Альтернатива маршала Тухачевского. Внедрение в прошлое, часть 2

Вот только текущих династических проблем это не решало - объявленный наследником сын Кароля Михай еще был ребенком, ему было всего пять лет; его мать, принцесса Елена, явно не могла управлять раздираемой противоречиями, нищей страной; младший же сын Фердинанда, принц Николай, отличался от старшего брата тем, что любил, в первую очередь автогонки, во-вторую - женщин, в-третьих же - он совершенно не рвался к власти, предпочитая частную жизнь. Были сведения, что Фердинанд хочет создать 'для поддержки штанов' Регентский совет, должный управлять страной до совершеннолетия Михая - в составе младшего сына, принца Николая, кронпринцессы Елены, румынского патриарха Мирона и наиболее авторитетного политика страны, из числа поддерживающих династию, Георге Буздугана (в РеИ создан после кончины Фердинанда I - В.Т.).

Сталин тихо хмыкнул, представив себе регентов в этом составе - пушкинские строки 'В одну повозку впрячь не можно коня и трепетную лань' советникам Фердинанда были явно не знакомы. В самом деле, ожидать согласованных действий от пробритански настроенного Буздугана, упорно ведущего свою игру патриарха Мирона - пытающийся сыграть в 'румынского Муссолини' Кодряну, правда, с упором на православный мистицизм, активно поддерживался иерархами румынской церкви, задерганной до предела женщины и желающего только одного - чтобы его оставили в покое - принца Николая, было, как минимум, излишне оптимистично.

Но и это было далеко не все. В Румынии шла ожесточенная борьба между различными властными группировками - крупные землевладельцы облизывались на доходы нефтяников, тесно связанных с британцами и американцами, различные группы власть имущих конкурировали между собой за право получше выпотрошить и без того пустую казну, православная церковь, возглавляемая энергичным националистом Мироном, целенаправленно шла к политической власти, используя любимую концепцию сторонников Кодряну - дескать, 'румынский народ должен морально очиститься ради собственного спасения, духовного и физического' (соответствует РеИ - В.Т.).

Это происходило в стране, основная масса населения которой, крестьянство, в материальном плане находилось между бедностью и нищетой; впрочем, большая часть румынских рабочих тоже не могла похвалиться достатком.

Ну и, для полноты картины, следует добавить, что о самостоятельности румынской экономики и политики говорить не приходилось - сельскохозяйственную продукцию традиционно покупали немцы и австрийцы, нефтяную отрасль контролировали англичане и набирающие силу американцы. Примерно таким же было распределение иностранного влияния и в финансах (соответствует РеИ - В.Т.).

Воевать с Советским Союзом эта 'держава' хотела, поскольку очень уж румынским власть предержащим нравились земли Причерноморья, да и Бессарабию им хотелось закрепить за собой юридически - вот только делать это было себе дороже, поскольку первое же серьезное поражение в войне запросто могло обернуться государственным переворотом, устроенным Кодряну при поддержке патриарха Мирона. Относительно реальных боевых качеств королевского воинства не питали ни малейших иллюзий даже самые ярые патриоты Румынии - равно ни у кого не было сомнений в том, что сделают с румынскими войсками красные конники.

И, да, денег на войну в румынской казне не было. Военного бюджета кое-как хватало на содержание многочисленной армии - но не на приличную боевую подготовку.

Нормальной оборонной промышленности в королевстве тоже не водилось. Имелось производство стрелкового оружия и боеприпасов, какое-то подобие артиллерийского и снарядного заводов - но об обеспечении армии в случае большой войны речи не было. Оставался импорт - бесплатно или в кредит, на очень льготных условиях, поскольку платить за поставки вооружения и боеприпасов тоже было нечем.

Заметно лучше обстояли дела в Финляндии. Там имелось согласие между власть предержащими, в том числе, и в вопросе желательности оттяпывания от Советской России новых территорий - расхождение было только в том, сколько оттяпывать, поскольку умеренные финские политики и военные сходились в том, что надо отобрать Карелию и Кольский полуостров, а радикалы договаривались до желательности получить границу по Енисею (соответствует РеИ - В.Т.). Неплохо было и с деньгами - финская экономика работала, государство хорошо управлялось, воровали очень мало, можно сказать, что не воровали вовсе.

Внешнеполитическая ориентация Суоми описывалась парой фраз - финны придерживались пробританской ориентации, не разрывая при этом старых связей с Германией и Швецией. Надо заметить, что Свинхувуд с Маннергеймом проявили похвальную предусмотрительность, аккуратно выплатив девятимиллионный американский кредит 'на независимость', что обеспечило Финляндии довольно благосклонное отношение в Вашингтоне (в свое время Вильсон озаботился предоставлением небольших, по американским меркам, кредитов новообразованным государствам - конечно, не по доброте душевной, а с целью получения рычагов для давления на них. Финляндия оказалась единственной страной среди лимитрофов, аккуратнейше вернувшей кредит - В.Т.).

В общем, Финляндия хотела и действительно могла воевать с СССР - и, при этом, могла оплатить приличную часть расходов на большую для себя войну.

У финнов имелось единственное слабое место, не позволявшее им вести длительные боевые действия, с высокой интенсивностью, против сильного врага - это было их население. Трехмиллионная страна могла отмобилизовать полумиллионную армию - но не могла позволить себе ни большие потери, ни действия в отрыве от своей территории. Все было просто - аграрной стране требовались ее мужчины, работающие в сельском хозяйстве. Если при действиях в обороне на своей территории или поблизости была возможность отправлять значительную часть солдат в отпуска для сельхозработ, то, в иной ситуации такой возможности не было бы физически - а это означало крах финской экономики, с последующим голодом.

Так что финны неизбежно ограничивали свое участие в войне против СССР захватов Карелии, Кольского полуострова и ударом по Питеру - и, крайне желательно для них, быстро и с минимальными потерями. Их участие в походе на Москву было возможно только при исключительно благоприятном развитии событий.

Так же в наступлении на северную столицу могли принять участие прибалтийские 'великие державы'.

Эти имели армии мирного времени, суммарно насчитывающие десяток пехотных дивизий и несколько кавалерийских дивизий - и, могли удвоить численность своего воинства в военное время. Другой вопрос, что не имея ни военной промышленности, ни денег на серьезные закупки за границей, они никак не могли вооружать и снабжать свои армии военного времени. Имеющихся запасов прибалтам, по данным ИНО и РУ, едва хватало на месяц большой войны - а, дальше, 'добрым иностранным дядюшкам' надо было либо брать 'несвятую троицу' на свой кошт, либо им просто нечем оказывалось воевать.

Состояние же собственных финансов прибалтийских 'держав' исчерпывающе описывалось поговоркой 'В одном кармане воет вошь на аркане, в другом кармане скулит блоха на цепи'. Чуть лучше обстояли дела у Литвы и Эстонии, и, совсем уж печально - у Латвии.

С другой стороны, несомненным их достоинством, с точки зрения Уайтхолла было то, что, в отличие от Польши, никаких собственных амбиций у них не имелось - наоборот, правительства Литвы, Латвии и Эстонии смотрели в рот Лондону глазами голодной дворняжки, преданно виляя при этом хвостом.