Алхимик, который знал истину

– Ты всё это понял только что?
– спросил он меня, не спеша раскрывать всех своих секретов.

– Нет, на самом деле я давно думаю о тебе, - я посмотрел на него и рассмеялся. Слишком двусмысленно прозвучало. Впрочем, я быстро оборвал смех, а то он подумает обо мне невесть что.
– Если честно, с самой нашей первой встречи я довольно часто вспоминал тебя. А особенно после того как увидел твою руку. Это мне напомнило кое-что... Ну так скажешь, кто тебя ранил?

– Их было двое, - наконец ответил он, спустя некоторое время.
– Красивая женщина с черными волосами и белой кожей. И низкорослый толстяк с глупым лицом.

– И что же такого может быть в женщине и толстяке, что они смогли ранить воина-монаха Ишвара?
– спросил я, прищурившись. Сейчас я был полностью серьезен. Ведь неспроста он заговорил об этом.

– Они оба были очень быстры, - сказал он, особо выделив последнее слово.
– И вдобавок у них были особые способности.

– Особые способности?
– переспросил я, напрягшись. Похоже эта информация действительно важна.

– Если я наносил им раны, они мгновенно восстанавливались, - пояснил Шрам. Регенерация. Вот что он имел в виду. Причем мгновенная.
– Кроме этого, толстяк мог съесть абсолютно всё, а женщина могла превратить свои пальцы в копья и пронзала ими даже камень как бумагу.

– Быстры, сильная регенерация и особая атака, - задумчиво повторил я и задумчиво потеребил подбородок, возведя глаза к небу. А затем вновь посмотрел на Шрама.
– Есть ещё какая-нибудь особенность? Может быть отличительный внешний призрак?

– Да, - произнёс он и замолчал. А затем вновь продолжил.
– У обоих были одинаковые татуировки. У женщины на груди, а у толстяка на языке.

– И что же это были за татуировки?
– я уже догадывался, что он сейчас скажет, но мне все ещё нужен был достоверный ответ. Я даже чуть подался вперед, чтобы не упустить ничего из его ответа. Пусть увидит, насколько это для меня важно.

– Змея, кусающая свой хвост, - ответил мне Шрам. Кажется, в таком случае положено говорить 'Бинго'?

– Уроборос! Гомункулы!
– произнес я с придыханием.

Похоже, кукловод сделал свой ход. Пред моим взором предстал образ из моей прошлой жизни. Также я вспомнил и дневники моего отца. И огромный алхимический круг, для начертания которого был создан Аместрис. А его жители - сырьё для грядущего философского камня.

Мои кулаки сами сжались, а зубы стиснулись. Давно я не испытывал такой ненависти. Меня не так легко вывести из себя. Но тут было за что ненавидеть. Я могу понять убийства ради наживы, из-за ненависти. Мне даже понятны мотивы мясника Барри, маньяка убившего в Централе три года назад двадцать три человека. Но смерть пятидесяти миллионов я принять не могу.

Тут я заметил, что Шрам уже не лежит. Держась за свой правый бок, он готовился встать и броситься на меня. А в его глазах была решимость убить меня, не смотря ни на что. Даже ценой собственной жизни. Дурак. Ему не следовало идти против меня, когда я не собираюсь нападать на него. Тем более что у него не было шансов и тогда, когда он был здоров.

– Так значит, ты действительно пришёл убить меня, Эдвард Элрик?
– спрашивает он наряженным голосом.

– Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже был мёртв!
– отвечаю ему. Ненависть по-прежнему не отпускает меня. И только сейчас замечаю что мы в палатке не одни. На пороге стоял Рик и смотрел на меня испуганными глазами. Затем он бросился вперёд и встал между мной и Шрамом.

– Нет, стой! Не убивай его! Ты же сам говорил, что не желаете ему зла!
– кричит он мне со слезами на глазах.
– Ты же вылечил его!

– Такова суть всех аместрийцев. Протянуть руку помощи, чтобы потом ею же и задушить. Не так ли, Жнец?
– произносит тот, а затем кривиться от боли.
– Думаешь, я не узнал эту Ауру, эту жажду убийства? Она очень похожа на ту, что испускал Багряный алхимик, когда убивал мою семью. Вот только следует отдать тебе должное, твоя ещё страшнее. И не удивительно, ведь ты убил стольких!

– Аура?
– переспросил я. И только после этого я догадался что произошло. Моя ненависть к гомункулам и их создателям оказалась столь велика, что её заметили окружающие. Невероятно, но факт.

Я нахмурился и, прикрыв глаза, обратил свой внутренний взор на философский камень, на сотни тысяч душ, заточённых во мне. Энергия так и переполняла его, моя ненависть всколыхнула их собственные эмоции и стала резонировать с ними. Это было удивительно. Раньше я никогда не думал, что подобное возможно. Нет, я знал что члены императорской семьи Ксинга, их приближённые и алхимики практикующие альмедику востока способны распознать философский камень и даже 'читать души'. Но для обычных людей это ведь невозможно.

Однако, немного подумав, я понял, почему так вышло. Я перепутал причину и следствие. Алхимики востока и члены императорской семьи вместе со своими приближёнными не являются такими уж 'особенными' людьми. Она такие же люди как те, кто их окружают. Однако доступ к знаниям, скрытым в тайных библиотеках, позволил им развить способности, превышающие таковые у обычного человека. И это не означает что 'обычный' человек не способен достичь подобного путём тренировок. Ярким свидетельством этому - мой личный пример. Я вижу 'вены дракона' несмотря на то, что не происхожу из Ксинга. Так почему мою ауру убийцы не могут почувствовать обычные люди, если я 'увеличу мощность'?

А ненависть к кукловоду и гомункулам стала катализатором. В таком случае, неудивительно, что Шрам... испугался меня? Нет, скорее просто опасается. И не без причины. Я сосредоточился и постарался приглушить собственные эмоции, бушующий океан внутри моей души.

– Эй, вы как? Вам нужно лечь!
– услышал я крик Рика, когда пришёл в себя. Тот стоял и пытался удержать Шрама, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. Тот кривился от боли.

– Тебе действительно лучше послушать его, - произношу я.
– Иначе вся моя работа пойдёт насмарку.

– Ты... изменился, - видимо перемена, произошедшая со мной, была слишком резкой.
– Опять твои трюки?

– Просто я взял себя в руки, - отвечаю ему.
– Ненависть что ты сейчас почувствовал, была направлена не на тебя. А на тех, кто на тебя напал.

– Почему я тебе должен верить?
– с опаской спрашивает он.

– Если бы я хотел, ты бы уже был мёртв. Но я этого не хочу, - говорю ему и, поворачиваясь к нему спиной, указываю на лежанку.
– Ложись, я восстановлю все те раны, что открылись из-за моей несдержанности.