Алло, милиция?

На чай кавалеров не пригласили: у соседнего дома маячила машина «дамовладельца», то есть Бекетова, способного зайти в любой момент. Егор не боялся такого развития событий. Если бы торгаш вызверился, ничто не мешало бы спровоцировать того на рукоприкладство, пропустить удар-другой для доказательства необходимой обороны, а потом ответить. Инга точно уволилась бы немедленно и съехала после того, как приглашённый ей парень безжалостно отрихтовал работодателя.

Но — действительно, она сама должна решить, в этом Егор был с ней откровенен. Иначе ему придётся самому полностью брать за неё ответственность. Или всё же взять?

Что-то дрогнуло внутри. Встреча с Раей, слёзы на глазах… Инга открылась с неожиданной стороны. Лучшей. Соответственно, другим стало и отношение к ней. Чуть более человечным. Но она, несмотря на опасность и страх, по-прежнему собирается за деньги спать две недели с крайне неприятным ей мужчиной, терпеть издевательства и побои. Так что главное не меняется. Серьёзно относиться к связи с такой женщиной, строить планы, что-то ей обещать — вряд ли благоразумно. Сазонов, по большому счёту, прав: только не Инга Дауканте.

Надо только помочь ей выпутаться до конца из этой ситуации.

х х х

Егору нередко снились совершенно реалистические сны, цветные, с ощущениями. В школьные годы, когда жил с мамой и сестрой, эротические сновидения дарили незабываемые чувства. Правда, близость с женщиной, о которой подростку можно было только мечтать, обрывалась на самом интересном месте. Он просыпался, переполненный впечатлениями от только что произошедшего с ним, немного разочаровавшись, что чудо случилось не наяву. Ниже пояса было мокро.

С возрастом такие сны стали реже, пока не приснилась Москва и Ленинская библиотека, куда он приехал на автобусе с другими студентами. Егор обнаружил себя идущим не снаружи, а внутри библиотеки, в каком-то вспомогательном коридоре, уставленном стеллажами. Пальто исчезло, как и шапка.

Идти было чуть-чуть непривычно, он опустил глаза и увидел: обувь не его. Джинсы, о которых мечтал, но так и не решился потратить на них 140 рублей, порваны на колене, а жаль.

Именно джинсы убедили окончательно: это сон. Здорово! Можно прожить несколько часов воображаемой жизни, хулиганя и не отвечая ни за что. К примеру, выписать волшебный пендель милиционеру и скрыться от него, вынырнув из сна! Все проходящие навстречу люди — просто плод его сонного воображения, тени грёз, им предстоит очень скоро растаять без следа.

Проверил карманы и обнаружил номерок от гардероба, странный плоский предмет с кнопками по торцам, бумажник — в нём деньги, паспорт и водительские права. Документы Егора Евстигнеева, всё правильно, но абсолютно непривычного вида. Денег — несколько тысяч, Морфей позволил почувствовать себя богатым.

Взамен номерка он получил очень качественную зимнюю куртку с трикотажной шапочкой в кармане. Одевшись, вышел на улицу в яркий зимний день.

Что теперь? Самое неприятное — сон может прерваться в любой миг.

— Паедэм, дарагой?

Около Егора тормознула машина иностранного вида, усатый мужчина распахнул дверцу и зазывал внутрь.

— Куда?

— Это ты мне скажэш — куда.

А почему бы не «домой»? Он продиктовал адрес регистрации в паспорте.

— Васэмсот! Паехалы?

Ну и цены! Впрочем, чего требовать от невидимого режиссёра сна? Он бросил усачу тысячную купюру и доехал до необычайно большого многоэтажного дома, как сталинские высотки, виденные на экскурсии, но явно нового. Дверь подъезда с хитрым замком открылась, выпуская старушку с собакой, Егор скользнул внутрь.

Ключ, обнаруженный в переднем кармане, без проблем открыл квартирную дверь. В прихожей, отделанной с импортным шиком, обнаружилась миниатюрная миловидная женщина лет тридцати, максимум — тридцати пяти на вид. Она, похоже, куда-то собиралась, накрашенная и причёсанная. Блондинка.

Егор почувствовал, как напрягается член. Вот, можно безнаказанно шалить. Как в снах юности. А то наяву в общежитии перепадает нечасто, не любят его соседки.

Он скинул куртку и кроссовки, шагнул вперёд. Дама обернулась.

— Егор! Ты так рано. По маме соскучился?

Она была в очень коротком белом халате, едва наброшенном на плечи. Проглядывали стройные ноги в прозрачных чёрных чулках, державшиеся без всякого пояса с резинками, узкие чёрные трусики и полупрозрачный кружевной чёрный бюстгальтер.

— Что ты так на меня смотришь?

Блондинка запахнула халат. Егор обнял её и притиснул к себе.

— Мой мальчик! Ты так давно не был ласков с мамой!

Это поправимо. Неизвестный сценарист сновидения постарался на славу. Вот только бы киномеханик вдруг не вырубил свет, звук и прочее!

Егор подхватил женщину на руки, отметив, что его сонное тело слабое. Не важно… Он отнёс добычу на широкую двуспальную кровать, видимую из прихожей, бросил на спину и навалился сверху.

— Егорушка! Мальчик мой, что же ты делаешь?

Он сбросил свитер, джинсы и трусы, резким движением сорвал её трусики и ринулся в атаку. Иллюзорная женщина пыталась стиснуть бёдра, отбивалась и брыкалась.

Он разозлился. Сон скоро кончится, а она…

— Я сейчас тебя ударю! Честное комсомольское!

От неожиданности женщина на миг прекратила сопротивление. Егор раздвинул ей бёдра и с наслаждением вошёл, начав ритмично двигаться.

Лицо утонуло в разбросанных по подушке ароматных волосах. Руки продолжали сжимать её бёдра через чулки.

Он с рычанием кончил… Вот сейчас проснётся один, в мокрой постели…

Но ничего подобного не произошло. Парень растянулся на кровати рядом женщиной, которую только что фактически изнасиловал.

Она запахнула халат.

— Егорушка! У тебя давно не было с девушкой?

— Ну… давно.

— Бедный! Я всё о себе думаю, о тебе забыла, несправедливая была. Ты прости меня, родной. За дядю Володю. За недоразумения с папой. А что сейчас… Так уж лучше с родной матерью, чем с шалавой подзаборной. И мне кроме тебя никого не надо.

На маму, умершую с полгода назад, сексапильная блондинка не походила нисколько. Сказать ей, что он — ни разу не её сын, а другой Егор Евстигнеев, не поворачивался язык.

Она — мама взрослого парня? Получается, ей же за сорок… А на вид и на ощупь такая аппетитная!