Алиби с того света

Портнов выжидающе смотрел на Гурова. По лицу майора было видно, что он готов к решительным действиям, но считает тут главным московского полковника.

«Вот и хорошо, – решил Лев Иванович. – Лобовыми атаками на магазин мы только дров наломаем. Эх, была не была!»

Сыщик отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд майора, потом повернулся к инспектору ДПС и заявил:

– Слушайтесь майора, у него опыта больше в таких делах. И помните, что там женщина. Она не должна пострадать. Брать желательно вообще без пальбы. Стрелять только в самом крайнем случае и лишь по ногам. Запомнил? Ну и хорошо.

Гуров сделал несколько вдохов и плавных выдохов, чтобы выровнять дыхание.

– Калачев? – громко, уверенно позвал он. – Поговорить бы надо, Паша!

– Дайте мне уйти, уроды! – заорал срывающийся голос. – У меня тут баба, и я ее прикончу, слышь, легавый.

– Во-первых, не «легавый», а «товарищ полковник», – поправил Гуров уверенным тоном. – Давай-ка с уважением относиться друг к другу. Во-вторых, надо бы поторговаться. Зачем тебе лишняя кровь?

– Не заговаривай мне зубы, полковник! Даю минуту на то, чтобы очистить проход наружу.

– Так не делается, Паша, – ответил Лев Иванович. – Я должен убедиться, что с женщиной все в полном порядке, что она жива. А вдруг ты врешь? С чего я тебе должен верить?

– Ты!.. – Калачев что-то там сделал, и за разбитой витриной цветочного магазинчика раздался женский вскрик, а затем – громкий плач. – Ну-ка, крикни им, что ты живая!

– Паша, слушай меня! – громко сказал Гуров. – Ты не горячись. Я сейчас выйду без оружия, медленно подойду к витрине, и ты мне покажешь женщину. Потом мы с тобой поговорим.

– Не подходи, полковник, а то пристрелю!

– Не пристрелишь, Паша, – уверенно ответил Гуров, снял с себя куртку, протянул ее старшему лейтенанту и сделал шаг в сторону из своего укрытия.

Он стоял абсолютно открытый, в распахнутом пиджаке, с разведенными в стороны руками. На лице сыщика нарисовалась легкая усмешка, которая должна была показать зверьку, забившемуся в угол, кто тут диктует условия. Это было давление на психику.

– Не пристрелишь, Паша. Это тебе не нужно. Ты ведь современный человек, фильмы смотришь, новости по телевизору. Ты знаешь, как это делается. Пока мы с тобой разговариваем, ты живой. Пока ты не замаран, тебе можно не опасаться за свою жизнь. Я с тобой буду разговаривать как с нормальным человеком. Но только запачкайся кровью этой женщины, и тебе не жить, Паша. Тебя не будут беречь и пытаться брать живым, просто пристрелят, и все дела.

Гуров не врал, он просто наводил на ситуацию немного мрачных красок. Конечно, пока в руках преступника заложница, с ним будут нянчиться и вести бесконечные разговоры, лишь бы женщина не пострадала. Даже если он ее убьет, его все равно постараются взять живым, таковы правила. Но никто под пулю себя подставлять не будет. Калачева пристрелят, если он начнет оказывать активное сопротивление.

Гуров медленно подходил к витрине, все еще держа руки на расстоянии от своего тела, чтобы преступник видел, что он не вооружен, и продолжал говорить. Если в таких ситуациях подобрать правильные слова и нужные интонации, то голос переговорщика приобретает магическую силу. Он завораживает, давит на психику.

Лев Иванович много раз испытывал себя в роли переговорщика. Так уж иногда складывалась ситуация. Он прекрасно знал теорию этого процесса. Теперь все это могло ему очень и очень пригодиться.

– Сейчас, Паша, все зависит от того, как мы с тобой поговорим, что решим и каково состояние заложницы. Никто нам с тобой не поможет. Ну, где женщина?

– Стой! – заорал Калачев, Гуров наконец-то увидел его. – Замри там, где стоишь! – Преступник согнулся, прикрываясь вазами с букетами цветов, размещенными на невысокой подставке.

Где-то внизу, у его ног, сейчас скорчилась несчастная женщина.

«Дурак ты! – подумал Гуров. В этом положении и за такой вот защитой тебя не то что снайпер, даже майор из своего пугача легко снимет. Он будет прав, если не особенно разбираться в ситуации. В конце концов главное в таком положении – спасти женщину. Это вообще самое важное в работе полиции – защита людей от преступников. Это уже ваши проблемы, господа стражи порядка, что вы убили информированного преступника, что теперь вы лишились информации. Работайте, ищите других, а сейчас главное – женщина».

– Стою, Паша! – недовольно проворчал Гуров. – Чего разорался? Боишься, что ли? Если так, то очень даже правильно делаешь.

– Заткнись! – почти истерически прокричал Калачев и с усилием поднял с пола продавщицу. – Вот она, смотри. Пока живая.

Это была совсем молоденькая девушка. Ей, наверное, не исполнилось еще и двадцати. Сильно накрашенные глаза превратились от слез в два черных пятна туши. Губная помада размазана по щекам. Эта девчушка выглядела сейчас как мокрый котенок, дрожащий от холода и страха.

Сердце сыщика сжалось. Думать так нельзя, но все-таки было бы лучше, если бы там оказалась взрослая опытная женщина. Для нее испуг прошел бы почти бесследно. А для этой пигалицы все может закончиться психологической травмой. Это событие станет самым большим нервным потрясением в ее жизни. Формирование человека, как физическое, так и психологическое, завершается, по словам ученых, в среднем к двадцати пяти годам. Поэтому такие встряски в раннем возрасте крайне нежелательны. Но вот встречаются такие типы!..

– Девочка, не бойся, – уверенно заявил Гуров. – Мы уже здесь, и он тебя не тронет. Успокойся, скоро все кончится.

– Хватит болтать! – Калачев пихнул девушку на пол. – Видел? Теперь давай команду очистить мне проход!

– Проход тебе очистить? – Гуров усмехнулся и заявил: – Эту операцию с тобой на зоне обязательно произведут. Хотя ты ведь не сидел, не рецидивист. У тебя есть шанс получить не строгий режим, а всего-навсего поселение. Ты, Паша, еще можешь вывернуться, если будешь вести себя умно и слушаться меня. Правда, на тебе еще и не должно быть чужой крови.

Калачев молчал и сверлил взглядом полковника, стоявшего перед витриной. По этим признакам Лев Иванович понял, что дела плохи. Есть кровь на этом парне. Тогда все хуже. Ему есть что терять. Он может думать, что сумеет вырваться и исчезнуть. Дурак! Два раза дурак!

– А если на тебе есть кровь, Паша, тогда тебе сто раз надо подумать, прежде чем что-то предпринимать! Ты знаешь, почему я до полковника дослужился? Потому что я умный, Паша. Я работаю не в обычной ментовке, Паша, а в Главном управлении уголовного розыска. Это что-то значит. Слушай сюда, бедолага!