Алмазная королева

Большей подлянки, чем помереть накануне отправки и без того задержанной ими из-за паршивца Лагутина партии камней, Вера Гавриловна сделать напоследок своему мужу не могла. В довершение ко всему сопляк Юрка даже не удосужился сообщить отцу, что куда-то бесследно исчез Кропотин, в обязанности которого входило курирование отправки камней на таможне. О том, что этого козла нет нигде уже больше суток, генерал узнал всего-то час назад, да и то благодаря тому, что Куролепов решился-таки через голову Юрки позвонить Березину, как выяснилось, аж из Якутска.

Звонок Куролепова застал Валерия Андреевича в кабинете главврача больницы. И в нарушение всяческих приличий ему пришлось прервать витиеватые выражения соболезнования тощего, глядевшего на него с испугом профессоришки и выскочить в коридор.

— Какого дьявола, — зашипел Березин, метнувшись в угол за какое-то разлапистое растение в кадке, подальше от снующего по коридору медперсонала, — какого дьявола ты мне звонишь?! Из какого еще Яку…

Почтительности в голосе Куролепова стало гораздо меньше, и генералу пришлось выслушать этого отморозка, из слов которого он понял главное: Кропотин исчез, причем Юрий почему-то был уверен, что тот улетел к Ойунскому, Ну допустим. По каким таким причинам старый козел до такой степени понадобился Юрке, что он отправил за ним лично Куролепова?!

«Специализация» этого отморозка была генералу хорошо известна, но мысль о том, что Юрий с Татьяной вопреки его приказу продолжают действовать за спиной Валерия Андреевича, показалась столь нелепой, что он отмел ее сразу. Куролепов еще нес какую-то чушь про какую-то девку, но Березин его уже не слушал, поглощенный неожиданным известием о пропаже Кропотина. Со старым козлом он в свое время разберется по-свойски, найдется он, никуда не денется. Вопрос упирался для Березина в первую очередь в другое: если Кропотин не объявится до завтра, кто, спрашивается, будет сопровождать камешки на таможне? Юрка недееспособен. Ему самому светиться по такому делу — полное безумие.

Генерал с ненавистью посмотрел на ни в чем не повинный мобильник, из которого сквозь многочисленные помехи, треск и шипение изредка прорывался сиплый голос Куролепова, и ткнул в кнопку, прерывая связь. С каким наслаждением он сейчас отшвырнул бы от себя трубу, разбив ее на мельчайшие кусочки, дав выход своей ярости. Скрипнув зубами от раздиравшей его злости, Березин понял, что возвращаться в кабинет главврача, где к тому же рыдает оказавшийся настоящей размазней (весь в мать) Юрка, нельзя.

Конечно, можно взять Юрия за шкирку, выволочь из больницы и вытряхнуть из того правду, но… О черт! Угораздило же его супругу скончаться именно сейчас, в момент, когда Валерию Андреевичу более чем когда-либо не до нее!

Березин и сам не заметил, как достиг нижнего холла для посетителей, очевидно инстинктивно стремясь покинуть больницу как можно быстрее. В холле царил полумрак, и генерал слегка вздрогнул от неожиданности, когда навстречу ему шагнула женская фигурка, сразу им не замеченная.

— Привет, — пробормотала Татьяна.

И Валерий Андреевич аж задохнулся — то ли от радости, что уж теперь-то есть на ком сорвать злобу, то ли от новой волны ярости, полыхнувшей внутри. Воистину на ловца и зверь бежит! На сей раз, в образе этой шлюхи, которая уже не менее недели прячется от него, даже на звонки и то не отвечает, тварь обнаглевшая!

— Только не ори! — Татьяна опередила его на долю секунды. — Кажется, у нас на «хвосте» какой-то тип из Генпрокуратуры повис.

Генерал витиевато выматерился и, едва справившись с собой, прошипел:

— У кого это — у нас? Что за тип, откуда взяла?!

— Мне позвонил Луганский, предупредил. И насчет меня, и насчет тебя. Фамилия какая-то такая. Что-то, кажется, восточное. Сейчас. Ах да, Турецкий. Не знаешь, есть такой? Есть, конечно, я его сама видела на приеме у Луганского.

Березин сделал шаг по направлению к Монаховой.

Что-то, видимо, было такое в его лице, отчего та, тихо охнув, отскочила к стене. Но Валерий Андреевич внезапно успокоился и даже слегка улыбнулся.

— Турецкий, говоришь, — тихо, с какими-то непонятными Татьяне интонациями произнес он. — А ну-ка пошли, детка. Ты, надеюсь, на колесах?

