Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)

— Скачет конь в ущельи — на вершинах гром. Стонет богатырь, израненный копьем. С Бабахан-горы сорокадневный путь, — С Бабахан-горы байгу мы поведем. Тот, о ком я буду небеса молить, Кто меня заставит бусы слез пролить, Кто коня заставит в поднебесьи плыть, Вольные крыла сокольи распластав, Всех других коней на скачке обогнав, — Тот батыр и должен награжденным быть, Должен он супругом мне сужденным быть… Тот, кто зная, сколько лет его прождав, Мучилась я здесь, жестоко пострадав, Кто, в пути невзгод немало испытав, Из дали далекой прискакал за мной, — Тот батыр меня возьмет своей женой… Кто на состязаньях — ловок, сильнорук, Круто лук согнув, не переломит лук, Тот искусный лучник будет мне супруг!.. Тот, кто из ружья за тысячу шагов Попадет в теньгу, всех посрамив врагов, Меткий тот стрелок — тот сокол меж стрелков — Будет мне супругом, если он таков… Кто ко мне любовью-ревностью горя, Выйдет на майдан — и, не бахвалясь зря, Одолеет всех соперников своих, Доблесть доказав и мощь богатыря, — Только тот достоин мужем стать моим… Пусть мои условья знает мой тюря, Пусть коня готовит мой султан Хаким. Так и калмык ам ты передай своим. Мною всем условья равные даны, — Нет на мне теперь ни перед кем вины. [21]

21

Брачные состязания между женихами (или жениха с невестой) нередко встречаются в героическом эпосе и богатырской сказке (в частности — у тюркских и монгольских народов). Исследования этнографов показали, что в основе этих сказаний лежит древний обычай испытания силы жениха, претендующего на руку невесты. Отражением этого обычая являются, между прочим, и брачные игры, часто имеющие характер подобных состязаний. В форме игры такие состязания в верховой езде между юношами и девушками до недавнего времени были широко распространены среди кочевых узбеков, казахов и киргизов. Молодой джигит, участвовавший в «скачке за девушкой», старался нагнать наездницу и посадить ее к себе на лошадь. Победитель имел право на поцелуй. Возможно, что игры и состязания, сопровождающие свадебный пир у полукочевых узбеков и казахов (байга, «козлодранье», борьба), также являются пережитками подобных состязаний.

В «Алпамыше», конечно, состязания между женихами уже не являются брачным обычаем, нормальным бытовым явлением. «Условия Барчин», корни которых лежат в давно забытых обычаях древности, служат в эпосе для идеализации образа народного героя, как испытание и мера его мужества и богатырской силы.

Выслушав такие слова Барчин, Караджан так си ответил:

— Э, хорошо ты придумала! Если бы сразу ухватилась ты за полу Алпамыша, пожалуй, немало бы несчастий вышло. Действительно, в этом деле ты была прозорлива. Хвала тебе!..

Сказав так, сел Караджан на коня — поехал в обратный путь. Встречаются ему по дороге девяносто без одного батыров калмыцких. Самый могучий из них — Кокальдаш-батыр спрашивает:

— Откуда едешь, Караджан?

— Еду я, — отвечает ему Караджан, — от узбекской девушки.

— Срок, ею назначенный, кончился. Каков теперь ее ответ? — спрашивает Кокальдаш.

— Слова ее таковы, — говорит Караджан: «Устрою, говорит, байгу, и за того батыра замуж выйду, чей конь всех других коней обгонит; кто в лучном состязаньи, лука не сломав, дальше всех стрелу метнет; кто за тысячу шагов из ружья в теньгу попадет; кто в борьбе на майдане всех соперников поборет…»

Говорит тогда Кокальдаш Караджану:

— Сердце узбечки ко мне склонно. Байга будет, — всех обгоню: ничей конь не равен коню моему. Состязанье будет на метанье стрел, — мой лук самый крепкий, — цел останется. За пятьсот шагов попадаю в теньгу, — старательней прицелюсь — попаду и за тысячу. Рука против меня у всех слаба, — в борьбе всех поборю. Взять Ай-Барчин мне одному судьба… А откуда, скажи, ты эту клячу достал?

— Из страны Конграт, — отвечает Караджан, — друг мой Алпамыш приехал. Это — его конь.

— Алпамыш приехал?! — заорал Кокальдаш.

— Да, приехал сюда.

— Э, если так, то он дурак! — рассмеялся Кокальдаш. — На таком коне собирается он невесту увезти!..

Был при Кокальдаше сынчи, по прозвишу Куса-сынчи. Призвал его Кокальдаш, — говорит:

— Осмотри-ка узбекского коня, — что скажешь о нем? — Осмотрел сынчи Байчибара, обмерил его: вышло у коня от хвоста до ушей девяносто шесть четвертей, а в обхват груди — шестьдесят три четверти. Погладил сынчи Байчибара по крупу, к ноздрям его приставил трубку подзорную, внутрь заглянул, — грудь осмотрел: меж передних ног на груди Байчибара незаметно сложенные крылья оказались — каждое в три с половиной аршина.

