Альвийский лес

— Каваллиер, я рада знакомству. Меня зовут Маиссия Ронде, я дочь гильдмайстера Ронде.

Харран немедленно и с гордостью уточнил:

— Мать Маисси — урожденная комита Ингансо. За господином Ронде вторым браком, по любви.

Маисси, значит? Ну, Харран, с тобой всё ясно. А Хальдин ещё говорил, что, мол, пусть господин погуляет, рано ему жениться. Но девочка-то — родня вице-короля. Сейчас это очень некстати.

— Я пришла посмотреть на альву, — сказала девушка, — пусть меня проведут.

Харран двинулся в толпу с таким видом, что люди от него шарахнулись. Маиссия подошла к клетке; альва к тому времени отодвинулась в тень, вытянулась, бесстыдно раскинула поросшие нежной шерстью ноги и заснула. Уши её, впрочем, шевелились, контролируя обстановку.

— Я думала, они страшные, — разочарованно протянула Маиссия.

Видела бы ты их воинов в лесу, подумал Дорант.

— Они не страшные, они опасные, — сказал он.

Девица опять отвлеклась на него. Было похоже, что Дорант интересует её больше, чем альва. — Вам приходилось с ними встречаться раньше?

— Пару раз.

— Умоляю вас, каваллиер, посетить наш дом — я хотела бы послушать ваши рассказы. Харран много говорил мне о вас, и я мечтаю узнать о ваших подвигах из первых уст.

Дорант снова поклонился, принимая приглашение. На "Харран много говорил мне о вас" и выражение её лица при этом он не обратил внимания, а зря.

2

История Доранта была совершенно обычной. Младший сын не очень богатой дворянской фамилии, он переплыл океан, имея едва пятнадцать лет от роду. При нем были новые палаш и дага отличной талосской работы, почти новая пиштоль, сделанная в императорском арсенале (Дорант берег её пуще всего остального имущества), одежда, что была на нем надета, а из защитного снаряжения — старый морион [16] , изготовленный ещё тогда, когда от шлема требовалась защита, а не красота, и сильно потертый колет из толстой буйволовой кожи, на которую были нашиты железные пластины. Ещё при нем были незначительная сумма денег серебром, материнское, сунутое второпях перед отъездом, родовое кольцо с довольно крупным рубином (на шнурке под одеждой) и рекомендательное письмо секретарю вице-короля [17] от двоюродного дяди, архипастыря Уорского.

16

Морион — шлем с продольным гребнем и выступающими вверх узкими бортами.

17

Заморскую Марку возглавляет вице-король, представляющий в ней особу Императора.

Гораздо важнее было то, что Дорант вез в голове и сердце: твердо усвоенное понятие дворянской чести, отличные фехтовальные и стрелковые навыки, базовое умение сражаться в строю терции, неплохое образование и умение располагать к себе людей самых разных сословий и состояний, унаследованное от матери.

А ещё — твердое знание того, что в метрополии его ничего особенного не ожидает, разве что он пошел бы по духовной стезе, а вот в Заморской Марке он может добиться очень многого.

Дорант был не первый из их семьи, кто пересек океан. Младший брат его отца уже лет десять к тому времени воевал с дикарями в южной части Марки и был на хорошем счету у командиров. Много позже они встретились и подружились, а потом тот погиб, оставив жену и дочь. Дорант им с тех пор помогал.

Не прошло и месяца после того, как Дорант сошел на берег в Акебаре, как он уже топал по узкой тропке в джунглях в составе компаниды [18] из двухсот с небольшим человек под командой комеса [19] Белтора из Таскелы, пожилого одноглазого воина. Их высадили с потрепанного галеона Его Величества в пустынной бухте и отправили присоединять к владениям Императора новые, неизвестные земли. Делать подданными Императора тех, кто там живет (если там кто-нибудь живет), а если они не согласны — освобождать эти земли для новых подданных, которых привезут из-за океана корабли Его Величества, Его Светлости Вице-Короля, Его Высокопревосходительства Светлейшего Дуки Санъера, Их Милосердий Архипастырей и множества других влиятельных или просто предприимчивых людей. Обратно эти корабли повезут дорогую цветную древесину, пряности, шкуры экзотических животных (и самих этих животных), плоды труда тех, кто уже обосновался на новых территориях и, конечно, золото.

18

Компанида — воинская единица, набранная и финансируемая ее командиром (реже — шефом, который назначает ей командира). Соответственно, по численности может быть от полуроты до полка, что не мешает ей иметь собственное знамя и прочие признаки воинской части.

19

Комес — дворянин, распоряжающийся полным доходом с комиты (за вычетом, естественно, имперских налогов, которые он же с комиты собирает). Выше — только дука, который на таких же началах возглавляет область, состоящую из нескольких комит. Комита, впрочем, может быть и совсем маленькой. Есть еще маркомесы, правящие своими марками, которые когда-то были на соответствующих территориях королями — но добровольно вошли в Империю.

Золота (да и серебра) в Заморской Марке было, кажется, намного больше, чем во всем Старом Свете вместе взятом.

