Алое восстание

Волоча пленных с собой, бешеная волчья стая скачками несется вниз с этажа на этаж по широкой винтовой лестнице. Алая, бурая и розовая обслуга в панике жмется к стенам. Я не обращаю на них внимания, но бегущие за мной бойцы в боевом исступлении не щадят никого — домашних рабов сшибают с ног, а немногие серые, решившие по глупости сопротивляться, не успевают даже об этом пожалеть. Опрокинув алого, парень из Цереры так увлеченно молотит ему по лицу кулаками, что Севро приходится силой вернуть подчиненного в строй. Увернувшись от залпа лучевиков, Тактус одним движением ломает шеи сразу двоим крабам, а я укладываю семерых ударом импульсной перчатки, не давая себе труда даже пригнуться — защитное поле непроницаемо для их оружия, броня лишь чуть нагревается.

Продвигаясь вперед, армия вторжения постоянно растет, новые подкрепления прибывают через каждые шесть минут. Медленно, слишком медленно. Юпитер нам пока не по силам, тем более вместе с Плутоном и остальными, кто еще на Олимпе. Однако нервничаю я один, бойцам все нипочем. Они верят в меня, словно в бессмертное божество. Все уже знают, что я сделал с Аполлоном. «Победитель богов», «сокрушитель Олимпа», — слышится из дикой косматой толпы, наводняющей золоченые хоромы, и пленные кураторы бледнеют, вдруг осознав, насколько этот внезапный набег выходит за рамки игры, и никакие санитарные роботы помощь им здесь не окажут. Забавно глядеть на лица богов, которые вспомнили, что сами смертны.

Десятки моих разведчиков разбежались по коридорам во все стороны, и я уже знаю, кто ждет внизу: Юпитер, Плутон, Меркурий и Минерва. Они идут навстречу. Меня пробирает внезапный страх. Кто тут охотник, а кто жертва? Хрен знает, на самом деле. Приходится напомнить себе, что у них Виргиния и что эти люди берут взятки у того, кто убил мою жену. Кровь стучит в висках, ярость возвращается.

Меркурий обнаруживается в большом зале. Истерично хохоча и выкрикивая куплеты непристойной песенки, пухлый коротышка кружится в боевом танце как сумасшедший, размахивая полами спального халата и отбиваясь разом от полудюжины моих волков, бестолково тычущих мечами. Такой отточенности движений я нигде, кроме как в шахтах, не наблюдал. Маленький куратор дерется так же ловко, как я орудовал щупальцами проходческого агрегата. Воинственная ярость и точный расчет дополняют и поддерживают друг друга. Кулак, нога, локоть — в лицо, в колено, в пах. Нападающие валятся один за другим под градом стремительных ударов. Пируэт, обманный финт, перескок через голову — и еще одна из мертвяков Тактуса сползает по стене, точно тряпичная кукла. Другой получает коленом в лицо, а последняя лишается большого пальца на руке и роняет меч. Извернувшись в новом пируэте, ловкач пытается достать и меня возвратным ходом хлыста, но я быстрее, несмотря на его филигранное владение бритвой. Уклоняюсь в сторону, и мой кулак с хрустом вминается в его предплечье, ломая кость. Меркурий с воплем отскакивает, но я успеваю ухватить и вывернуть ему руку, довершая начатое.

Шипя от боли, он разрывает дистанцию, изготовив лезвие-хлыст для новой атаки. Мы стоим посреди зала, вокруг валяются без чувств мои люди. Кричу остальным не подходить и выхватываю из ножен на спине свой тесак. Пухлые младенческие щеки куратора раскраснелись, он изрядно пьян. Золотые кудри, промокшие от пота, свисают на глаза, и он отбрасывает их назад движением головы. Левая рука бессильно обвисла, но правой он вычерчивает в воздухе узоры концом хлыста, словно поэт гусиным пером.

— Ты совсем одичал, малыш, — кривится Меркурий в усмешке.

— Что же ты не выбрал меня в свое братство, — парирую я. — Вот и воспитывал бы.

— Я просил их не дожимать тебя, да разве тут кто-нибудь меня слушает? Каждый считает себя умнее других. Этот идиот Аполлон… Правду говорят — гордость ослепляет.

— Не только гордость, — хмыкаю я.

Куратор вглядывается в мою броню:

— Значит, в глаз? Насмерть? — Он хмурится, озираясь по сторонам. Бойцы, обступившие нас, подбадривают меня. — Похоже, они жаждут крови. Поединок? Это было бы забавно.

Я отвешиваю церемонный поклон.

Меркурий отвечает шутливым реверансом.

Коротышка мне симпатичен еще с времен отбора в братства, но умирать под его бритвой совсем не хочется.

