Альтернативная история

Фрэнк Дженьюэри не узнал об этом. Однако в тот миг, глядя в глаза молодого Патрика Гетти, он каким-то образом догадался о грядущих переменах и почувствовал импульс истории. И тогда он расслабился.

В последнюю неделю его жизни каждый человек, встречавшийся с Фрэнком, пропитывался тем же настроением: гневом на Трумэна и безжалостных генералов, но еще и спокойствием бесстрашного солдата — каким-то широким и объективным мировоззрением. Патрик Гетти, позже ставший одним из основателей Общества Дженьюэри, говорил, что Фрэнк, узнав о несостоявшейся атаке на Кокуру, превратился в веселого и словоохотливого собеседника. Однако перед казнью он снова погрузился в мрачное безмолвие. Утром, когда его разбудили, чтобы вывести под быстро возведенный навес для казни, морпехи пожимали ему руки. Священник находился рядом с ним, пока он курил последнюю сигарету. Затем Фрэнку предложили надеть на голову капюшон.

Он спокойно посмотрел на Гетти и спросил:

— Наверное, морпехам сказали, что одна из винтовок заряжена холостыми патронами?

— Да, — ответил священник.

— Чтобы каждый парень в расстрельной команде мог верить, что это не он убивал меня, верно?

— Да.

На лице Дженьюэри появилась напряженная улыбка. Он бросил сигарету, затоптал ее и похлопал Гетти по руке:

— Но я-то знаю,что это не так!

Затем его маска безразличия вернулась на место, сделав капюшон излишним. Фрэнк твердым шагом направился к стене. Можно даже сказать, что он покинул нас с миром.

перевод С. Трофимова

Марк Лэйдлоу ЕГО НАПУДРЕННЫЙ ПАРИК, ЕГО ТЕРНОВЫЙ ВЕНЕЦ

Грант Иннес впервые увидел эту фигурку в индейском гетто в Лондоне, но не придал значения. Чироки в «модной» боевой раскраске тыкали ему в лицо столько побрякушек, принадлежащих к так называемому туземному искусству, что фигурка стала для него лишь очередной досадной помехой, которую следовало обойти стороной, наподобие огромных радиоприемников, гремевших надоедливыми барабанами чоктоки завывающим пением Томми Ястреба и женоподобных «Бирюзовых парней». Или вроде молодых здоровяков-могавков, демонстрировавших трюки на скейтбордах развязным девицам-кокни, чьи подведенные черной тушью глаза и дряблые синие губы свидетельствовали о большем интересе к бутылкам в карманах парней, чем к ним самим. Конечно, не за удовольствием и не за любопытством пришел он в этот убогий район с мешковатыми уличными типи из зеленого брезента и расписанными граффити витринами лавок. Сюда его мог привести только бизнес. Он заплатил внушительную сумму за имя и адрес мистера Облако, торговца украшениями навахов, образцы которых оказались превосходного качества, — они уйдут по самым высоким ценам не только в Европе, но и в колониях. Сообразительные дилеры уже смекнули, что ажиотажный спрос на бирюзу, к счастью, заканчивается и вслед за популярностью аляповатого синего камня простота черненого серебра станет воистину долгожданным облегчением. Грант уже с трудом способен был смотреть на этот яркий минерал в больших количествах, так как ему пришлось делать запас для удовлетворения спроса. Он упорно работал над несколькими выставками в Париже, а пять крупных глянцевых журналов торговались за право фотографировать его коллекционные экспонаты — старинные, отлитые в песке najasи ожерелья в форме цветка тыквы — для подборки, посвященной особенной моде.

Здесь, в трущобах, его тонко настроенный взгляд, уворачивающийся от пластиковых кукол качинаи сотканных на фабричных станках одеял, оскорбляло буквально все. Это был хлам для туристов. Да и сам он не понаслышке знал всплески увлечений дешевкой вроде тех воинских шапочек, что носили прошлым летом практически все велосипедисты, но подобные моменты, слава богу, были столь же мимолетны, как популярность попсовых хитов. Только истинное качество могло оставаться за пределами вихря благосклонности публики. Изобразительное искусство, драгоценные камни, чистый металл — вот вложения, которые никогда не подешевеют.

Такое количество хлама в конечном счете сделало его невнимательным ко всему, что было вокруг; он то и дело уворачивался как мысленно, так и физически. Представляя себе серебряный полумесяц, поблескивающий на фоне белоснежной кожи, он вдруг осознал, что, наверное, пропустил улицу, которую искал. Он застыл на месте, в уши снова хлынули крики уличных торговцев, пульс барабанов и синтезаторов. Грант обернулся в поисках номера дома на какой-нибудь лавке.

— Потерялся, папаша? — спросил долговязый молодой индеец, с золотыми зубами и ритуальными шрамами на обнаженной груди. Он держал высокий шест, с которого свисала дюжина отвратительных резиновых скальпов и несколько адвокатских париков. Они придавали индейцу вид маскарадного купца, если не считать одной омерзительной детали: каждый из белых париков был заляпан кровью, вернее, красной краской, накапанной по жестким локонам. — Ты выглядишьтак, точно потерялся.

— Ищу одну лавку, — пробормотал он, доставая из кармана визитку мистера Облако.

— Нет, я имел в виду — на самом деле потерялся. Вышел из равновесия. Кояанискатси,папаша. Как и весь мир.