— Ну, каков конь узбекский? — спрашивает Кокальдаш. Отвечает сынчи:

— Конь узбекский таков, что к узбекской девушке и не сворачивай.

— Правду говори! — приказал ему грозно Кокальдаш.

— А вот тебе и правда! — сказал сынчи и стал расхваливать Байчибара:

— Из отборного отобран табуна, Как алмаз — копыта, маралья спина. Быть ему цена безмерная должна. Этот конь таков, оказывается: В боевые дни врагов он удивит, Кто на нем сидит, тот всех опередит. Два крыла в своих подмышках он таит, — Знай, что в три аршина каждое крыло, Даже с половиной! И, как снег, бело. Истинный тулпар, оказывается!.. Родился чубаро-серой масти он, — С виду неказист, а как силен, смышлен! Знаю: седоку доставит счастье он! Сбруя — так и блещет медным жаром блях. По небу парить он может на крылах, Быстролетных птиц обгонит в облаках. В гору хоть пустить, в равнину хоть его, — Беспорочна всюду иноходь его… Лучше состязанья с ним не начинай, — Не добудешь ты узбечку Барчин-ай. Конь узбекский, — правду ты о нем узнай, — Истинный тулпар, оказывается! Своего коня готовь хотя бы год, — Жаль мне, Кокальдаш, твоих забот-хлопот. А узбекский конь, как ни хитер ты будь, — Хоть бы ты гвоздями вымостил весь путь, — Может каждый гвоздик на скаку минуть, Ни одной ноги не наколов ничуть, И притом — обгонит твоего коня. Этот конь совсем особенный тулпар! Если б ты прельстился хитростью другой, Если б ты его связал перед байгой, Чтоб не шевельнул он ни одной ногой, — Сам уйдя вперед дорогой скаковой Даже на пятнадцать дней, — а все равно — Первому тебе прийти не суждено: Путы разорвав, сумеет Байчибар Обогнать тебя — и первым прискакать. Этот конь — совсем особенный тулпар! Слушай, Кокальдаш: на мой совет склонись — И перед конгратским гостем не срамись: Лучше от байги заране отстранись. Нет у нас во всей стране таких коней. Барчин-гуль тебе не взять, — забудь о ней! Раз не суждено, то покорись судьбе, — Мучиться напрасно для чего тебе? Путь байги хоть на шесть месяцев назначь, Из любого места отправляйся вскачь, — Но узбек поспеет первым. Плачь — не плачь, — Знай, что этот конь клеймен клеймом удач. Он — коням погибель, седокам — позор, — Говорю: с Чибаром безнадежен спор…

Услышав такие слова, очень разгневался Кокальдаш:

— Знаю, Куса, — лукава душа твоя! И раньше злобу ты на меня имел. Теперь ты заранее сговорился с узбеком, — он тебе, наверно, дал три-четыре теньги, чтобы ты страху на меня нагнал, чтоб от байги отвел. Вот почему ты так хвалишь узбекского коня! Ну, хорошо, — попомнишь меня!..

С этими словами бросился Кокальдаш на сынчи — и выколол ему оба глаза.

— За твои глаза я уплачу кун, когда моего Кокдонана обгонит узбекский конь-скакун… А пока, — сказал он, — поедем-поглядим на того Алпамыша.

Собрались все девяносто калмыцких батыров — и Караджан с ними был — и шумной толпой поскакали все к Алпамышу…

Сидит Алпамыш в шатре. Сморит — какие-то калмыки едут: голова у каждого на юрту похожа, туловище — как холм крутой. Алпамыш, не вставая, грозно посмотрел на батыров. Растерялись без одного девяносто батыров калмыцких, давай соскакивать с коней, — руки на груди сложив, поклонились приезжему. Только один Кокальдаш-батыр с Кокдонана своего не слез — и так сказал Алпамышу:

— Мой совет, узбек, помяни, — С этого пути поверни, Собственную жизнь сохрани. Своего добиться не мни. Кокальдаш-батыр говорит, — Он словами зря не сорит, Сердце его гневом горит. Что тебе до моей жены. Уезжай, пока не убит. Горы тучами окружены, Силой мы с тобой не равны. Если мы столкнуться должны, — В лапы ты мои попадешь, Целым ты из них не уйдешь. Я с тобой, узбек, не шучу: Я тебе башку сворочу, На тебя конем наскочу — В прах тебя, несчастный, втопчу! Поступлю с тобой, как хочу! Уезжай, узбек, поспеши, Жизни сам себя не лиши. Если хочешь слышать — услышь: Ай-Барчин не люб Алпамыш,— Чувства ее к нам хороши. Кокальдашу не раз и на два Говорила такие слова: «Алпамыш — сухая трава, Потерял на меня права. Буду вашей, — вам говоря, — Обещанье даю не зря…» Кокальдаш этот самый — я. Знай, узбечка будет моя!