Вздохнув, возвращаю тесак в ножны и оглушаю куратора силовой перчаткой. Бойцы едва успевают связать его, как из дверей в конце зала появляется Юпитер — мужчина гигантского роста в сияющей броне. Потрясая искрящим импульсным копьем и бритвой, он бросается вперед, за ним следует Минерва, тоже в полном вооружении. Мы поспешно отступаем, неся тяжелые потери. Неуязвимая парочка подминает и расшвыривает в стороны моих бойцов, словно валуны, катящиеся сквозь луговую траву. Уцелевшие и раненые удирают на верхние этажи, в панике толпясь на лестницах, поскальзываясь на мраморных полах огромных залов и сталкиваясь с подкреплениями, спешащими на помощь. Юпитер громогласно хохочет над жалкими мечами и копьями, не способными даже поцарапать его броню.

Угрозу может представлять только мое оружие, но лишь в умелых руках. Конец его хлыста проникает сквозь защитное поле и броню, задевая мое бедро. Вскрикнув от боли, я отмахиваюсь кулаком в импульсной перчатке, но мощный щит гиганта, хоть и с трудом, способен отразить и такой удар. Снова свист хлыста, и я едва не лишаюсь глаза. Испуская яростный рев, я с залитым кровью лицом кидаюсь на противника и, чудом увернувшись от удара Минервы, бью изо всех сил в челюсть, разбивая и свой кулак, и драгоценный излучатель. Однако и золотой шлем Юпитера получает хорошую вмятину, а его хозяин опрокидывается навзничь. Не давая ему опомниться, я выхватываю тесак и с диким воем танцую вокруг, рубя наотмашь и размахивая хлыстом. Задеть удается лишь раз, по колену, зато его бритва вновь рассекает мне бедро. Спасает только броня, которая автоматически зажимает рану и впрыскивает обезболивающее.

Уже на самом верху винтовой лестницы хлыст Юпитера обвивается вокруг моей ноги. Еще миг, и он отвердеет, превратившись в молекулярную бритву, и, чтобы не остаться без ноги, я прыгаю навстречу, не давая затянуть петлю. Катимся кубарем вниз по ступенькам, он вскакивает первый, но я снова и снова кидаюсь вперед.

Импульсные щиты искрят, сталкиваясь, мы вваливаемся в покинутый видеозал, а оттуда через разбитое окно — наружу и падаем, кувыркаясь в воздухе, с тридцатиметровой высоты башни в сугробы на склоне Олимпа. Мой противник, как и я, без гравиботов. Скатившись по склону и едва сумев остановиться на самом краю двухкилометровой пропасти, я поднимаюсь на ноги и озираюсь, но ничего не вижу — на гору, парящую в воздухе, наползает слой облаков. Сквозь туман доносится бас Юпитера, приседаю и вслушиваюсь, насколько позволяют мои исстрадавшиеся барабанные перепонки.

— Не сносить тебе за это головы, паренек, — ворчит гигант. Голос его слышен словно сквозь воду и непонятно откуда, облако искажает звуки. — Надо знать свое место и уважать заведенный порядок. Тебе удалось подняться высоко, но пока не на самый верх.

— Выходит, заслуги ничего не значат?

— Заслуги не потратишь.

— Ага, стало быть, губернатор все-таки вам платит?

Вдали слышится вой. Моя тень?

— Ты не понимаешь, что затеял, дурень. Хочешь убить всех кураторов? Или, может, заставить дать тебе выиграть? Так дела не делаются, сынок, — продолжает Юпитер. Он ищет меня: голос доносится то справа, то слева. — Для тебя это игра, ты еще не понял, что переступил черту. Скоро здесь будут вороны из губернаторской охраны с боевыми кораблями и пушками — настоящие солдаты, заслужившие свои шрамы, под командованием легатов и рыцарей. Для тебя это всего лишь игра, но они посчитают, что ты свихнулся. Они заберут тебя и будут бить, пока не прикончат.

— Только если я не успею выиграть, пока их нет… Кстати, так ли уж велика задержка в передаче сигнала от камер? Сейчас редактировать передачи некому, и выборщики увидят все. — Снимаю со лба красную головную повязку, вытираю пот с лица и снова ее надеваю. Юпитер молчит. — Наш разговор они услышат тоже, — продолжаю я. — Они узнают, что губернатор оплачивает ваш мухлеж и что я первый в истории училища, кто сумел взять Олимп. А потом увидят, как я надаю тебе под зад и погоню голого по снегу на глазах у рабов, а если не сдашься, сброшу вниз, как тухлую падаль!

Облако рассеивается, Юпитер возвышается прямо передо мной. По золотой броне стекают алые капли, но он выше меня на голову и мощнее. Поджарый, широкоплечий, глаза пышут злобой. Он здесь хозяин, а мы, не заслужившие шрамов, всего лишь игрушки для него. Мелкий тиран, как и все они, развращенный и себялюбивый, раб собственных прихотей. Таково все их Сообщество, сама система, лживая и лицемерная. Они считают, что вся власть и богатство по праву принадлежат им, и когда-нибудь я заставлю их понять свою ошибку… Однако сейчас драться с ним один на один я не могу, он слишком силен.