Аленушка и братец ее козел

Я устала. Грязная, голодная, желающая попасть в туалет и в душ, а еще мечтающая о чае и белой чистой мягкой кровати.

Бац! Уткнувшись в спину Волка, поморщилась, от мужчины пахло мокрой псиной. Мой надзиратель обернулся и, злобно оскалившись, прошипел:

– Витаешь в облаках?

– Не-а, – нервно дернув плечом, ответила я. – Устала…

Зачем-то решила пожаловаться, но, увидев предвкушающую ухмылку на звериной морде, до меня дошла вся безнадежность этой идеи.

– Не забудь потом напомнить, чтобы я выяснил, с какой такой бешеной любовью Злата отправила нам тебя, – обронил мужчина, теряя ко мне интерес.

– А это Злата?! – опешив от такого открытия, я даже подпрыгнула.

– Ну не сама, конечно, – отмахнулся Волк и, кинув взгляд на подошедшего Тигра, добавил: – Но могла бы и в другое место тебя запихнуть.

– Вот сам ее и спросишь, – усмехнулся полосатый, обходя нашу парочку.

Спереди раздался звон ключей, а затем металлический скрежет. Казалось, что кто-то открывает очень массивную дверь. Пахнуло гарью, пылью, а быть может, грязью, и тут же оглушило человеческими криками и стонами.

– Молчать! – кто-то рявкнул так, что на несколько мгновений у меня заложило уши.

Схватившись руками за голову, я вжала ее в плечи, больше всего желая войти в дверь и оказаться дома. Судя по событиям, по местным меркам день еще не закончился. Следуя за Волком и не желая смотреть вперед, я переступила порог, который больше всего походил на рельс, оказываясь в более чем странном помещении. Кинув взор в сторону, я заметила, что дверь имеет под собой металлическое колесо. Видимо, именно так она и закрывается, проезжая по рельсу и упираясь в стену.

– Ты раньше была в аду? – поинтересовался Лис, подкрадываясь сбоку.

Чудом не взвизгнув, я кинула на него нервный взгляд и покачала головой. Налетевший ветер был слишком контрастным после нескольких часов пустынного зноя, и я поежилась.

– Тебе понравится, – нагло усмехнулся ушастый. – Тут души излечивают от пороков, очищают, иногда наказывают, но затем выдворяют, правда, они все равно возвращаются. Люди слишком любят грешить, а там, – Лис ткнул наверх, – слишком не любят возиться с грязью, им, – он выразительно закатил глаза, – подавай чистеньких и невинных.

– Дремучие они, – буркнул Волк. – Не бывает невинных, есть те, кто не признал свою вину, вот они…

На этой фразе мы вышли на балкон, и я с ужасом уставилась вниз. Перед нами раскинулось бескрайнее плато, все заставленное лабиринтами клеток, в которых находились люди. Повинуясь приказу, они молчали, лишь изредка постанывая. Мужчины и женщины неопределенного возраста, грязные, лохматые, в рубахах до колен. Кто-то стоял, кто-то лежал, кто-то сидел, но у всех в глазах отражались одинаковые эмоции, и, к своему ужасу, я их чувствовала. Это были страх, непонимание и непризнание.

– Почему? – озвучила я невысказанный ими вопрос.

– Тебе еще рано, – отозвался Серый и, вскинув руки над плато, зашипел.

– Что он делает? – выдохнула я, смотря как завороженная на бледнолицего.

– Объясняет, – буднично ответил Тигр, облокотившись на перила.

– Объясняет что?! – не поняла я.

– Какая же ты дотошная, – нахмурился полосатый. – Кто-то взломал часть клеток, выпустив еще не очищенных. Знаешь, вы, люди, странные. Живя там, – Тигр качнул головой себе за спину, да так выразительно, что я даже обернулась, – вы не задумываетесь о том, что ждет вас после смерти.

– Задумываемся, – нахмурившись, произнесла я, вспоминая о нравоучениях бабушки про душу, ад и рай.

Тигр обернулся, окинул меня насмешливым взглядом и вернулся к созерцанию клеток.

– Дело не в том, что вам говорят служители разных культов, – продолжил вещать полосатый, – дело в том, что не важно, как ты проживаешь свою жизнь, важно, с чем ты придешь к моменту, когда она прекратится. Вот смотри, ты видишь здесь детей или стариков?

Превозмогая странное давящее чувство из смеси страха и жалости, я стала рассматривать узников клеток. Я видела мужчин, женщин, но полосатый был прав, все они были активного возраста, без видимых увечий.

– Не ищи, – меж тем отозвался Тигр. – Детей здесь нет, так как их души еще не замарались, а сам факт смерти очищает. А старики… – полосатый замолк.

– А старики так долго ждут избавления, а точнее, призывают смерть, что успевают не только вспомнить все свои грехи, но и осознать их, то есть признать, – закончил Лис, плавной походкой подходя к нам. – Ар где? – спросил он у Волка.

– Серый, нашел? – меж тем поинтересовался у бледнолицего мой сторож.

– Да, дальний угол, опять вираны, и зачем Ар их держит? – опуская руки, произнес Серый, медленно оборачиваясь к нам.

– Выпустишь тех, кто готов? – поинтересовался Лис, с прищуром смотря на клетки.

– Да, открывай проход, если туда ломанутся те, кого выпустили эти черные уроды, мы просто сожжем их на границе, – будничным тоном произнес Серый.

Лис кивнул, направляясь в сторону витой лестницы, уходящей вниз. Еще раз окинув взглядом плато и отметив, что часть людей, опустив руки, молча стояли посредине своих клеток, я было набрала в легкие воздуха, чтобы задать очередной вопрос, но жуткий свист прервал мою попытку.

– Вираны! – крикнул Лис откуда-то снизу.

Я прильнула к перилам, пытаясь рассмотреть тех, кто был повинен в нашем путешествии в эту часть ада, но, кроме странных черных теней, которые быстро передвигались, словно смазанные, ничего не видела.

– Слышь, ущербная, ты как относишься к паукам? – лениво поинтересовался Тигр, вытаскивая из-за плеч мечи.

– К большим? – робко, чудом не заикаясь, уточнила я.

– Хм, ну с тебя ростом будет самый маленький, – оскалился полосатый.

– Плохо, – честно призналась я, делая робкий шажок в сторону коридора, в конце которого была, на мой взгляд, достойная дверь.

– А к крокодилам? – подал голос Волк, также вытаскивая из-за спины мечи.

– Очень плохо, – пискнула я.

– Тогда будь добра, стой здесь и ни на шаг не отходи, так как там, – произнес Волк, тыкая острием меча вниз, – как раз уникальный гибрид паука и крокодила. И поверь, ему плевать, как ты к нему относишься, он к тебе относится исключительно как к еде.