— Конечно, — неуверенно отозвалась Монахова, безуспешно пытавшаяся разобраться в состоянии генерала.

До машины они дошли молча. И едва только Татьяна села за руль, а Березин очутился рядом, как совершенно неожиданно для нее Валерий Андреевич сгреб в кулак роскошную платиновую гриву женщины и, не обращая внимания на ее вопль, резко дернул назад:

— А теперь колись, сучка, чего вы там наворочали на пару с моим сыночком! А главное — куда ты подевала своего козла?!

22

Из распечатки прослушивания разговора, состоявшегося между фигурантами по делу «Алмаз»:

«Генерал Березин В. А. Заткнись, сучка!

Монахова Т. Н. Ты просто спятил! Как ты смеешь.

Генерал. Рассказать как?! Забыла, шлюха дешевая, из какого дерьма тебя вытащил?! Ну?!

Монахова. Да не знаю я, где этот старый козел. Мне он через горничную передал, что в Якутск летит, там, наверное, и есть!

Генерал. Хрена лысого он там! Ну Татьяна, гляди: если знаешь и брешешь, ты у меня пожалеешь, что вообще на свет родилась.

Монахова. Господи. Да с какой это стати мне его покрывать, сам подумай?

Генерал. А лажовина эта откуда, насчет Турецкого? Что тебе говорил наш Луганский? Быстро и подробно. Ну?!

Монахова. Позвонил мне где-то минут сорок назад. Не знаю, наплел или нет, но Турецкий этот самый был у него на юбилее, мне его даже представили.

Генерал. Твои тусовки меня не интересуют, дальше!

Монахова. Сам говорил — дословно. Ну Луганский сказал, что якобы на его юбилей Турецкий пришел специально, чтобы со мной познакомиться, они вроде бы до этого и знакомы-то были шапочно. Перед юбилеем Константину Степановичу позвонил кто-то из большого начальства и предупредил. В общем, Луганский конечно же мне доверяет, потому и рассказал: еще он сказал, что я тут вроде бы ни при чем, что со мной попробовали завязаться из-за знакомства с тобой. Ну и с Юрой, конечно. Юра в больнице?

Генерал. Заткнись! Не твое дело, где Юра! Значит, говоришь, ни при чем?

Монахова. Это не я говорю, а Луганский!

Генерал. Не визжи, тварь! И на дорогу гляди, а не на меня, на дорогу!

Монахова. Это все из-за тебя. Нельзя меня дергать, когда я за рулем, вообще никого нельзя! Господи, куда мы едем?!

Генерал. Поворачивай, жми к своей хазе. Да не сюда, там кирпич, совсем, что ли, спятила, дура?!

Монахова. И что мы будем у меня делать? Квартира пустая, нет никого.

Генерал. Вот мы и проверим, нет или есть.

Монахова. Если ты снова про Кропотина, так у него даже ключа от моей квартиры нет.

Генерал. А у кого есть?

Монахова. У Юры. У меня, конечно. Все.

Генерал. Что ж, если у тебя, значит, и у муженька твоего может быть!

Монахова. Да с какой стати?!

Генерал. Ас такой, что вы с Юркой совсем оборзели, чуть ли не под носом у него трахаетесь. Почему бы ему не захотеть своими глазами ваше гнездышко увидеть? Ну а уж копию с ключей снять — ха!

Монахова. Чушь. А вообще-то дело твое, мне все равно, куда ехать».

— Ой, Танечка, господи, какое счастье. Я уже хотела милицию вызывать! Звоню вам, звоню, а вы недоступны. Вы в курсе уже, да?

Татьяна, только что вошедшая в подъезд, с недоумением уставилась на бросившуюся к ней от лифта соседку.

Валерия Сергеевна, жена какого-то бизнесмена, практически не бывавшего дома, славилась среди как близких, так и дальних знакомых двумя вещами: несусветной глупостью и неуемной болтливостью. Она была последним человеком, которого Монахова хотела бы видеть в данный момент.

— В курсе, собственно, чего я должна быть? — Татьяна брезгливо покосилась на черную болонку, копошившуюся у ног соседки, и шагнула в сторону, уступая обеим дорогу.

— Как, вы не знаете?! Во-первых, сегодня у вас в квартире были какие-то подозрительные люди! Мы с Бобби слышали страшный шум, а может быть, и выстрелы, мы как раз хотели прогуляться.

— А во-вторых? — без всякого почтения перебила ее Татьяна.

— Во-вторых, — голос соседки стал значительно суше, — дверь в вашу квартиру открыта, и уже довольно давно. Конечно, если бы там, как это описывается у Донцовой, находился труп, мой Бобби обязательно бы среагировал, он, вы даже не представляете, какой умный!