Алое восстание

— Ну, уж для тебя это точно не новость, — усмехается она.

Куратор вздыхает:

— Так что, дашь нам поговорить?

— Она останется! — повторяю я.

— Ладно-ладно… — Виргиния ласково сжимает мое плечо. — Мне твой куратор самой надоел до чертиков.

Проводив ее взглядом, Фичнер пристально смотрит на меня. Затем лезет в карман, достает коробочку и бросает передо мной на стол. Почему-то я уже знаю, что внутри.

— Отдаешь долги? Да уж, за тобой их порядочно, — хмыкаю я, надевая на палец перстень Танцора. Напрягаю сустав — из перстня выскальзывает острое, как бритва, лезвие.

— Черные забрали его у тебя перед Пробой, да? Мне говорили, это вещь твоего отца.

— Говорили? — усмехаюсь, ковыряя лезвием стол. — Интересно, кто там у вас такой умный?

— Не ехидничай, сынок. — Он твердо встречает мой взгляд. — Ты пришел сюда, чтобы найти покровителей, и уже можешь рассчитывать на самых лучших, а станешь задирать кураторов, поплатишься жизнью.

— Я припоминаю, что у нас уже был подобный разговор.

— Черт побери, Дэрроу, в том, что ты делаешь, нет никакого смысла! Одно безрассудство!

— Как это, нет смысла?

— Ну, побьешь ты губернаторского мальчишку, и что это даст?

— Много чего! — Мой голос дрожит от ярости, я замолкаю и смотрю на языки пламени в камине, чтобы успокоиться. — Главное, докажет, что я лучший в училище и способен сделать все, что захочу… О чем нам вообще разговаривать, Фичнер? Я добился всего сам, без тебя. Ты хоть чем-нибудь помог, когда Аполлон пытался меня убить? За что мне тебя благодарить, кроме разве что вот этого? — Снова выстреливаю лезвием из перстня.

— Дэрроу…

— Фичнер. — Я закатываю глаза.

Он в гневе стучит кулаком:

— Считаешь меня дураком? Лучше погляди на меня, умник, выскочка несчастный! — Что тут глядеть, я и так вижу. Пузо отвисло, длинное смуглое лицо с крючковатым носом еще больше осунулось, поредевшие желтоватые волосы зачесаны назад. Совсем запаршивел, да никогда красавцем и не был. — За все, чего я добился, мне приходилось драться, — продолжает он, — папочки-губернатора на подхвате не было. И что? Выше, чем сейчас, подняться не удалось, хотя я достоин куда большего. Мой сын такой же, но и ему не дадут, а если попытается, убьют. У каждого свой потолок, Дэрроу. Пускай твой повыше, но и он не так высок, как тебе хотелось бы. Захочешь пробить, потеряешь голову!

Куратор смущенно отворачивается, глядя в огонь. Его сын? Ну да, как же я раньше не догадался — и черты лица, и мерзкий характер, и даже манера говорить…

— Ты отец Севро.

Он долго не отвечает, потом произносит, уже умоляющим тоном:

— Не заставляй его верить, что можно перепрыгнуть через собственную голову. Ты убьешь и его, и себя. Пожалуйста…

— Тогда помоги мне! Дай оружие, чтобы одолеть Аполлона… или, еще лучше, сражайся вместе с нами! Есть же среди вас нормальные люди? Собери их и дадим бой этим подонкам!

— Не могу, парень… не могу.

— Так и думал, — вздыхаю я.

— Если помогу тебе, моей карьере конец. Все, ради чего я горбатился столько лет, пойдет прахом… и зачем? Чтобы доказать что-то губернатору?

— Все мы боимся перемен, — вздыхаю я, глядя с улыбкой на его терзания. — Ты напоминаешь мне моего дядьку.

— Каких перемен? — устало ворчит Фичнер, вставая из-за стола. — Не бывает никаких перемен. Знай свое место, или тебя раздавят, вот и вся мудрость, сынок. — Он поднимает руку, словно хочет похлопать меня на прощанье по плечу, но передумывает и добавляет с усмешкой: — Одна ловушка для тебя уже готова.

— Плевал я на их ловушки, что Аполлона, что Шакала. Им меня не остановить.

— Я не их имел в виду… — он замолкает в нерешительности, — а девчонку.

Я возмущенно фыркаю:

— Знаешь, Фичнер, ты меня тоже дураком не считай! Хочешь сыграть на моей подозрительности? Моя армия за меня всем сердцем, телом и душой. Ни я, ни они не способны предать друг друга. Ты такого еще в жизни не видывал, так что хватит намеков.

— Ладно, твое дело, парень. — Он пожимает плечами и поворачивается к двери.

— Да, мое дело. Моя война. — Я примирительно улыбаюсь. Вот он, момент. — Фичнер, погоди! — Вскакиваю и подхожу к нему. Он смотрит вопросительно. — Как бы там ни было, спасибо тебе!

Протягиваю руку, Фичнер пожимает ее.

— Удачи, Дэрроу! — улыбается он. — Береги Севро… Все равно ведь потащится за тобой, не остановишь.

— Буду беречь, обещаю. — Стискиваю его ладонь. Рука проходчика не утратила хватку.

На секунду — всего на одну секунду! — мы друзья. Но по мере того как он понимает, что сейчас произойдет, улыбка тает на лице куратора, он морщится, пытаясь освободиться. В глазах Фичнера мелькает страх.

— Извини, — говорю я.

Потом ломаю ему нос и, добавив локтем в висок, подхватываю бесчувственное тело.

40 Западня

— Фичнер ушел?

— Через окно, — киваю я через белый штабной стол в бывшем замке Аполлона.

Снаружи бушует метель, наверняка с целью удержать мое войско у теплых печей и котлов с горячей похлебкой. Вьющиеся локоны Виргинии, перевязанные кожаными лентами, спадают на волчий плащ, который она разрисовала алыми полосами. Ноги в грязных сапогах со шпорами закинуты на стол, золотой штандарт Минервы, любимое ее оружие, покоится на соседнем стуле. Пытливые глаза на остром насмешливом личике внимательно вглядываются в меня. Виргиния спрашивает, о чем я думаю.

— Да вот, гадаю, когда ты меня сдашь.

Брови на хорошеньком личике мрачно сдвигаются.

— Подозреваешь меня?

— Сама же говорила: обмани сам, или обманут тебя.

— Значит, хочешь обмануть первым? Брось, это глупо. — Она вздыхает. — Ни тебе, ни мне предательство ничем не поможет. Все равно игру мы уже поломали. Они хотели нас уверить, что победить может только один за счет всех остальных. Мы доказываем, что бывает иначе. — Молча слушаю. — Я тебе верю, — задумчиво продолжает Виргиния, — потому что ты дал мне уйти, когда я пряталась в болоте… а потом сама вытащила тебя из грязи, когда Кассий решил, что ты мертвый, и уехал. — Я продолжаю молчать. — Так что даже не думай, — заключает она. — И вообще, ты рожден для великих подвигов, Дэрроу. — Странно, она никогда не звала меня так. — Но может быть, не обязательно совершать их в одиночку?

Улыбнувшись последним словам, резко выпрямляюсь, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

— Зови всех! — Знаю, как она мечтала отдохнуть, — я и сам бы не отказался прилечь. Запах мясной похлебки так соблазнителен, теплая постель и тихий неспешный разговор перед сном кажутся райским блаженством… но победы достаются иначе. — Мы их еще раз удивим, — объясняю. — Идем на Юпитера.

— Удивить уже не получится. — Виргиния со значением крутит кольцо на пальце.

Фичнер убрал кокон, кураторам все видно и слышно. Мы бы давно повыбрасывали кольца, если бы они не страховали нашу жизнь. Записи можно отредактировать по мелочи, но лезть в них всерьез едва ли кто-то решится, иначе у начальства возникнут подозрения.