Алёша Попович

— Пятьдесят на пятьдесят, — так же широко улыбнулся Авось, — и прогноз не изменится.

— То есть ты точно знаешь, — осторожно подбирал слова участковый, — что завтра всё неоднозначно?

— Да.

— И никакой подлянки со стороны судьбы не будет?

— Да.

— Точно?

— Точнее некуда, — старичок выпятил грудь, — других таких экспертов по удаче не существует.

— Жаль.

— Что не существует?

— Что только по удаче.

— Эх, — рассмеялся Авось, — молодо-зелено-глупо.

— Чего ругаешься?

— А по-другому повернуть ситуацию мозгов не хватает?

— Хм, — младший лейтенант задумался и несколько минут шёл молча.

Авось не торопил его, но иногда улыбался своим мыслям.

— У каждого человека есть отпечатки пальцев, — наконец, произнёс юноша, — они все отличаются друг от друга. И каждый третий раз ты будешь безошибочно называть имя человека. Правильно?

— Неправильно.

— Почему? Один раз точно, второй раз напополам, в третий раз ошибка. Я всё запомнил.

— Удача капризна, точно девица на выданье. Я могу десять раз подряд дать правильный ответ, а потом двадцать раз только развести руками.

— Ах, вот оно как! — разочарованно протянул участковый, — И что мне с этим добром делать? Как игра в рулетку, повезёт — не повезёт.

— Удача именно так и работает, — кивнул Авось, — только ты кое-что забыл.

— Не забыл, — буркнул Алексей, — удача любит смелых и мне надо сегодня соглашаться со всеми предложениями.

— И это абсолютно точно, — усмехнулся старичок.

За время их длинного разговора и неспешной прогулки, они дождались, когда дружинники посетят знахарку и вернутся в гарнизон. Алексей вошёл следом, а божок присел в стороне, подпирать спиной забор.

— Мне опять к десятнику, — объяснил Алексей дружиннику на воротах, не останавливаясь.

Десятник нашёлся у сотника, перед которым три хорошо известных участковому дружинника толкали речь о том, как им удалось в корне пресечь преступную деятельность здоровенного хмыря. Как они ему наваляли, да как сами чуть не погибли. Было жутко, страшно, но они превозмогали всей душой, всем телом. Герои, одним словом.

Алексей немного постоял за их спинами, послушал, затем громко произнёс:

— Всё так и было.

Троица героев оглянулась и бросилась врассыпную. Один спрятался за спиной десятника, двое других прижались к стенам.

— Не понял, — удивился сотник.

— Фёдор Петрович, — ответил дрожащим голосом тот, кто спрятался за спиной десятника, — это он.

— Кто он? Разбойник, грабитель, негодяй и душегуб? — лицо и голос сотника стали суровыми, — Потапыч, я тебя лично разжалую, что за бардак?

— А я своим ребятам верю! — десятник вытянулся по струнке, — Я же говорил — мутный он какой-то.

— Не бражка я, чтобы мутным быть, — проворчал Алексей, — каков десятник, таковы и солдаты.

— Ах, ты! — Потапыч стал пунцовым, даже уши запылали, — Господин сотник, разрешите проверить подозреваемого!

— Разрешаю, — неожиданно улыбнулся Фёдор Петрович, встал и указал на дверь, — все на плац.

Из казарм болтающихся без дела воинов быстренько выгнали наружу, да они и сами вышли бы поглазеть на бесплатное развлечение. Затем их построили на плацу в каре, внутри которого оказался Алексей. Набежало около роты.

— Сейчас они, — сотник указал на троицу, с которой участковый столкнулся на рынке, — покажут свой героизм, а ты — свой.

— Это предложение? — уточнил младший лейтенант.

— Да, — кивнул Фёдор Петрович, — но будет лучше, если ты с ним согласишься.

— Что можно показывать в героизме?

Вопрос сотнику не очень понравился, он хмыкнул и веско произнёс:

— Никто никому ничего не ломает. Лечить постороннего будете за свой счёт. Всем понятно?

В ответ рявкнула не только троица, но и вся рота.

— Начинайте! — скомандовал Фёдор Петрович.

Из-за роста и ширины плеч Алексея Поповича призвали в спецвойска. Только он так и не узнал, что за войска такие. Сначала его год мариновали в учебке, где каждый день проходили занятия по рукопашному бою и боевому самбо. Затем предложили выбор, или в спецвойска, про которые узнаешь только тогда, когда попадёшь в них, или дослуживать в обычную морскую пехоту.

Вдруг выяснилось, что документы Поповича не совсем в порядке. Куда только канцелярия смотрела. Пришлось делать запросы заново и ждать ответы. Ещё полгода пролетело, словно весенний ветерок. А там уже нужно было ждать новый призыв и только вместе с ним пылить через всю страну во Владивосток. Не пошлют же сержанта одного. И ни о каких спецвойсках речь больше не шла. Только морская пехота.

Уже по прибытию к месту службы где-то через месяц Алексея настиг дембель. Разумеется, перед ним Поповичу пришлось подписать кучу бумажек о неразглашении. Хотя ничего секретного за эти два года он так и не увидел.

В учебке он провёл один год и десять месяцев. И всё это время он ни разу не пропустил ни одного занятия по рукопашке и самбо.

Бесконечные захваты и выходы из захватов. Причём выходы на заломы рук, ног и прямые удары в корпус и голову. Каждый день по четыре-пять часов. Утром и вечером. Движения доведены до автоматизма.

Полгода изучается только защита. Затем к ней добавляется нападение. Конечно, год и десять месяцев — это очень мало, но ростовским дружинникам хватило выше крыши.

С одной стороны, троица уже знала, что им следует опасаться Алексея, с другой — нельзя было ударить в грязь лицом перед своей дружиной.

Ребята полезли нахрапом и в два счёта оказались на земле. Уложенные бережно, нежно, но неотвратимо. И так несколько раз подряд.

— Фёдор Петрович, разрешите мне, — раздались многочисленные голоса из строя.

Сотник приказал троице привести себя в порядок и скомандовал одному из просящих. С ним Алексей расправился одной левой. В буквальном смысле.

Сотник предложил участковому бой ещё с одной троицей, покрепче остальных. Но и тут Алексей не оплошал. Чуть тяжелее было, но справился.

Наконец, Фёдор Петрович отмахнулся от остальных просьб:

— На сегодня хватит.

— А что, можно будет завтра продолжить? — тут же раздались голоса.

— Нет, самостоятельные занятия, — отрезал сотник и посмотрел куда-то вверх.