Алмазная реальность

– Если это люкс, как у них в остальных номерах? – поинтересовалась Вуду.

– И не спрашивай… Ладно, будем думать о работе и о еде. О чем в первую очередь?

– О еде, – сказала Вуду.

Спустившись вниз, мы поинтересовались у дежурной, где тут лучше перекусить.

– Знаете, в ресторане при гостинице этого лучше не делать, – доверительно сказала она, строя мне глазки, – Дальше по улице есть маленькое частное кафе, там цены повыше, но кормят хорошо, вкусно.

– Я выцарапаю этой жирной дуре ее маленькие гляделки, – прошипела Вуду, когда мы вышли на улицу. – Видел, как она на тебя таращилась?

– Успокойся. Ты, никак, ревнуешь?

– Вот еще. Просто очень противная жирная баба. Не люблю таких.

Частное кафе оказалось симпатичным. Стилизованное под старину, с портретом какого-то господина на стене.

– Президент Кучма, – сказал пожилой вислоусый хозяин, чистивший ножи. – Хороший был человек…

Поскольку мы оказались единственными посетителями, нам уделили максимум внимания. Я заказал украинский борщ с пампушками, яичницу с салом и салат. Без выпивки, хотя хозяин усиленно предлагал «горилку».

– Съешь вот это. – Я положил перед Вуду маленький блистер с красными горошинками. – Две штуки.

– Компенсатор? Мы же не в Африке.

– Зато на Украине. Тут хотя мутагенами и не пользовались, но атомная станция рядом, и вообще с экологией дела нехороши. Так что глотай и не протестуй.

– А чего протестовать… – Она проглотила горошинки. – В Африке пачками жрали.

Перекусив, мы поблагодарили хозяина кафе – называлось оно, кстати, «Степан Бандера» – и отправились обратно в гостиницу. Я порекомендовал Вуду лечь спать или посмотреть стерео, а сам решил не терять времени даром и сходить в секту, благо тут каждый должен знать, где ее штаб-квартира.

Первый же автомобиль, черный «форд», с готовностью остановился. За рулем сидел пацан в малиновой куртке и кепке с ужасающе длинным козырьком, который, казалось, упирался в лобовое стекло. Он жевал что-то химическое – в салоне пахло фальшивыми апельсинами.

– Послушай, приятель, знаешь, где тут у вас сектанты?

– Все знают, – хмыкнул он, обдав меня новой порцией едкого апельсинового аромата. Наверное, какой-то дешевый легкий наркотик из разрешенных на Украине, иначе бы в машине не жрал.

– Довезешь?

– Вообще-то я на работу еду… – Он явно набивал цену.

Я порылся в кармане, нашел несколько иен. Судя по тому, как засверкали глаза водителя, иены тут были в особой цене. Я припомнил что-то о законе, запрещавшем свободное хождение японских денег на территории Украины. А если что-то запрещают, это сразу растет в цене, известные штучки…

– Едем? – спросил я, пошелестев купюрами.

– Ага, – кивнул апельсиновый.

По дороге он тарахтел без умолку, и я старался выловить из потока слов что-нибудь полезное.

– Хата у них, о-го-го! Народу – уйма! По-моему, киберов полно, хотя на мордах у них не написано, а мне самому плевать, кибер там или не кибер, я к ним параллельно отношусь… Девки красивые попадаются, это да, тоже, может, киберы, слышал я, ставят они себе штучки всякие… А вы как, просто посмотреть или вступить хотите? Я однажды вступить собирался, с перепою дурно было, а у меня друг как раз вступил, ходит весь радостный такой, счастливый, аж смотреть противно. Потом, правда, передумал, как прочухался, думаю, чего мне там делать, в секте этой? Там сплошь, говорят, киберы, а я киберов как-то не очень… Не, не то чтобы против железяк всяких, охота если, вставляй, только не доверяю я им, киберам… Смотрят они как-то не так… А вы туда зачем, а, если не секрет?

– В газету писать, – не стал я делать секрета из своей командировки.

– В газету? Здорово! А в какую?

– «Юропиэн геральд».

– Не знаю такую… Московская, да? Вы на москаля здорово похожи, я сразу угадал. У нас тут многие москалей не любят, а мне так все равно, москаль ты или не москаль, когда-то, говорят, вовсе вместе жили… Сейчас к нам много москалей едет, в «Край» вступают, чего нам их прогонять, городу прибыль, с работой-то плохо, а им всем есть-пить надо, ездить надо, жить надо где-то… А про меня напишете? Меня Коля зовут, фамилия Соловей, запомните или запишите, я, если что, могу всегда подвезти куда надо за маленькие деньги. Вот и телефон мой. – Он порылся в бардачке, нашел клочок бумаги, заменявший визитку, и сунул мне.

Я положил эту бумагу в карман – возможно, пригодится.

– Вы звоните, у меня и дома, и в машине номер одинаковый, сразу приеду, если только не пьяный, – продолжал водитель. – А если и пьяный, все равно приеду, есть у меня капельки одни, выпил – и как стекло, ни один мент не придерется, да и ментов я тут всех знаю, они меня не трогают. А вон по той дороге, если дальше ехать, там и будет ихняя контора, сектантов-то, я вас к крылечку самому подвезу, ладно? Там грязно у них вокруг, за городом все-таки, так что я вас до самого места, как в театре…

Мы свернули на разбитый проселок, по которому, очевидно, часто ездили. Секта могла бы и на асфальт раскошелиться, подумал я без особенной неприязни.

«Форд» остановился возле невысокой оградки, окружавшей новое здание из пенобетонных блоков. В архитектуре заметна тяга к готике: стрельчатые окна, шпили, какая-то лепка над входом… Красиво. Не ожидал.

– Ну, я поехал, – сказал Коля, спрятав свои иены, – Звоните, если что. Меня Коля Соловей зовут.

– Нет уж, ты, Коля Соловей, лучше меня подожди. Я еще заплачу, а то как же я иначе домой доберусь?

Я пошел по узкой тропинке, выложенной керамической плиткой. Тропинка приветливо петляла меж невысоких пирамидальных тополей. Поднялся на крыльцо. Дверь была из пластика, имитирующего дерево. Толстая и прочная, судя по всему. И запертая.

Я поискал глазами звонок или колокольчик, но обнаружил лишь почти незаметный глазок камеры. Система слежения. Что ж, будем стоять и ждать. Если меня желают видеть, сейчас кто-нибудь откроет дверь. Если нет – постою минуты три и уйду. Может, у них там молебен. Или трапеза. Или, к примеру, оргия, знаем мы эти секты…

Я ждал довольно долго. Наконец что-то щелкнуло, и голос, проистекающий из неведомого мне источника, спросил:

– Цель визита?

– Я из газеты. – Я вынул из кармана временное удостоверение «Юропиэн геральд» и помахал им перед камерой. В голове вертелось что-то несуразное типа «сейчас пристрелят и сожгут в печке».

Но никто не стрелял, а мой невидимый собеседник подумал и открыл дверь. Она беззвучно уехала в стену, открыв маленький полутемный холл и широкую лестницу, застеленную красной дорожкой.