей подаст… И мягкий коврик подстелет…»

Рита, естественно, успела уже обессмертить Чейза в очередных похождениях своей героини. Как и следовало ожидать, новоприобретённый спутник принялся с энтузиазмом втравливать Риту-книжную в самые идиотские ситуации. Нет, он не грыз мебель, не утаскивал со стола гирлянды сосисок, не сдирал с вешалки дорогие шубы гостей. Он вообще явно не смотрел фильмов, где зрителям предлагается умиляться и хохотать над собачьими проделками. Ну так ведь жизнь обычно и бывает весьма далека от кино. Что, например, прикажете делать, если чёртова псина, толком не переварив щедрую миску домашней еды, выходит во двор и с жадностью оголодалого подхватывает с земли какую-то мерзкую кость? И при попытке отнять её ты убеждаешься, что сила сжатия зубов у крупной собаки действительно доходит до тонны?.. Книга по дрессировке советует в подобном случае приподнять пса за ошейник, перекрывая ему кислород. Подержите, мол, неслуха в такой позиции секунд десять-пятнадцать, и челюсти вашей собачки разожмутся сами собой. Очень просто. А как его приподнимешь, если он весит, пожалуй что, побольше тебя?..

Есть и ещё причина, по которой литература и кино не равняются жизни. В жизни всё зависит от того, насколько эффективно мы «расправляемся» с той или иной ситуацией. В произведении требуется не эффективное, а эффектное. Да пусть герой совершает какие угодно ошибки, пусть он или она хоть вообще погибнет в страшных мучениях, лишь бы всё это работало на художественный замысел автора. А главное, чтобы было здорово написано.

Ну а что можно написать про собаку, подобранную на улице?..

Дорожка протоптана. Спасённый пёс проказничает как умеет, создавая своему спасителю массу неприятностей и жизненных осложнений. Но в один прекрасный и якобы неожиданный момент на хозяина нападают, и тут-то четвероногий показывает обидчикам, где раки зимуют, а заодно демонстрирует хозяину – иногда ценой жизни – своё истинное отношение. Слезы, сопли. Занавес.

Сооружать подобную сцену Рита категорически не собиралась. Причём сразу по нескольким соображениям. Во-первых, из чувства противоречия. Тысяча народу про это написала, и она туда же? Фиг вам. Во-вторых – открыв однажды, что придуманное о Рите-книжной имеет свойство давать метастазы в реальность, она почти всерьёз боялась накаркать. Она ведь была отнюдь не уверена, что в критической ситуации её Чейз, изрядный-таки шалопай и балбес, окажется на высоте.

А в-третьих, Рита просто ни разу не видела, как собака защищает хозяина – Лает она на обидчика или бросается молча? Как конкретно хватает злодея? И что при этом делается с человеком – падает он в болевом шоке или пробует отбиваться? Как, наконец, выглядит собачий укус?..

Есть вещи, которые вполне можно домыслить. Но есть и такие, которые требуют от автора определённого расширения образования. Иначе продвинутый читатель лопнет от хохота и больше никогда не купит книг писательницы Жанны Осокиной. Да и всем своим друзьям отсоветует.

Рита решила обратиться к настоящим специалистам. Она порылась в телефонной книге и позвонила не куда-нибудь, а в милицейский питомник: «Мне бы собаку подрессировать… Или хоть просто проверить, как она меня от „ватного человека“…» Увы. Наше время всеобщего раздолбайства не пощадило даже профессиональных кинологов. Вместо того чтобы день-деньской возиться с собаками и зарабатывать деньги, они… решали проблемы переподчинения бухгалтерии. И на данный момент ничем помочь не могли.

Морковка на овощном лотке сразу привлекла Ритин намётанный взгляд. Этакие розовые пальчики, некрупные, нежные и сладкие даже на вид. Рита мгновенно представила, как пропустит парочку штук сквозь недавно купленную овощерезку, сдобрит подсолнечным маслом и замешает Чейзу в вечернюю кашу. И как он дочиста вылижет миску, а потом ткнётся колючей мордой ей в руки и благодарно завиляет обрубком хвоста. Рита вообще теперь на продуктовые прилавки смотрела как бы «от имени» своего пса: а это ему можно? А этого ему купить?.. А ещё вот это ему понравится?..

Говорят, молодые мамаши точно так же всё видят сквозь призму интересов своего малыша…

Тётка-лоточница в клеёнчатом переднике между тем отвлеклась от торговли и стояла к потенциальной покупательнице спиной, беседуя с лохматым подростком – сыном, наверное. Вместо тётки возле весов присутствовала девочка-старшеклассница. Именно присутствовала. В чисто физическом плане. О том, где пребывали её интеллект и душа (если допустить, что они вообще имелись в наличии), по сонной физиономии очень трудно было судить.

На ценнике значилось «каротель», что вполне соответствовало действительности, и Рита попросила:

– Мне каротели, пожалуйста. Два килограмма.

Им с бабушкой тоже пригодится – и для супа, и на салат.

Девица подняла на Риту стеклянные пуговки глаз и вялым движением, точно в замедленной съёмке, потянулась к зеленевшему под рукой кочану:

– Вам капусты?..

– Морковки, – пояснила Рита, стараясь не показать невольного раздражения. – Два килограмма.

В конце концов, и она в своё время поработала продавщицей.