Алхимик

Монти потрясенно открыла рот, но не издала ни звука. Ей показалось, что кровь в венах заледенела и свернулась.

— К-к-каких генов?

— Не могу сказать… это уже не по моей части. Тут нужен человек, глубоко разбирающийся в молекулярной биологии.

— Насколько глубоко?

— По моим прикидкам, кто-то уровня твоего отца.

Она сглотнула комок в горле.

— Коннор, я не знаю, на что мы тут наткнулись, но в любом случае я не хочу, чтобы он имел к этому отношение.

Наклонившись, Коннор опять уставился в микроскоп.

— В том списке и твоя подруга Анна, да?

— Да, — еле слышно сказала она.

Он поднял на нее глаза. Казалось, от лица его отхлынула вся кровь.

— Монти, я не хочу даже размышлять на тему, что здесь происходит. Я подозревал, что тут замешана ДНК, и оказался прав. Это все, в чем я уверен и что могу тебе сказать.

— А как ты думаешь,что это может быть?

— Помнишь Йозефа Менгеле? Нацистского врача, который проводил эксперименты в Освенциме?

Монти читала эти жуткие отчеты о страшных экспериментах над людьми сумасшедшего доктора, который пытался удовлетворить желание своего фюрера создать расу господ.

— Да.

— Если содержимое этих капсул «Матернокса» не является результатом какой-то случайной ошибки или загрязнения, — сказал Коннор, — то в «Бендикс Шер» есть некто, рядом с которым доктор Менгеле — жалкий любитель.

72

Северный Лондон. 1953 год

— Куда ты идешь, Дэниел?

— Погулять.

— Ты слишком много гуляешь. Будь жив твой отец, он бы не позволил тебе оставлять меня в таком положении. — Лицо матери обрело мрачное выражение. — Ты идешь в какое-то греховное место?

Дэниел подошел к входной двери.

— Бог видит тебя. Бог будет знать, если алкоголь коснется твоих губ. Он покарает тебя за твои грехи, так же как Он покарал меня. — Мать наклонилась к стиральному корыту и извлекла простыню, держа ее распяленной между металлическими крюками ее двух искусственных рук.

Дэниел лишь презрительно взглянул на оловянное распятие на стенке в холле и на обрамленную молитву «Отче наш», которая висела рядом с ним.

— Тебя это не волнует, да? Бойся Бога и соблюдай Его заветы: ибо в этом подлинная обязанность человека. Екклесиаст.

Дэниел натянул пальто.

— Мирровый пучок — возлюбленный мой у меня; у грудей моих пребывает.

Лицо матери вспыхнуло гневом.

— Да покарает тебя Господь за твои гнусности!

Дэниел выразительно улыбнулся ей в ответ:

— Песнь песней Соломона. Глава первая. Стих двенадцатый, — и затем захлопнул за собой дверь.

Ее голос настиг его на садовой дорожке.

— Помнишь Книгу Иова, Дэниел? Помнишь? — пронзительно кричала она. — «Я был глазами слепому и ногами хромому. Отцом я был для нищих, и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти, и из зубов его исторгал похищенное».

Дэниел двигался с завязанными глазами. Две невидимые фигуры мягко, но уверенно вели его за руки. Он чувствовал, как изменился характер поверхности под ногами; чувствовал, как прохлада ночного воздуха сменилась теплом восковых свечей и густым запахом благовоний.

Кроме того, он ощущал присутствие большого количества людей. Сегодня вечером начиналась самая важная ночь его жизни. Все они пришли, дабы засвидетельствовать и поддержать его; он едва мог дышать и сглатывать комок в горле.

Звенели натянутые нервы. Вот он чувствовал себя могучим и сильным, возбужденным пониманием того, что приближается к цели своего бытия, а в следующую минуту ему казалось, что им владеет бесконечная слабость. Он был испуган даже больше, чем тогда, когда в первый раз очутился здесь.

Дэниела волновал ритуал инициации, который ждал его. Он никогда не спал с женщиной, его беспокоило, наступит ли у него эрекция, он боялся, что будут смеяться над размерами его пениса, который казался таким маленьким по сравнению с гигантским фаллосом Магистра Храма. И он был очень озабочен, сможет ли продержаться достаточно долго, чтобы пронзить ее и лишить невинности.

Группа ребят из школы всего пару дней назад болтала о сексе. Один из них имел дело с проституткой, но излился прежде, чем вошел в нее. Дэниел боялся позора и поношений, если сейчас с ним случится нечто подобное.

Он сжал пальцы, чтобы обрести покидающую его уверенность. Дверь закрылась; звякнули запоры, входящие в свои гнезда. Затем прозвучал одинокий удар гонга.

За ним раздался громкий мужской голос:

— In nominee Dei Nostri Satanas Luciferi exelsi!

Набирая силу, он, казалось, повис в воздухе, а затем, превратившись наконец в эхо самого себя, медленно растаял.

— Слава Сатане, — произнес другой голос, — Владыке Земли.

Это стало словно сигналом к взрыву громового хора голосов вокруг Дэниела:

— СЛАВА САТАНЕ!

Снова ударил гонг, за которым последовал мужской голос:

— Сегодня Брат Теутус станет сорок вторым Посвященным, сорок вторым Мастером, сорок вторым Сведущим в Храме Нового Ордена Сатаны. Если кто-то из присутствующих готов бросить вызов его посвящению, излагайте свои возражения — или вы будете обречены жить под угрозой вечного забвения. Говорите же во имя Сатаны!

Наступило долгое молчание. Дэниел затаил дыхание. Полтора года. Полтора долгих года он ждал момента посвящения. И теперь наконец он станет адептом первой ступени. Сегодня вечером! 30 апреля, Вальпургиева ночь;вторая святая ночь года.

Тонко звякнул ручной колокольчик.

Снова прозвучал речитатив на латыни. Тут Дэниел почувствовал, как с плеч его снимают мантию, и он остался совершенно голым, если не считать повязки на глазах. Чьи-то мягкие руки чувственными умелыми движениями стали втирать масло ему в кожу, нежные, шелковые пальцы коснулись его члена, что-то втерев в него, после чего у него возникло ощущение жжения. Он изо всех сил старался держать себя в руках, чувствуя, что внизу живота уже начинается острое возбуждение. Он собрался, напомнив себе о людях в помещении, но в то же время чувствовал, как его пенис набухает и вздымается рывками, словно обладает собственной жизнью.

И тут властно прозвучал голос Магистра Храма:

— Его Сатанинское Величество приказывает тебе, Посвященный Теутус, показать свои знания, процитировав девять Сатанинских Заповедей!

Как его и учили на репетициях, Дэниел помедлил. Ударил гонг. Он набрал в грудь воздуха и самим громким для себя голосом сказал:

— Сатана позволяет быть снисходительным к своим желаниям, а не отказываться от них!

Гонг!

— Сатана говорит, что надо наслаждаться радостями жизни, а не жить духовными мечтами!