Алькатрас и рыцари Кристаллии

— О, — произнес Пой. — Эм, я не имел в виду тебя, Гималайя. Я говорил о Библиотекарях, которые не находятся на перевоспитании.

— Мне не нужно перевоспитание, — она скрестила руки на груди и приняла весьма недвусмысленную позу, стоя перед нами в юбке и блузке на тихоземский манер. — Я имела в виду ровно то, что сказала. И намерена доказать, что быть Библиотекарем не то же самое, что быть злодеем. Это наверняка возможно.

— Как скажешь… — согласился Пой.

В общем и целом, я до сих пор разделял мнение Поя. Библиотекари были… в общем, Библиотекарями. Они угнетали меня с самого детства. Они пытались завоевать Мокию.

— Я считаю, ты постаралась на славу, — похвалил Гималайю Фолсом. — Десять из десяти по шкале чистейшей, грандиознейшей эффективности.

Принц Райкерс в ответ лишь фыркнул.

— Прошу прощения, — сказал он, после чего вручил мне книгу на Забытом Языке и просто ушел.

— Что это с ним? — спросила Гималайя.

— Думаю, Фолсом только что напомнил принцу, что он книжный критик, — объяснила Бастилия.

Фолсом вздохнул.

— Я вовсе не хочу выводить людей из себя. Просто… разве люди смогут стать лучше, если ты не будешь делиться искренним мнением на их счет?

— Мне кажется, далеко не всем хочется знать твое искреннее мнение, Фолсом, — заметила Гималайя, кладя ладонь на его руку.

— Наверное, я мог бы с ним поговорить, — сказал Фолсом. — Ну знаете, объясниться.

Я сомневался, что принц станет его слушать, но когда Фолсом ушел за Райкерсом, решил промолчать. Гималайя с нежностью смотрела вслед целеустремленному критику.

— Ты ведь в него влюблена, верно? — спросил я у нее.

Гималайя повернулась ко мне, залившись румянцем. Бастилия тут же стукнула меня по руке.

— Ой! — вскрикнул я. (На удары Бастилии мой Талант, похоже, не реагирует. Наверное, потому что считает их заслуженным наказанием.) — Зачем ты это сделала?

Бастилия закатила глаза.

— Необязательно быть таким прямолинейным, Смедри!

— Ты же сама все время так делаешь! — пожаловался я. — Так почему мне нельзя?

— Потому что у тебя это получается плохо, вот и все. А теперь извинись перед девушкой за то, что поставил ее в неловкое положение.

— Все в порядке, — ответила раскрасневшаяся Гималайя. — Но, пожалуйста, не говори так. Фолсом просто добр ко мне, потому что знает, насколько потерянной я себя чувствую в реалиях Свободных Королевств. Я не хочу обременять его своими глупостями.

— Но ведь он сам сказал — гак!

— Он сказал «Гак»? — недоуменно переспросила Гималайя. Она явно не заметила, как Бастилия со всей силы наступила мне на ногу прямо посреди предложения.

— Прошу прощения, нам надо отойти, — сказала она, улыбнувшись Гималайе, а затем оттащила меня в сторону. Как только мы удалились на безопасное расстояние, она указала пальцем мне в лицо и сказала: «Не вмешивайся».

— Но почему? — парировал я.

— Потому что они сами во всем разберутся — не хватало еще, чтобы ты там напортачил.

— Но ведь я говорил с Фолсомом, и она ему тоже нравится! Я должен рассказать Гималайе, чтобы они перестали вести себя, как влюбленные крокодилы.

— Крокодилы?

— Ну а что? — с вызовом ответил я. — Крокодилы тоже влюбляются. Маленькие крокодильчики же откуда-то берутся. И вообще, дело не в этом. Мы должны поговорить с этой парочкой и уладить их недопонимание, чтобы они смогли двигаться дальше.

Бастилия закатила глаза.

— Ну вот как так получается Смедри: иногда ты семи пядей во лбу, а иногда — дурак дураком?

— Это несправедливо, а ты… — я замолчал. — Постой, ты считаешь меня умным?

— Я сказала иногда, — огрызнулась она. — А вот бесишь ты, как назло, постоянно. Если налажаешь, я… я не знаю. Отрежу тебе большие пальцы и отправлю их крокодилам как свадебный подарок.

Я изогнул бровь.

— Постой. Чего?

Она просто ушла. Я, улыбаясь, смотрел ей вслед.

Она считала меня умным.

В этом блаженном ступоре я простоял несколько минут. Наконец, я пришел в себя и направился к Пою и Гималайе.

— … подумай об этом, — говорила она. — В выражении «злобные Библиотекари» проблема не в слове «Библиотекари», а в слове «злобные». Я могла бы запустить программу самосовершенствования. «Анонимные сектанты-властелины мира» или вроде того.

— Ну, не знаю, — с сомнением заметил Пой, потирая подбородок. — Как по мне, смахивает на неравный бой.

— Вас, свободных королевцев, этому нужно учить не меньше самих Библиотекарей! — Когда я подошел, она улыбнулась. — А вообще, у меня такое чувство, что остальные книги надо доорганизовать. Ну знаете, единообразия ради.

Я опустил взгляд на книгу в руках.

— Делай, что хочешь, — сказал я. — Я собираюсь отнести эту книгу в какое-нибудь безопасное место. Мы, наверное, и без того потратили целую кучу времени.

— Но что, если здесь найдутся и другие важные книги? — спросила Гималайя. — Может быть, твоей матери нужна вовсе не она.

— Она, — сказал я. Каким-то образом я это знал.

— Но откуда ей вообще знать, что эта книга есть в архивах? — удивилась Гималайя. — Мы ведь и сами не знали.

— В находчивости ей не откажешь, — ответил я. — Держу пари, она…

В этот самый момент Пой споткнулся.

— Боже мой! — воскликнула Гималайя. — Ты в порядке — гак!

Последнее слово она выдала, уже когда я схватил ее за руку и нырнул в укрытие за одной из книжных стопок. Я заметил, как сбоку от нас Бастилия проделала то же самое с Фолсомом. Пой перекатился к нам, после чего встал на колени с встревоженным видом.

— Да что вы все творите? — спросила Гималайя.

Я приложил палец к губам и выжидающе напрягся. Таланту Поя — как и всем прочим — нельзя было доверять на 100 % — но довольно часто он действительно спотыкался прямо перед тем, как нагрянет беда. В Тихоземье его предвидение — ну, или неуклюжесть — спасло мне жизнь.

Я уже было подумал, что на этот раз Талант сработал вхолостую. Но потом до меня донеслись какие-то звуки. Голоса.

Дверь открылась, и в комнату вошла моя мать.