Алукард и Первый Метаморф
Шрифт:
Пофиксили проблему: Дали людям Веды (техники развития) и возможность впитывать энергию для развития из окружающего мира, а не только в процессе убийств…
Побочный эффект: почему-то — никто не знает почему — растения тоже стали активно впитывать энергию и стали развиваться слишком быстро… Пищевые цепочки в природе могут быть нарушены…
Пофиксили проблему…
В дверях показалась Виктория, отступавшая под натиском компании бузотёров. Возглавлял её тип, который мне, как персонажу из 21 века, напоминал помесь Швондера и Шарикова. Я же «здешний» таких как он тоже категорически не любил: типичный крикун, качающий права по поводу и без (в основном — без). Такие вечно перебивают ораторов на цеховых и заводских собраниях, суясь с замечаниями, уводящими от темы. Строят из себя адептов
За спиной Шарикова тёрся пронырливый шкет в кепочке. Если бы не окружение и не отчётливые следы машинного масла на рукавах и коленях, я бы решил, что он — карманник. Уж больно хитрая физиономия у этого субчика. А криво прилепленная к морде маска подобострастия повышала уровень неприязни к нему до максимума. Ещё пятеро, топтавшиеся рядом «руки в брюки», были ничем не примечательной фабрично-заводской шушерой. Из тех, чей главный девиз по жизни — чем бы ни заниматься, лишь бы не заниматься, но при всяком удобном случае бьющих себя пяткой в грудь с разбегу и орущих: «Я — пролетарий!»
Из общей массы выделялся хмурый матрос (клеша, тельняшка, расстёгнутый бушлат, бескозырка — всё, как полагается) — это он смолил папироской и расставаться с нею явно не собирался. И толстый придурок с барабаном. С барабаном?! Его-то зачем притащили в библиотеку?!
Сосредоточиться на Богах и багах становилось всё труднее. А информации-то тут на нехилый томик в несколько сотен страниц. Причем последнее событие датируется 1480 годом, когда после смерти господаря Валахии и первого Вампира Владислава Дракулы… Тот при жизни получил Фамильяра с магическим даром «Отец Чудовищ» [1] и превратил себя в первого Вампира, после чего создал целое войско с жесткой субординацией и иерархией. Создал свою и чуть не разрушил Османскую империю, но в итоге был убит в битве вместе со своим единственным наследником, которому передал дар своей магии. Фамильяр, лишившийся носителей и не имеющий возможности перейти к следующему (ведь Влад кроме сына больше никого не наделял даром своей магии), ушел за грань, а вампиры пошли вразнос, чуть не став очередной планетарной катастрофой.
— А я вам ещё раз повторяю, что такое поведение в библиотеке недопустимо! — Виктории приходилось вовсю напрягать голос, чтобы перекричать галдящую компанию, — Вы мешаете людям заниматься!
— Баришня! — почти радостно воскликнул Швондер-Шариков и театрально развёл руками, — Да ви сами орёте громче мине! И чем это одним товарищам может помешать коллектив других товарищей, изъявивших желание окультуриться и побороть мрак собственного невежества, которое, как сказал товарищ Луначарский, есть истинная цель демократической власти в области просвещения!
Бррра-бац! — толстяк со всей дури треснул в барабан, подчёркивая судьбоносность сказанного товарищем.
— Верно, Сёма! — похвалил Швондер-Шариков, — Сушшественно и уместно! А то, как я погляжу, баришня не вникает в серьёзность политического момента.
Виктория держалась стойко, но линия её обороны неукоснительно отодвигалась в тыл, то есть, в читальный зал. Главный бузотёр уверенно нёс несусветную чушь, вплетая в свою речь названия Декретов Наркомпроса. Шкет и матрос держались поблизости. Толстяк с барабаном топтался сзади, сопровождая завершение каждой фразы своего лидера отменным бумсом. Шушера обошла девушку с флангов и уже вовсю шарилась по полкам, снимая с них книги без всякого разбору, пролистывая и разочарованно гыкая — отсутствие картинок их, видимо, основательно расстраивало. Просвещение и окультуривание компания явно понимала по-своему и, кажется, собиралась пойти вразнос, став очередной планетарной катастрофой в масштабах отдельно взятой библиотеки. И богам придется вмешаться…
— Тише, товарищи! Вы мешаете заниматься! — донеслось из-за дальнего стола, и Виктория посмотрела в сторону неожиданного заступника удивлённо, почти что нежно. «На его месте должен быть я!» — мелькнуло в моей голове, и стало немного обидно: сама же велела не вмешиваться, а теперь я получаюсь трус какой-то. Но в сторону несчастного теперь смотрела и вся компашка.
Шкет язвительно присвистнул. Матрос смачно сплюнул окурок и демонстративно размазал его по паркету:— А ты, часом, не контра, братишка? — сунув руки в карманы брюк, морячок раскачивающейся походкой двинулся вглубь зала.
— Да тут натуральная диверсия! — Швондер-Шариков вдохновенно встрепенулся, — В то время как пролетарии жаждут, так сказать, приобщения к сокровищам, так сказать, культуры, какие-то буржуйские недобитки и нэпманы вставляют им палки в колёса! Килька! — шкет, которому это прозвище подходило как нельзя лучше, высунулся из-под руки раздухарившегося оратора, — А сбегай-ка, брат, за милиционэром. Думается мине, граждан этих надо разъяснить!
Шкет-Килька испарился. Матрос навис над читателем, успевшим пожалеть о своей смелости. Виктория сделала рукой едва уловимый жест, но приостановилась. Что она пыталась сотворить? Магию? Кинуть заклинание? Провести приём? Девушка-то полна сюрпризов! Оставаться в стороне от происходившего становилось всё труднее. Тем более — сконцентрироваться на описании злодеяний распоясавшихся вампиров, творивших страшное. Но я старательно уткнулся в книгу.
…И богам пришлось вмешаться… Правда вампиров они не уничтожили, но ввели ограничения. Добавили кровососам слабость перед Солнцем (не до смерти, но днем те — точно не бойцы), и осложнили их дальнейшее размножение…
Итог: на земле появился очередной подвид человека… И ещё несколько «строчек кода» в местной Системе были добавлены Божественными программистами.
— Никто не собирается вставлять вам палки в колёса, — Виктория расправила плечи и гордо тряхнула головой. Сейчас она стояла перед бузотёрами, как партизанка перед оккупантами. — Но для того, чтобы удовлетворить потребность, надо сначала понять её. Скажите мне, с чего конкретно вы хотели бы начать приобщение к культуре, и я подберу вам соответствующую литературу.
— Ну то-то! Давно бы так! — оживилась компания, а её главарь, жестом укротив гам, веско заявил:
— Дай нам самое просвещающее!
— Здесь всё просвещающее, — парировала Виктория, — в той или иной области знаний.
— Нам в области не надо! — крикнул матрос. — Нам тут надо! И чтоб соответствовало моменту!
— Политическому моменту, хотите Вы сказать? — искры в глазах девушки свидетельствовали о том, что она опасно приблизилась к границе своего терпения, — То есть, полагаю, Вы желаете познакомиться с трудами основоположников коммунизма? Могу предложить сочинения товарища Ленина. Или вас больше интересует Маркс?
Швондер-Шариков завис. Его шпана тоже притихла: вслух, при свидетелях заявить о том, что не интересуется творчеством Владимира Ильича, никто не торопился. «Один-один!» — подумал я, мысленно поаплодировал Виктории и продолжил конспектировать:
«В текущем виде Система (версии 1480 Н.Э.), если обобщить, имеет ряд ключевых функций:
*1* Система позволяет собирать энергию для своего развития из окружающей среды и от поверженных врагов».
— Ха! — ступор главного бузотёра длился недолго, — до этого нам ещё окультуриваться и окультуриваться! Дай-ка нам лучше это… — он защёлкал пальцами, и мне показалось, что сейчас будет произнесено «Переписку Энгельса с этим… как его, чёрта… Каутским!» — но нет. На выручку главарю пришли приятели: ярко жестикулируя, они принялись наперебой объяснять:
— Такое дай, чтоб ух!
— Мощное самое!
— Шоб понятное, и до самых печёнок!
— И шоб душа, понимаешь, развернулась, как… как…
— Как рэволюционное знамя, — резюмировал Швондер-Шариков, цыкнув зубом.
Виктория повела бровью:
— Видимо, вас интересует современная поэзия. Маяковский, думаю, подойдёт. Садитесь за столы. Сейчас я принесу вам книги. И всё-таки очень вас попрошу соблюдать тишину.
— Столы — это хорошо, это приемлемо, — главный преградил дорогу Виктории. — А вот с тишиной я что-то всё же не понимаю. Тишина ведь она когда нужна? Ночью! В темноте! Во мраке! Или когда такое задумал, за что по головке не гладят. Разве мы что такое задумали? А, ребята? — дружный гул отрицания был ему ответом, — Нет! Мы желаем ПРО-СВЕЩАТЬСЯ! К свету стремимся, пойми ж ты, баришня! А при свете надо говорить в полный голос! Так ли?