— Я ищу лавку, — твердо повторил Грант.

— И все? Только лавку? А как насчет того, что ты реально потерял? Я о том, что потеряли мы все. Смотри.

Он похлопал по своему тощему бедру, обернутому черной кожаной набедренной повязкой. На поясе у него болталось нечто вроде куклы на веревочке, какой-то амулет. Грант взглянул поверх головы индейца и увидел прямо над дверью номер, который искал. А чертов краснокожий преграждал ему путь. Пока он пытался проскользнуть мимо, избегая контакта с резиновыми скальпами и окровавленными париками, индеец отцепил амулет и сунул его Гранту в лицо. Грант отпрянул, споткнулся и едва не упал. Он увидел жутковатый манекен с морщинистым и дряблым лицом — страдальческая гримаса была вырезана на сушеном яблоке.

— Вот… вот где мы это утратили, — сказал индеец, прижимая куклу к щеке, словно ожидая, что она поцелует его или укусит зубами из рисовых зернышек. Конечности ее были сделаны из полосок вяленой говядины, расправленных на деревянном перекрестье. Руки и ноги удерживались на кресте четырьмя крошечными гвоздиками. — Он отдал свою жизнь за тебя. Не за один какой-то народ, а за всех. Вечная свобода — вот что Он пообещал.

— Я опаздываю на встречу, — заявил Грант, не в силах скрыть отвращение.

— Опоздал и потерялся, — сказал индеец. — Но ты уже никогда не догонишь — время скользнуло мимо. И никогда не отыщешь свой путь, если только не последуешь за Ним.

— Уйди с дороги!

Он оттолкнул индейца в сторону, выбив из его пальцев мерзкого идола. Боясь возмездия, он изобразил на лице примирительное выражение, повернувшись спиной к двери, до которой с таким трудом добрался. Но индеец не смотрел на него — присев на корточки, он поднимал с грязной мостовой своего маленького мученика. Поднеся фигурку к губам, он нежно ее поцеловал.

— Извини, — сказал Грант.

Индеец посмотрел на него и зловеще ухмыльнулся, оскалив золотые зубы, потом впился зубами в сухое коричневое тело Христа и оторвал кусок вяленого мяса.

Борясь с тошнотой, Грант замолотил в дверь за спиной. Она резко открылась, и он едва не упал на руки мистеру Облако.

Во второй раз он увидел этот образ следующим летом в округе Корнуоллис. [53] Несмотря на тот факт, что Грант специализировался на искусстве провинций, чаще всего он ездил в колонии с деловыми целями, поэтому ему открывались виды не более впечатляющие, чем интерьеры банков и деловых контор. Лишь иногда он совершал короткие поездки на территорию Шести Племен, [54] чтобы встретиться с создателями изящных вещичек, которыми он торговал. Продажи шли хорошо, мастеров удалось убедить, что нужно обильно украшать поделки не только серебром, но и золотом, а бирюзу и оникс заменить на бриллианты и другие драгоценные камни, — спрос на американские ювелирные изделия «высокой моды» уже превзошел самые смелые ожидания. Перед его неизбежным спадом и последующими лихорадочными поисками очередного «верного товара» Грант решил принять предложение старого знакомого из колоний, который давно предлагал устроить ему экскурсию по великим американским монументам столицы.

53

Чарльз Корнуоллис— британский генерал, сражавшийся с американцами во время Войны за независимость. В реальной истории он проиграл одно из решающих сражений и был взят в плен, в этой же версии его судьба сложилась удачнее, потому что в его честь назван округ (здесь — округ Колумбия), в котором находится столица Арнольдсбург. Далее по тексту упоминается много персонажей времен Войны за независимость Америки, сыгравших важную роль (в этой истории) в сохранении британского господства над американскими колониями.

54

Шесть Племен— союз нескольких алгонкинских индейских племен с общим названием «ирокезы», живущих в США и Канаде; возник около 1570 г.

Арнольдсбург, округ Корнуоллис, изнемогал от влажной дымки, которую усугубляли выхлопные газы такси, казавшихся единственными обитателями города. Со слезящимися глазами и еле работающими легкими, Грант и его гид переползали из такси в такси и ныряли в прохладные мраморные коридоры, воняющие мочой, где толпились чернокожие парни, продающие или покупающие опиаты. Трудно было не насмехаться над великими фигурами американской истории, оказавшимися в подобном окружении и взятыми в плен ироничными плодами своих побед. Казалось, что огромная скульптура сидящего Бергойна с легким изумлением смотрит на спящих между его ногами наркоманов; бронзовые Ричард и Уильям Хау стояли спиной к спине, погруженные по пояс в толпу, как будто давали последний бой колониальным лилипутам.

Его гостеприимный хозяин Дэвид Майкельсон был ирландским переселенцем. Сперва он оказался в Америке в должности врача Ирландской королевской армии, а когда срок истек, подписал контракт на несколько лет службы в Королевской американской армии. С тех пор он открыл успешную дерматологическую практику в Арнольдсбурге. Он коллекционировал туземное американское искусство, что и свело его с Грантом Иннесом. Майкельсон обладал превосходным вкусом при выборе изделий из металла, однако сейчас Грант подшучивал над ним за любовь к «этим мраморным чудовищам».