Алмазный трон

В воздухе мелькнули отравленные дротики-бяо, миниатюрные ручные стрелки-цзян и метательные иглы. И хотя вражеские воины были одеты в кольчужные рубахи и пластинчатые панцири, смертоносные снаряды все же находили уязвимые места в броне и открытые участки кожи.

Вот смазанные ядом металлические шипы с шелковыми хвостами-стабилизаторами, обоюдоострые штыри и стрелы с узкими наконечниками пронзают кольчужную сетку вражеских доспехов.

Вот летающая вилка-фэйча входит точно в смотровую щель тяжелого варварского шлема.

Вот целая горсть отравленных метательных колючек-цы-жень бьет в лицо воина в открытом шишаке.

А вот заточенная пластина бяо-дао в виде полумесяца с зазубриной на вогнутой стороне рассекает горло трубачу, поднесшему к губам изогнутый боевой рог.

Трубач хрипит. Окровавленный рог выпадает из ослабевших пальцев.

Вражеские арбалетчики запоздало выпускают несколько стрел, но проворные линь гуй умело от них уклоняются. Лишь один «демон» падает на песок. Вспыхивает рукопашная…

Вперед вырывается Чуньси. Блеснувшая в отсветах костра цепь молота-чуя опутывает ноги воина, метнувшегося было к боевому рогу. Вражеский воин падает лицом в песок возле мертвого трубача.

Резким движением Чуньси сдергивает цепь с ног жертвы. Короткий взмах — и увесистый граненый наконечник вонзается в спину упавшего. Пробивает белый плащ с черным крестом и доспех под плащом, крушит хребет.

А уже пару мгновений спустя молот «демоницы» выписывает в воздухе широкую дугу, захлестывает и вырывает из рук чью-то секиру. Бьет обезоруженного противника под шлем, похожий на таз с широкими полями. Сбивает шлем-таз с головы, проламывает череп…

Рядом сражается Байши. Он тоже стремителен и беспощаден к врагу. Железные крючья-гоу мелькают, словно когти взбешенного тигра. Раз — скрещенные крюки подобно ножницам намертво захватывают длинный прямой меч. Два — ломают клинок. Три — ловят шею ошарашенного мечника и — четыре — так же легко переламывают ему позвонки.

Со следующим противником Байши расправляется еще быстрее. Гоу цепляются за наплечную пластину и глухой шлем неповоротливого вражеского воина в тяжелых доспехах. Варвар пытается отмахнуться короткой палицей, но палица не поспевает за «демоном». Железные крючья дергают латника вбок, валят на землю. Байши всаживает край острого серпа на рукояти гоу в смотровую прорезь шлема.

Ловко действуют и другие линь гуй, следующие за своими предводителями. Их движения быстры, точны и смертоносны.

Рассекает воздух девятисекционный боевой хлыст цзю-цзе-бянь. Падает на землю копье, угодившее под железные звенья хлыста. А за копьем — и копейщик, которого тут же добивают мощным ударом сверху.

Двойные дубинки эрцзегун с шипами на боевой части достают через щит противника в кольчужном капюшоне и легком шлеме, ломают варвару лицевые кости.

Слаженно бьют кинжалы би-шу, также предназначенные для двуручного боя: один клинок отводит в сторону короткий меч вражеского арбалетчика. Другой пронзает кожаный доспех с металлическими вставками.

Мелькают лезвия, наконечники, цепи, крюки, гирьки… Оружие «лесных демонов» рубит, колет, режет и крушит врага.

Дозорных перебили быстро и почти без шума. В общей суматохе, вызванной нападением на вражескую ставку, эту атаку на дальнем конце лагеря никто не заметил.

Потом все было просто. Забросать трупы и кровь песком. Накинуть на себя украшенные крестами плащи западных варваров. Прикрыть лица глухими, похожими на ведра шлемами. В таком виде «лесные демоны» легко затерялись среди мечущихся по лагерю пеших и конных воинов.

Темный холм они обошли с тыла. Дальше наблюдать за ними возможности, увы, не было. Воины, которых Чжао-цзы вывел с Тропы Диюйя и бросил на отвлекающий штурм, были уже мертвы. Вражеская магия всех их превратила в пепел, уголья и железную окалину.

А значит, теперь подступы к Тропе придется защищать самому. И этому надо уделить все свое внимание.

Чжао-цзы оборвал нить, связывавшую его с группкой линь гуй. Ему нужно было выиграть еще немного времени и любой ценой удержать колдовской путь…

* * *

Тимофей наблюдал, как по спекшемуся песку, по обугленным телам, по редким огонькам и густому, стелющемуся над землей дыму скакали всадники и бежали пехотинцы. Ударные отряды, подготовленные Огадаем и Феодорлихом, спешили к чужой Тропе.

А с Тропы им навстречу выходил…

Одинокая фигура — невысокая, худощавая. Зеленый плащ. Круглая островерхая шляпа. Две сумы по бокам. Никакого оружия в руках. Зато из сумок торчат колдовские кристаллы.

Ханьский колдун выходил. Сам! Вслед за своими павшими ратниками!

Чародей остановился на границе ночи и навьего мрака.

Этот маг толкал своих воинов в колдовское пламя. Но чего он добился? И чего добивается сейчас? Ханец уже положил напрасно столько народа. А теперь рискует магическими кристаллами и собственной жизнью.

Неужели безумец в зеленом плаще всерьез рассчитывает, что в чужом лагере, вдали от Стены он сможет победить со своими двумя кристаллами. Сколь бы ни был силен этот маг, но ведь два — меньше, чем три.

А у ног Угрима лежат три колдовских самоцвета.

— Глупо! — услышал Тимофей шепот Угрима. — Очень глупо.

Видимо, князя тоже озадачило столь явное безрассудство противника.

Угрим пробормотал заклинание и протянул к одинокой фигуре полосу бушующего пламени. Но ханец, выставив перед собой руки, остановил огонь. Бесерменский колдун, в отличие от своих воинов, умел противостоять испепеляющей магии.

— Что ж, ладно! — Угрим поднял ладони…

Сверху посыпалось густое снежное крошево. Тимофей чуть не околел под порывом студеного ветра, ударившим в незащищенное шлемом темя.

Воздух над головой Угрима затрещал, обратился в бешено вращающуюся шипастую ледяную звезду размером с тележное колесо. Звезда была похожа на навершие огромной заиндевелой палицы, утыканной гвоздями.

Резким движением ладоней князь-волхв швырнул вертящийся снаряд в противника. Ледяная юла устремилась к ханьцу, грозя изморозить и изорвать в клочья любое препятствие на своем пути. В особенности препятствие живое.

Но…

Бесермен отступил в навий мрак.

Шипастый снаряд разлетелся вдребезги, едва коснувшись колдовского пути.