Альфагенез

Карина посмотрела на Лукаса:

– Если я тебя оставлю, как ты будешь подпитываться?

– Синтетикой, - сказал он.
– Это помогает, когда на грани.

Все его тело напряглось как слишком туго натянутая струна. Ему не хотелось, чтобы она уходила.

– Зачем?
– спросила она.

– Вот чего ты хочешь, - сказал он, - свободу. День больше или может много дней. Но это твое. Бери.

Генри прочистил свое горло:

– «Ординаторы»…

Лукас посмотрел на него. Генри закрыл рот, клацая зубами.

Вглядываясь в лицо Лукаса, Карина спросила:

– А не ты ли мне обещал, что будешь искать меня, если я убегу?

– Да. Я обещаю тебе, что у меня реально много времени уйдет на то, чтобы найти тебя. Иди сейчас.

Карина заколебалась. В руках Лукаса зашевелилась просыпающаяся Эмили.

Лукас мог ее найти - она видела уверенность в его глазах. Если он мог найти, то с таким же успехом ее могли найти и «ординаторы», а они были бы гораздо больше мотивированы. И даже если она совершит побег, ей всегда придется жить в бегах, скрываясь от всех и боясь каждой тени. У нее не было сомнений, что Эмили была «донором». Она была в ответе за своего ребенка - ей нужно было научить ее, как защищаться, или же, когда они будут найдены, Эмили будет схвачена врасплох, в точности как это было с ней.

Карина окинула взглядом город. На этом пути лежала свобода. Даже двенадцатью часами ранее, Карина Такер мигом бы ее взяла. Но она уже была не той Кариной Такер. И такой уже никогда не будет. Была пропасть между Кариной прежней и Кариной новой, и она была наполнена телами «ординаторов». Слишком многое произошло. Это изменило ее, и не было назад пути.

Женщина, которая на днях везла четверых детей на школьную экскурсию, была мертва. Она была хорошей девочкой, доброй и немного наивной, потому что думала, точно знает, что такое трагедия. У этой женщины была маленькая, безопасная, уютная жизнь. Карина скучала за ней, и настало время оплакивать ее. Было больно отпускать ту жизнь. Так или иначе, она теряла ее, но не как бабочка, высвобождающаяся из своего кокона. Скорее как змея, оставляющая старую кожу. И эта новая Карина брала на себя все риски. Она была сильней, крепче и могущественней. Война продолжалась, и она примет участие в ней.

И даже если она испугается как цыпленок, и попытается уйти куда подальше, то воспоминание о Лукасе удержат ее от того, чтобы уйти слишком далеко. У нее было много общего с мужчиной, который превращался в монстра, чем с Джил и ее нескончаемым беспокойством из-за ремней безопасности. Сейчас она не могла оставить позади Лукаса, возвращающегося туда, где все его боялись, где Артур использовал его, не считаясь с его жизнью, где брат непрерывно пререкался и дрался с ним. У нее была Эмили. У Лукаса не было никого, и он очень сильно ее хотел. И она его хотела. Правильно или нет, ее это больше не волновало. Это было ее решение, и она сделала свой выбор.

– Решай, - сказал ей Лукас.
– Нам нельзя оставаться тут на виду.

Оставался только один вопрос. Карина сделала глубокий вдох и сократила дистанцию между собой и Лукасом. Она подняла вверх лицо и, заглянув в зеленые глаза, поцеловала его.

На мгновение он постоял в неподвижности, а потом поцеловал ее в ответ жаждущим и изголодавшимся по ней ртом. Когда они прервались, Генри уставился на них:

– Я смущен, - сказал он.

– Ну, я не могу тебе позволить возвращаться самому, - сказала Карина.
– Все избитые и печальные. Артур мог бы как-нибудь тебя убить, или Даниель разнесет дом, или у вас, Генри, получится отравить всех своей кулинарией.

Эмили открыла глаза:

– Мама!

– Привет, малышка.

– Где мы?

– В Детройте. Нам пришлось здесь остановиться на короткое время, но сейчас Лукас и Генри заберут нас с тобой домой.

Должны были быть слова, описывающие выражение лица Лукаса, но Карина не знала их. Весьма вероятно, также не знал их и Лукас. У него был такой вид, словно он не был уверен, что это: удивление, облегчение, счастье или безумие.

– Я полагаю, что в трех кварталах на север находится заведение фаст-фуда, - сказал Генри.
– Мы можем пойти туда, воспользоваться их телефоном и пить кофе, пока будем ждать, что нас подберут. Мне бы не помешало немножко кофе.

– Ты справишься?
– спросил Лукас.

– Если упаду в обморок, просто оставьте меня на улице.

Лукас проскользнул плечом под руку Генри.

– Спасибо.

И они пустились вниз по улице.

– Ты больше не мой владелец, - спокойно сказала Карина.

– Прекрасно, - сказал Лукас.

– И у меня будет собственная комната.

– Прекрасно.

– А если тебе надо будет подпитаться, то попросишь меня. По-хорошему.

Он остановился и сверкнул на нее глазами.

– По-хорошему, - повторила ему она.

– Прекрасно.

– Но, все шутки в сторону, вы ведь все еще будете готовить, правильно?
– спросил Генри.
– Вы обещали…

– Да. Определенно, я буду готовить.

– О, хорошо, - сказал Генри.
– А то я боялся, что вы уйдете и нам придется есть стряпню Лукаса.

– Я прекрасно готовлю, - сказал Лукас.

Впереди, на углу, вырос хорошо знакомый знак желтого цвета на красном.

– Мама, мы идем туда?

– Да.

– А у нас есть деньги на мороженое?

– У меня есть двадцать долларов, - сказал Генри.
– Немножко в крови, но они примут и такие.

– Примут, - жестко сказал Лукас.

Карина представила себе Лукаса, немного окровавленного и малость выжатого, который разламывал прилавок «Макдональдса» пополам. Надо надеяться, что до этого не дойдет.

– Не волнуйся, малышка. Нам дадут столько мороженого, сколько ты захочешь.

Карина глянула назад на шелуху небоскреба. На секунду она подумала, что увидела себя, махающую себе рукой на прощание. Ее новая Карина улыбалась в ответ. Люди, которые знали прежнюю Карину, будут ее осуждать, если узнают, но это не имело значения. Теперь она сделала собственный выбор.

Она положила свою руку на руку Лукаса, которую он согнул в локте, позволяя ее пальцам опереться на его мускулистое предплечье. И они ушли бок о бок в ночь.