Аленушка и братец ее козел

* * *

В этот раз по глазам ударила тьма. Сделав шаг вперед, я передернула плечами, ибо странная изморозь коснулась оголенных участков кожи. А когда зрачок стал различать предметы обстановки, то с удивлением огляделась. Кабинет Златы было не узнать. Пожухлые лианы, словно веревочки, покрытые легкой изморозью, уныло обвисли. В комнате заметно похолодало, и не покидало ощущение вселенской тоски. Казалось, что само помещение оплакивало свою незавидную участь. Из-за стола медленно поднялась жабоподобная и грациозно поплыла в мою сторону.

– Каждый совершает свои ошибки, – изрекла дама, подняв руки ладонями вперед и направив их в мою сторону. – И расплата за эти ошибки тоже своя. Сегодняшний день научит тебя главному.

– Чему? – насторожилась я, внутренне сжимаясь.

– Смирению, – оскалилась Злата, пугая меня своими острыми зубами. – А любое смирение начинается с умения молчать!

Вскинув руку на уровень моих губ, она свистнула так пронзительно, что на миг у меня заложило уши. Когда же шум прошел, я попыталась возмутиться, с ужасом осознавая, что голос мне отказал. Не скрывая беспокойства, уставилась на Злату, желая получить объяснения.

– Речь вернется, когда он, – женщина сделала особое ударение на последнем слове, – тебя отпустит… Переодеть! Живо! – гаркнула Злата, хлопнув в ладоши.

Отодвинув пожухлые лианы, в помещение вошли трое карликов. Двое зафиксировали мне руки, а третий стал стягивать джинсы. Я забилась, желая вернуть себе свободу. Жабоподобная тут же подлетела ко мне и, схватив за косу, больно дернула на себя, наматывая волосы на руку.

– Не рыпайся! – прошипела Злата. – Поверь, эта расплата – самое малое за то, что ты делаешь… Учись не только слушать, но и слышать! Помни, если захочешь – все забудешь, но сейчас прими это… – женщина отпустила косу и, не обращая внимания на дорожки слез на моих щеках, прошептала: – Сегодня вернешься сюда, потом и поговорим. Будь умницей, и тогда все закончится быстро.

Восстановив дыхание после шока, что испытала, когда жабоподобная преподала мне урок, я безропотно позволила себя раздеть и одеть. Не обращая внимания на наряд, что больше соответствовал облику наложницы, я лишь дернулась, когда вокруг лодыжек и запястий защелкнулись кандалы, а также глухо просипела, когда ошейник царапнул горло.

– Дыши спокойно, тогда кислород беспрепятственно будет поступать в легкие, – медленно произнесла Злата. – Если будешь нервничать или дергаться, то ошейник, сжимаясь, начнет душить. Помни, смирение тебе наука…

Щелкнув пальцами, женщина позволила двери, ведущей в коридор, распахнуться. На пороге стоял Волк. Его взгляд был мрачен, а вся поза говорила о том, что он готов выполнить приказ.

– Ты знаешь, что делать, – сказала Злата, избегая смотреть на меня.

– Да, – кивнул мужчина.

– Потом вернешь ее сюда, – обронила женщина, отворачиваясь к столу, будто теряя интерес.

Один из карликов протянул Волку конец цепи, и мужчина, потянув за нее, заставил меня двигаться. Ровно полтора шага – такой была дистанция между Волком и мной, если двигаясь, я хотела дышать нормально. Гремя цепями, старалась не отставать, а также внимательно смотреть под ноги, ибо обуви мне не оставили.

В голове крутилась лишь одна мысль: только бы дожить до утра… Господи, помоги мне дожить до утра, а там… там… Да провалитесь вы все пропадом, но больше я сюда ни ногой!

Даже если кто-то и встретился нам на пути, то я этого не заметила, полностью углубившись в собственные страдания. Мне было не больно. Я испытывала настоящее унижение, и оно ранило куда сильнее, чем физическая боль. Фактически изнутри я разрушала свою силу воли, истребляя терпение и ставя под сомнение решимость. Когда мозг готов был взорваться от переполняющих его противоречий, мы остановились перед огромными железными воротами.

