Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 5
Шрифт:
Через некоторое время Ваня заметил, что на следующий день после попоек и гулянок у него не только пропадал интерес к научным занятиям, так как элементарно болела голова, бурлило в животе, а на душе, как принято говорить, кошки скребут, но вдобавок ко всему по телу разливались какие-то неосознанные страхи и тревога. Сердце же при этом билось как птица в клетке. Хотелось только одного – лечь, закрыть глаза и никого не слышать и не видеть. Постепенно терялся интерес не только к научным занятиям, но и к жизни вообще.
Может быть, такое депрессивное состояние Ивана можно отнести к впечатлительности его натуры, к тонкой организации его интеллектуальной материи (мозга), которая противилась атаке молекул сивушных масел некачественного спирта и сигаретного никотина.
Так или иначе, но Ваня переболел этой дурной болезнью и дал себе обет: к спиртному и сигаретам не прикасаться. Психика Ивана постепенно пришла в равновесие, голова просветлела, в глазах появились искорки, а в движениях – бодрость и уверенность в себе.
Всё в Иване
Вот в таком состоянии духа Иван и прогуливался по своему небольшому, но родному районному городку с населением не более ста тысяч человек. Выйдя на главную улицу, залитую рекламными огнями, он обратил внимание на обилие различных маленьких кафе и больших ресторанов, аптек и частных магазинов, похоронных бюро, адвокатских и риелторских контор, нотариальных заведений.
Вывески кафе и ресторанов призывали к откровенному пьянству и псевдопатриотизму. Например, кафе «Будьмо!». Что будьмо? Пить? Думать? Разговаривать о деле, о жизни? Но вряд ли в кафе, в котором спиртное продаётся на разлив, можно думать о деле и о жизни серьёзно и продуктивно. Кафе «За нас!». Что за нас? Прежде всего приходит на ум идея: давай выпьем за нас и закусим одной конфеткой, полученной на сдачу, на троих. Повод при этом не ищется, так как всё происходит на бегу: либо на работу, либо с работы. Как правило, пьют за здоровье друзей, пропивая при этом своё личное здоровье. Пивная «Пиво моей Батькивщины». Как будто пиво моей Батькивщины, то же самое, что пиво моей родины, не является алкогольным напитком в первую очередь для молодёжи своей Отчизны. И пиво моей родины не является таким же вредным для ума и сердца молодых людей, как, например, пиво Чехии или Германии. Короче говоря, тезис таков: пейте, граждане, пиво пенное – любите свою Родину – больше ни о чём не думайте – всё остальное Родина сделает за вас сама. Тогда напрашивается другой тезис-вопрос: что Родина сделает для тебя, когда через десятки лет, а может быть и раньше (у каждого человека по-разному), ты станешь пивным алкоголиком, готовым в конечном итоге «в час пик для своей иссохшейся души» за бутылку пива продать не только родину, но и мать родную. Ресторан «Казацкий». Тезис очень простой. Если ты настоящий казак (а ты настоящий герой!), то опрокинуть пару бокальчиков пива или пару рюмочек водочки под горячий обед ты просто обязан за свою принадлежность к казацкому роду. Противотезис: ух ты какой, не хочешь выпить с казаками, а может быть, ты турок или басурманин? Кафе «Гетман». Тезис: если ты настоящий патриот, настоящий украинец, то почтить память народного гетмана (имя не имеет значения) чарочкой хорошего вина или наливочки ты просто обязан. Пивная «Хуторок». Тезис: у нас на хуторке можно расслабиться как у себя дома. Да и стоимость самогона намного ниже, чем стоимость бутылки водки в дорогих ресторанах. Так что, братцы, наливайте и пейте за свою малую родину: за свой дом, за свою улицу, за свой маленький хуторок на окраине города.
И перечень таких ресторанов, пивных и забегаловок можно продолжить писать довольно долго. Но чтобы понять общегосударственную тенденцию в «алкогольном вопросе», приведённых примеров, как нам кажется, будет достаточно.
Иван хорошо помнил, что на пересечении центральной улицы города с улицей Сеченова должна стоять его родная школа. Но увы… Её там не было. Точнее, здание стояло, но школы в нём не было. Там располагался роскошный мебельный супермаркет «Мегапол». Рекламный щит этого универмага указывал на то, что здесь вы можете найти мебель от Калининграда до Пекина. Когда же Иван поинтересовался, где школа, ему ответили, что ввиду превышения смертности над рождаемостью (вот уже несколько лет подряд) классы постепенно опустели, поэтому школы стали объединять, то есть часть из них начали просто закрывать. А чтобы выражение «закрыть школу» не раздражало нервы общественности города, этот процесс назвали оптимизацией. Другими словами, обычный процесс «прихватизации» имущества учебных заведений города замаскировали псевдонаучными терминами и понятиями. При этом городской отдел народного образования получал побочную выгоду от закрытия школ, а именно: нагрузка на учительский состав возрастала, качество образования и воспитания падало, а в конце финансового года образовывалась колоссальная экономия заработной платы учителей. Эта экономия оседала в карманах заведующего городским отделом народного образования, инспекторов и бухгалтеров. Получался парадокс: тот, кто больше всего проводил времени с детьми в переполненных классах, больше всего отдавал сил, энергии и здоровья обучению и воспитанию подрастающего поколения, имел от этого процесса в денежном эквиваленте меньше всего. А тот человек, который инспектировал и проверял работу учителя, хотя в первую очередь он должен помогать молодым учителям в работе, создавая новые методики обучения и воспитания, или поддерживать учителя-новатора в его педагогических экспериментах и новациях, а не гнобить его параграфами инструкций и предписаний, имел от этого процесса в денежном эквиваленте в два раза больше, чем учитель-пахарь.
У беспокойного
пытливого читателя сразу же возникают далеко не праздные и риторические вопросы: «Друзья! А как же быть с христианской моралью? Куда же подевалась вселенская справедливость?». Но оказывается, что истинно ценные вопросы должны звучать несколько иначе: «Как быть всем в такой ситуации? И как исправить такое положение вещей?».К сожалению, такие вопросы никто не задаёт.
В итоге пустующие школьные здания постепенно стали выкупать богатые люди из столицы и областных центров и потихоньку перепрофилировали их под свой бизнес.
Учителя же, попавшие под сокращение кадров, уходили работать реализаторами на рынок или продавцами в супермаркеты, образовавшиеся на территориях закрывшихся школ. Как видим, от «великого и прекрасного, вечного и разумного» до «практичного и прозаичного» действительно один шаг.
И этот шаг был сделан.
Сколько ни шёл Иван по главной улице города, но так и не смог найти «Ромашку» – садик своего детства. Вместо него красовался продовольственный магазин «Ромашка», над центральным входом которого в неоновых огнях светилась большая рекламная ромашка. В центре цветка на жёлтом фоне было написано число 24, что означало круглосуточный режим работы. А на восьми белых лепестках ромашки были перечислены основные товары магазина: водка, пиво, вода, джин-тоник, колбаса, сыр, рыба, хлеб.
Пройдя дальше, Иван заметил, что исчезли также и ясли «Стриж», и детский садик «Колобок».
В «Стриже» организовали похоронное бюро «Утешенье» с рекламной вывеской «У нас лучшие, красивые гробы и ритуальные услуги. А цены? Они просто смешные! Так что плакать не надо…». И надо вам сказать, что эти красивые гробы и ритуальные услуги действительно были на улёт, в скорости с которыми не сравнится ни один даже самый быстрый стриж.
В «Колобке» образовалась одна из контор налоговой инспекции – налоговая полиция. Из иномарок, которые постоянно то подъезжали, то отъезжали от конторы, постоянно сновали туда-сюда какие-то люди (наверное, налоговые полицейские, «арестованные предприниматели»: одни просящие что-то, другие дающие…). Издалека, если хорошо присмотреться, все они походили на колобков: все они были круглые, с лысыми крупными головами и без шей. В коротких пухлых ручках они держали раздутые папки (вероятно, прячущие в своих чревах «выбитые» с одураченных предпринимателей деньги, штрафы, взятки и какие-то документы). Колобки на своих толстых ножках быстро перебегали из машины в здание инспекции, быстро совершали очень важный, с их точки зрения, государственный обет или акт (а точнее ритуал) и также быстро цокали обратно к своим иномаркам.
«Господи, – подумал Иван, – неужели это всё мой родной город».
Пройдя дальше, он узнал силуэт здания Дома детского и юношеского творчества (ещё раньше он именовался Дворцом пионеров), где располагались кружки по интересам. Ваня вспомнил, что девочки его класса чаще всего записывались в кружки танцев и музыки – все они хотели быть балеринами или известными танцовщицами, а мальчики посещали кружки моделирования и спорта – они мечтали стать лётчиками, космонавтами или известными спортсменами. Ваня с другом Юрой Леоновым записался в кружок юного астронома. Они так подружились с учителем-методистом, обходительным и любящим ребятню уже немолодым человеком – Виктором Петровичем Митренко, – что вместо положенных трёх дней в неделю бегали к нему в маленькую самодельную обсерваторию почти каждый день. В старенькие, но довольно мощные телескопы они впервые увидели (используя специальные светофильтры, защищающие глаза наблюдателя) тёмные пятна на Солнце. И очень были этому удивлены. Они впервые, благодаря умению и терпению Виктора Петровича, узнали, что Солнце и Луна не стоят на месте и довольно быстро уходят от прицела телескопа. И это их тоже очень удивило, хотя они (как казалось им, юным философам-астрономам) и так знали, что всё во Вселенной движется и меняется, но чтобы с такой скоростью: не успеешь навести прицел телескопа на центр Луны или Солнца, как он (прицел) уже на краю диска астрономического объекта… Чудеса, да и только! Ваня и Юра млели, наблюдая созвездия Млечного Пути, а Виктор Петрович в это время рассказывал им очередную байку древнегреческой мифологии об истории Млечного Пути.
– Орлы, а вы знаете, как образовался этот самый Млечный Путь?
– Откуда, Виктор Петрович? – заёрзали на своих местах мальчишки в ожидании красивой сказки.
– У богов Геры и Зевса родился сын Геракл. Мальчик рос смышлёным и крепким. Зевс был бесконечно рад рождению сына; он сразу же увидел в своём маленьком мальчике настоящего воина-победителя. И вот однажды, когда Гера кормила сына грудью, Зевс вырвал Геракла из её рук и стал демонстрировать ему свой боевой меч, который красиво отражался в лучах Солнца. В этот момент молоко потекло из груди Геры; божественные капли падали на ладони богини и тысячами брызг разлетались по небу, образуя Млечный Путь.
– Я понял, в чём дело, Виктор Петрович, – улыбнулся Иван.
– И я понял, почему так много молока на небе разлито, – повторил Юра, предварительно пошептавшись с другом.
– Так что же вы поняли, братья-астрономы? – сразу же определил, куда уводят разговор подростки, старый учитель.
– Уж больно большие сиськи были у Геры, – усмехнулся Юра и показал на своей груди растопыренными руками воображаемый бюст богини.
– Поэтому и молока, а потом уже и звёзд стало много на небосводе, – добавил Ваня. – Правильно, Виктор Петрович?