Алпамыш тоже тогда слово свое сказал Кокальдашу:

— Высушу я взглядом море-океан, Громко закричу — обрушится курган. Сколько глупых слов ты тратишь, пахлаван! Я зовусь Хакимом, я байсунский хан. Трус и слабосильный из далеких стран Едет ли на поиск той, кому желан? Где страна такая, где такой народ, Чтоб такой, как ты, нашелся там урод? Вздорной похвальбою свой наполнив рот, Стал, как на базаре, на всю степь орет! Болтовня батыру цену не набьет, Славу бесполезным криком не стяжать, — Храбрецы должны Рустаму подражать: В боевые дни величие держать, Недруга в бою нещадно поражать. Дело хвастуна в такие дни — дрожать. Выйдет на майдан, бахвалиться начнет, Думает — соперник лжи не разберет. Смотришь — поединка подойдет черед, — Враг его к рукам покрепче приберет — И, тряхнув, закружит — и назад швырнет, — И болтун хвастливый сразу и умрет! Дураку — урок: не суйся на майдан!.. Я мечом алмазным опояшу стан, — Подвернись любой калмыцкий пахлаван, Обагрю свой меч я кровью вражьих ран. Кто ни попадется, — руку разверну — Камушком его под облака швырну. Показав себя, вернусь в Байсун-страну, В край родной свою любимую верну. Натерпеться мук придется крикуну! Осень подойдет — цветник увядший пуст, — Может сесть и в орон на розовый куст. Смертная тоска язвит и хитрых змей… Шуточки шутить, калмык, со мной не смей! Если ты смельчак, то на майдан пойдем, Мы тебя с конем и всем, что есть на нем, Людям на потеху в небо зашвырнем! — Я тебе скажу: коль прибыл я сюда, — Калмыки дожидались страшного суда!..

Кокальдаш тоже слово сказал в ответ Алпамышу:

— Слушай-ка, узбек, предупрежденья речь: Гневом землю я могу насквозь пропечь. Как это швырнешь ты моего коня? Рад бы я такое диво повидать. Видно, хочешь трупом на чужбине лечь. Здорово и сам приучен ты болтать. Столько слов насыпал — в год не сосчитать. Захочу — могу я в прах тебя втоптать. Знай, в стране у нас тебе добра не ждать. Говорю тебе: напрасен твой приезд, — Никаких от нас не увезешь невест. Много приезжало смельчаков таких, — Невредимым кто ушел из наших мест? Трус я иль храбрец — увидим, пахлаван, Как только с тобой мы выйдем на майдан. С плеч твоих башку сорву, байсунский хан, И заткну ее в батырский свой карман. Это все подстроил брат мой Караджан, Он тебя привел, забыв родство и честь… Выйдем на майдан, — посмотрим, кто ты есть!

Тут и Караджан тоже не стерпел — слово свое сказал:

— Плохо поступаешь, Кокальдаш, мой брат! На словах с узбеком ты схватиться рад.

Укроти язык свой, — дело говорят: Ты с таким узбеком справишься навряд: Истинный батыр, могучий великан — Гору кулаком он истолчет в ташкан. Этого узбека знает Караджан… Иль тебе твоя душа не дорог а? Укроти язык свой, Кокальдаш-ака! В сильном гневе он тебя с землей сравнит, В пыль и прах твое добро он превратит. Всю страну калмык ов он испепелит. Укроти язык свой, — он тебя простит. К счастью твоему не понял он всего, Что ему сказал ты, понося его. Если бы он знал получше наш язык, Был бы ты слепцом, спесивый ты калмык! Только подступи — тебя он кончит вмиг. Против этой мощи, что поможет брань? Как ни угрожай, — а дело выйдет дрянь. Лучше подобру ты от него отстань, Языком несчастья не набарабань. Приняли мы все условия Барчин, — Ты не возражал, — будь слову господин. Если все исполнит лишь узбек один, Значит — Ай-Барчин узбеку и жена, Значит — нам она с тобой не суждена. Соблюдем же честь батыров и мужчин, — Победишь — тебе достанется она. Ведь не бранных слов горячка нам нужна, А удача в трудных скачках нам нужна. Так давай готовить скакунов-коней, Чтоб они резвее были и сильней. Наши кони дух испустят на скаку, Только бы добыть награду седоку. Если первым твой прискачет к месту конь, Значит — выиграл тебе невесту конь… Ну, поеду я — оповещу народ, — О байге пускай все знают наперед. Шаха известим — глашатаев пошлет, — Чтобы не пошла в народе болтовня: «Мол, не известили во-время меня, На байгу я б тоже выставил коня»… Пусть коней готовят — едут на майдан!

С этим согласились все. Караджан сразу же и приступил к подготовке байги. Написал он калмыцкому шаху письмо и отправил его с надежным слугой. Слуге велено было оповещать по пути всех встречных. Прочитал шах письмо — вызвал старшего конюха и отдал ему такой приказ:

«Готовь к байге самых лучших коней, хорошо ухаживай за ними, — наградой на байге будет дочь узбека Байсары. Я сам непрочь в жены ее взять, — может быть, судьба благосклонной ко мне окажется, и один из моих коней первым придет».