– Сейчас я проведу тебя внутрь и пристегну к трону, – глухо произнес Волк. – Не рыпайся, не причиняй себе боли больше, чем уже причиняешь.

Я попыталась воспротивиться, но из открывшегося рта вырвалось лишь глухое сипение. От безысходности на глаза навернулись слезы. Сложив руки в молящем жесте, я протянула их к мужчине, осторожно покачав головой, но Волк, пронзив меня взглядом, отвернулся, а после небольшой паузы произнес:

– Это ад, Алена. Тут нет места жалости, тут – испытания, которые ты либо пройдешь, либо нет, и тогда сломаешься. Он и так сделал для тебя больше, чем должен был, а ты… Зря ты вчера вернулась, ведь он просил. А атеркары не просят, они приказывают!

Я молча пыталась осознать, что именно хочет донести до меня мужчина с мордой волка вместо лица.

– Будь хорошей девочкой и просто тихо посиди там, где я тебя оставлю. Постарайся быть незаметной, и тогда этот день закончится раньше, чем ты думаешь. Алена! – мужчина ухватил пальцами меня за подбородок, заставляя смотреть в его черные глаза. – Что бы там ни происходило, постарайся быть незаметной! Это все, чего я прошу… – Волк запнулся. – Чего онпросит, – едва различимо произнес мужчина.

В ответ я лишь моргнула глазами, втайне надеясь, он поймет, что в моем исполнении – это несомненное да. Я постараюсь стать максимально незаметной, ибо мечтаю, чтобы все это наконец-то закончилось.

* * *

Волк кивнул и потянул за большое кольцо, что висело как раз напротив моего лица. Скрежет металла ударил по ушам. Зажмурившись, я постаралась втянуть голову в плечи. Из щели дохнуло холодом, затхлостью и пылью. Шумно чихнув, рукой отерла выступившие слезы, судорожно вдыхая пропитанный грязью воздух. Мужчина, не заметив моего физического состояния, еще раз дернул за кольцо, чем расширил проход в темное помещение, проник в него сам, потянув меня за собой. Босыми ногами я ощутила каменный пол. Под пятку попала пара острых каменных крошек. Беззвучно ойкнула и припала на подогнувшуюся ногу. Волк раздраженно рыкнул, дернув цепь на себя. Ошейник тут же напомнил о своем местоположении, ощутимо сжавшись вокруг горла. Вскинув руки, я попыталась не допустить того, чтобы два полукруга плотно сомкнулись, перекрыв мне доступ кислорода. Волк еще раз громко рыкнул и, ухватив меня за запястье, потянул вглубь помещения.

Что-либо рассмотреть не представлялось возможным. За спиной осталась полоска рассеянного света, впереди лишь неизвестность, что была хорошим кормом для подступающей паники во главе со страхом.

Эхо шагов Волка отражалось от стен и потолка. По многократному гулу я не могла определить размера помещения, что усиливало и без того проснувшуюся паранойю. Неожиданно мужчина остановился и, дернув руку, заставил опуститься на колени. Раздался щелчок, Волк погладил меня по волосам и, шепнув, чтобы я не дурила, стал удаляться. Я все еще пребывала в темноте, поэтому ориентировалась лишь на слух и тусклый отблеск, что сочился сквозь расщелину, через которую мы попали сюда. После двадцатого шага уходящего мужчины, я различила скрежет закрывающейся двери. И без того густая тьма стала фактически непроницаемой.

Очень аккуратно я ощупывала то пространство, до которого могла дотянуться. Три ступеньки, рядом с которыми я сидела, не позволили мне сделать какие-либо вразумительные выводы. Далее была металлическая основа, после нескольких минут тщательных изучений отнесенная к категории «ножка стула или кресла». Пол, на котором я размещалась, был каменным, грязным и, самое страшное, холодным. Еще полчаса на этом «ложе», и массу «приятных» заболеваний я точно приобрету.

Звук гонга заставил вздрогнуть, беззвучно выругаться и шумно клацнуть зубами. Подобравшись, я встала на карачки и, медленно крутя головой в разные стороны, старалась понять, чего же ждать?