Алхимия крови и слез

— Какое скверное начало Долгой ночи! — причитала она, затягивая завязки на платье Деи. — Мередар нанес сильное оскорбление, похитив андора. Подумать только!

Дея всё-таки решилась сказать:

— Я ведь из Мередара… меня теперь тоже ненавидят?

— Кончено, нет! Как вы могли такое подумать? Вы тоже пострадали от Мередара.

— Но я родилась там. Выросла. Это моя родина.

— Глупости какие. Ваша земля не та, где вы родились, а та, которой вы принадлежите. Вы теперь эльрионка.

— Что же, мне забыть о родине?

Дея сидела перед зеркалом. Закончив с платьем, Номи перешла к ее волосам. Она неодобрительно посмотрела в отражении на госпожу, как будто та говорила несусветную чушь. Потом торопливо опустила глаза, вспомнив, что Номи сильно ниже по статусу. Порой это раздражало Дею, но она уже видела, что в империи очень строго придерживаются иерархии. Даже Кэл вместе с Эйдарисом при посторонних вел себя не как брат, а как Воля.

— Не нужно ничего забывать, — сказала Номи. — Сила империи в Клане, а Клан — это люди. Они разные и каждый привносит что-то свое. В этом и есть суть.

Раньше Дея хотела узнать больше о Клане, но теперь ей некому было сообщать добытые сведения. Отец мертв, а брат не просто объявил войну, но еще и выкрал андора, Волю императора.

Дее и самой было интересно.

— Я думала, Клан — это и есть сила, — сказала Дея.

— Империя покоряет, а Клан объединяет. Иначе империя никогда бы не выстояла. Стать частью клана может любой. Мы все — части чего-то большего, целого. Чешуйки дракона.

Номи Вейр явно считала теперь Дею одной из них, если так рассказывала о том, о чем раньше даже не заикалась. Дея могла это понять. Дома она была частью семьи, но не столько частью народа, сколько тем, кто правит этим народом. Стоит выше. Ближе к звездам.

Клан же давал ощущение единства. Император не был выше. Просто он голова Дракона, ведь без головы всё тело ничего не стоит.

Главное, люди именно так и воспринимали империю и императора. Не как того, кто покорил их, а как того, кто ведет вперед.

— Позвольте спросить, — Номи смутилась. — Вы пойдете к его сиятельству?

— Да. Если он меня примет.

— Удачи вам. Мы все волнуемся за Великого Дракона и его род.

Номи замолчала, видимо, решив, что и так сболтнула лишнего. Дея же искренне удивлялась, как имперская дисциплина, четкое подчинение сочетаются с этой клановой мягкостью, искренним беспокойством.

Эльры с одним выражением лица ходили на охоту, на бал и на молебен кровавым богам. Но сейчас даже Дея ощущала волнение во дворце: Мередар нанес оскорбление, которое не собирались прощать. Как с удивлением поняла Дея, Кэла тоже любили. Если бы он погиб, наверняка скорбели, искренне сожалели и устроили бы пышные похороны. Но на следующий день спокойно приняли бы нового андора — потому что дракон всегда живет, какой бы части тела не лишился.

Только Кэл был не просто Волей императора, но еще и принцем. Такое Мередару простить не могли.

Шагая по дворцовым коридорам, Дея гадала, примет ли ее Эйдарис. Она не видела его с того момента, как Эли Рин пришла в императорские покои. И за прошедшие пару дней много чего случилось.

То есть мельком Дея, конечно, видела. Суровый собранный Эйдарис скупо отдавал приказы и распоряжения. Он чеканил шаг, не отвлекался на мелочи и сосредоточился на задаче. Дея не знала, что именно и как он выясняет, но официальных заявлений пока не было, и весь дворец их ждал.

Как поняла Дея, никто не сомневался, что в Мередар отправят войска. О, какая неожиданность будет для братца! Дэнар точно уверен, что на такие меры империя не пойдет.

Посол Халагарда уехал в тот же день, в который исчез Кэл. Через окно Женской гостиной Дея вместе с другими дворянками наблюдала за его отъездом со свитой. Говорили, что он направился прямиком в Халагард, чтобы о чем-то договариваться или нести весть. Принцесса Лисса вроде как отправилась с ним, но никто не знал подробностей.

Дея приготовилась смиренно ждать под дверью императорских покоев, но стражник сразу ее пропустил:

— Его сиятельство распорядился.

Конечно, Дея просила о визите, Эйдарис знал, что она придет, и всё равно она была готова к тому, что он откажет в аудиенции. У него хватает дел.

Первая комната, где обычно проходили личные встречи, оказалась пуста. Дея огляделась. Двери во внутреннюю были приоткрыты, но принцесса не была уверена, можно ли ей вот так заходить в спальню императора. В конце концов, она решила, что хуже не будет — то есть наверняка будет, но после, когда она расскажет то, за чем пришла. Всё равно, где она при этом будет стоять.

В отличие от четких шагов эльров, походка мередарцев всегда мягкая, скользящая. На кожаных подошвах их сапожек нет металлических вставок, которые любят в империи. Поэтому Дея вошла во внутренние покои куда тише, чем намеревалась.

Эйдарис сидел за столом. Огромным, cтранной неправильной формы и как будто из старого просоленного дерева. Большую часть поверхности занимали бумаги — похоже, это не только спальня, но и своеобразный личный кабинет. Дея заметила огромную кровать, аккуратно застеленную, и рядом с ней диван, на котором лежало покрывало, как будто кто-то мог там спать. На низеньком столике стоял поднос с обедом, но к нему явно не притрагивались.

Эйдарис вряд ли слышал, как вошла Дея, потому что даже не обернулся. Он не изучал бумаги, кажется, просто сидел, сгорбившись и уронив голову на руки. Вся поза даже со спины разительно отличалась от холодного непоколебимого императора, которого Дея видела с министрами и вельможами.

— Ваше сиятельство, — Дея присела в глубоком вежливом поклоне, заявляя о своем присутствии. — Стража меня пропустила.

Эйдарис вздрогнул и расправил плечи. Когда он поднялся и обернулся, то снова был спокойным императором, хотя Дея видела, что он не так уж невозмутим. Она могла легко поверить, что он не спал эти дни.

— Я рад, что ты пришла. Хотел послать за тобой. Может, ты сможешь рассказать что-то полезное о Мередаре.

Дею кольнуло неожиданное разочарование: почему-то стало горько, что Эйдарису она нужна только по делу. Хотя с чего бы ему еще ею интересоваться? Дея кивнула, и тут ее взгляд упал на поднос.

— Может, пообедаем и поговорим?

Рассеянным взглядом Эйдарис скользнул по подносу, кивнул и предложил присесть. Сам он есть не спешил, только взял в руки кусок хлеба, который явно собирался только вертеть.

— Если не будешь есть, вряд ли у тебя будут силы общаться с Мередаром, — заметила Дея. — А Кэл при возвращении тебе голову оторвет.

Эйдарис посмотрел на нее с таким удивлением, что Дея быстро поняла, в таком тоне тут вряд ли кто осмеливается общаться с императором. Но ей было плевать, она говорила правду. Хотя скользнуло сомнение, что сейчас Эйдарис выставит ее вон. К удивлению Деи, император улыбнулся и потянулся к изящной супнице. Но в следующий миг помрачнел, снова стал собранным и строгим: