Алоха из ада

— «Бунгало в Апельсиновой роще»? Магический Круг иногда раньше арендовал там номера для ритуалов.

«Роща» — это также то место, где я убил Паркера в канун Нового года. В этом есть некая забавная симметрия, которую, скорее всего, он упустил.

— То самое место. Паркер позвонил Мейсону, когда мы добрались до номера, так что я знала, что это была не его идея. Я спросила Паркера, что происходит, и он рассмеялся и ответил, что у Мейсона есть планы. Он собирался сделать со мной то же, что и с тобой, но не сказал, что это было. Перед этим, сказал он, мы немного вместе повеселимся. Всё, что было в этом дерьмовом маленьком бунгало, — это кровать и грязная ванная, так что я довольно хорошо представляла, что он имеет в виду.

У меня сжимает горло. Я этого не вынесу. Мне нужно заставить её остановиться, но я этого не делаю. Я позволяю ей продолжать говорить.

— Он снял куртку, толкнул меня на кровать и забрался сверху. Я даже не сопротивлялась. Он был в два раза крупнее меня. У него был пистолет. И он был Саб Роза, так что мог использовать магию. — Она улыбается сама себе. — Паркер никогда не был семи пядей во лбу, помнишь? Когда он взгромоздился сверху, я держала его за плечи, как будто наслаждалась этим эпизодом. Должно быть, похотливый мудак решил, что Мейсон собирается воспользоваться автобусом или чем-то таким. Он был чертовски шокирован, когда Мейсон магическим образом перенёс себя в номер. Паркер получил не больше двух минут удовольствия. Когда Мейсон появился там, скажу я вам, то не смеялся, когда увидел, что происходит. Он схватил Паркера заклинанием призрачной руки, поднял его с кровати, не прикасаясь к нему, и принялся швырять о стены, словно играя в аэрохоккей и всё время крича об испорченном товаре. Никто из них не заметил, что я вытащила пистолет из наплечной кобуры Паркера, пока тот был на мне.

— Закончив с Паркером, Мейсон сотворил ещё одно заклинание, и в полу номера открылась дыра. Я не видела, куда она ведёт, но чертовски хорошо знала, что не хочу спускаться туда. Так что выстрелила в него.

Она на секунду наклоняет голову.

— Я выстрелила в него. Но промахнулась. Он посмотрел на дыру, посмотрел на меня, и я знала, что будет дальше. Прежде чем он успел схватить меня призрачной рукой, я приставила пистолет к подбородку и нажала на спусковой крючок.

Боль в новой руке не прекращается, и моё зрение становится туннельным. Это мог быть инсульт, но я знаю, что это просто мой мозг пытается выбраться из моего тела, прочь от звука голоса Элис.

— Можешь остановиться, — говорю я, — я понял.

— Для протокола, застрелиться не было моим первым выбором. Я думала о тебе, когда сделала это. Я подумала: «Что бы сделал Джим, если бы был здесь и знал, что не может победить другого парня, и когда он проиграет, случится что-то ужасное?». И поняла. Может, Мейсон и выиграл бой, но это не значило, что он получил приз. Я отобрала его у него, и всё, что ему оставалось, это стоять и смотреть, как я нажимаю на спусковой крючок. Мейсон не выиграл. Я выиграла. И это было благодаря тебе.

Благодаря мне. Это из-за меня она вообще оказалась в том номере. Я ничего не мог с этим поделать тогда, и ничего не могу поделать сейчас, и с этим мне придётся жить. Возможно, это, по существу, и есть определение жизни. Быть живым — значит учиться жить с невыносимым. Скоро я объясню это Паркеру. Я отправлю поисковую партию за его душой и он узнает всё о невыносимости.

Я смотрю на Самаэля.

— Как получилось, что она отправилась Наверх вместо того, чтобы спуститься сюда? Я думал, что суицид — это прямой билет на угольную вагонетку.

— Обычно, но в чрезвычайных обстоятельствах правила могут становиться гибкими. Особенно для меня.

Спасибо, острохвостый ты псих. Большое спасибо.

— Теперь моя очередь сказать то, чего я избегала, — добавляет Элис. — Ты спросил меня раньше, не потому ли мы были вместе, что Инквизиция хотела, чтобы я шпионила за тобой. Ответ — да. И вот почему я пришла к тебе.

— Я так и думал. Но это старая новость. Мне уже всё равно.

Она закрывает рот руками. Наступила минута молчания.

— Медея Бава рассказала мне, насколько ты опасен, и как собирался разоблачить Саб Роза перед всем гражданским миром и погубить нас. Я опасалась за свою семью.

— Имеет смысл.

Она моргает. Слабо улыбается.

— Узнав тебя, я поняла, что Медея была права наполовину. Ты был опасен, и мне это нравилось. К тому времени остальное меня уже не волновало.

— Всё в порядке. Я тебе верю.

— В самом деле?

Я киваю.

— Вот почему всё в порядке. Что бы Бава ни говорила нам друг о друге, мы знаем правду, и это всё, что имеет значение.

— Спасибо.

— Чёрт. Спасибо Медее, что свела нас. Я должен старой ведьме коробку конфет.

Она смотрит на Самаэля.

— Ты ведь присмотришь за ним?

— Для тебя, дорогая, конечно.

— Как мило, Сэм, — говорю я, — ангелом ты становишься сентиментальным.

Он бросает на меня взгляд гораздо большего принца Ада, чем я когда-либо буду.

— Потому что я ангел. А ты Пугало. Очаровательный парень. Вот если бы у тебя ещё были мозги.

— Интересно, здесь всё ещё есть кабельное? Я собираюсь это проверить.

Самаэль смотрит на Элис.

— Видишь? Он уже решает большие проблемы. Думаю, нам нужно оставить его.

Я сажусь в рабочее кресло Мейсона.

— На самом деле, у меня нет ни одной сраной идеи, что я должен делать. Умным был ангел.

— Попробуй чтение книг. Этажом ниже есть библиотека. Попробуй почитать о том, чем занимались некоторые из умнейших греческих королей.

— Аудиокниг ведь нет, не так ли?

— Боюсь, нет.

— Чёрт.

— Прощай, Джим, — говорит Элис.

— Для тебя «Люцифер», девочка.

Она криво улыбается.

— Увидимся, дьявол.

Я посылаю ей воздушный поцелуй.

Они исчезают. И я снова один в аду.

Неплохое название для песни. Может, завтра поищу Хэнка Уильямса. Прошло примерно тридцать секунд с их исчезновения, когда кто-то позвал меня с балкона по имени. Я беру чёрный клинок Мейсона и выхожу наружу.

Это Йозеф. Он выглядит так, словно прошёл через мясорубку, а на выходе попал под грузовик. Он срывающимся повреждённым голосом шепчет: «Ты предал нас».

— Я всего лишь предал предателя, так что, если ты здесь за извинениями, можешь поцеловать меня в зад и убираться.

— Я никогда не предавал тебя.

— В самом деле? Эта история с плакатами о розыске не давала мне покоя. Джек не смог бы вовремя сделать их. Мейсон всё ещё строил военные планы, так что не сделал бы постеры, если бы не знал, что я направляюсь в Элефсис. Вот где всплываешь ты. Ты знал, что я направляюсь туда.

— А как насчёт твоих так называемых друзей? Болтливая голова. Или опальный священник. Он якшался с более тёмными душами, чем твоя.