Ещё примерно через полгода Дорант вышел в обжитые места вместе с остатками компаниды. Их было девять человек, все оборванные и отощавшие. Двое были ранены тяжело и еле шли, остальные, в том числе Дорант, легко — но не единожды. Раны у всех были воспалены и нагнаивались. Кожаный колет Доранта оказался не очень надежен: железные бляхи проржавели и поотваливались, подкладка заплесневела. В конце концов его пришлось пустить на подметки для самодельных сандалий, когда развалились сапоги. Вместо колета на Доранте (как и на остальных восьми) были стеганые безрукавки из тридцати-сорока слоев грубой ткани: типичные доспехи местного дикаря (с дикарей же и снятые). Морион давно потерялся. Пиштоль пришлось бросить, когда кончился порох — тащить такую тяжесть зря стал бы только полный дурак. Меч и дага покрылись зазубринами и царапинами, приобретя вид заслуженный и заслуживающий уважение.

Но Дорант командовал остальными восемью — хотя все они были старше него, а трое гораздо опытнее.

И ещё они несли примерно по два фунта золота на каждого, все, что осталось у них после страшного боя в Кровавой долине, где на неполные полторы сотни уцелевших к тому времени от их компаниды пришлось не меньше трех тысяч дикарей. Там им пришлось заряжать пиштоли и две свои пушки золотыми самородками, потому что свинец кончился у них раньше, чем порох. Компанида оставила там почти восемь десятков человек, включая комеса и всех троих офицеров, обе пушки и весь обоз, но дикари в конце концов разбежались, устрашенные невероятным мужеством и искусством боя белых (и потерявшие управление после гибели предводителей).

Потом, на отходе, компанида снова несла потери: умерли тяжело раненные, двое сорвались в пропасть при переходе через горы, несколько человек изошли кровавым поносом, несмотря на то, что Дорант, много знавший от отца, требовал пить только кипяченую воду. А были ещё звери и змеи…

Дорант начал командовать как-то незаметно: просто он почему-то знал, что надо делать, когда другие пребывали в растерянности. Началось это, наверное, в Кровавой долине, где ему случилось принять решение, которое привело к победе — несмотря на то, что оно стоило жизни нескольким десяткам его товарищей.

А после того, как Дорант вывел остатки компаниды к белым людям, а потом не бросил, но помог найти лекарей, купить одежду и коней, довел всех до Акебара и представил вице-королю, докладывая о результатах экспедиции, его имя стали называть с уважением во всей Марке.

В следующей компаниде он уже носил офицерский протазан.

Потом были восемь лет службы в разных компанидах, походы, добыча, потери, раны и болезни. Последнюю свою компаниду Дорант собирал уже сам. Она продержалась три года, прошла Марку с севера на юг и с запада на восток, расширив её границы едва ли не на треть, и почти полностью полегла под стенами Корволета при подавлении мятежа Исти-Маграла. Дорант был тогда тяжело ранен и приходил в себя почти два года. Он едва не потерял тогда ногу — да что нога, если бы не Саррия, добрый его ангел, может быть, вовсе не выжил бы.

На службу к вице-королю по некоторым причинам его больше не звали, а он не просился. За время походов он натаскал в дом золотишка, так что мог себе позволить не роскошную, но уютную жизнь в столице Марки. Часть золота ушла на покупку прав на земли в плодородной долине недалеко от Акебара, где Дорант посадил два десятка крестьянских семей на аренду. Остальное он потихоньку проживал.

Потом случилось так, что один его друг — ещё по компаниде дуки Фарелла, второй в его жизни — попал в затруднительное положение: его начали шантажировать родственники комеса Маррены, которым приглянулся принадлежавший ему прииск в предгорьях Сарниды. Дорант взялся помочь — и помог. Комес Маррены был очень недоволен, однако признал, что родня его оказалась неправа. И куда бы он делся, когда выплыло про них такое… словом, выбор был простой: или на рудники, или тихо уладить дела. Комесу Маррены очень не хотелось, чтобы его родня оказалась вдруг на рудниках. Поэтому он предпочёл поговорить с ними сам, а не доводить дело до вице-короля или чиновников Светлейшего, не к ночи будь помянут.

Оказалось, что Дорант хорошо умеет разговаривать с разными людьми, которые рассказывают ему разные полезные вещи. А иногда за относительно небольшие деньги приносят и документы.

И к Доранту стали приходить всяческие обиженные (да и просто оказавшиеся в сложном положении) и просить, чтобы он разрешил их затруднения. Чем дальше, тем больше было таких. Дорант с удивлением обнаружил, что доход от этого занятия заметно выше, чем то, что он успевал раздобыть во время службы. И не то, чтобы он брал помногу с тех, кто просил его помощи: таких случаев за все время было всего несколько, обычно он ограничивался компенсацией расходов, — но вокруг Доранта постепенно образовался постоянно расширяющийся круг тех, кто были ему обязаны. И с каждым годом в этот круг попадали лица все более и более высокопоставленные и могущественные. Это само по себе приносило деньги (в частности, Дорант был теперь в немалой доле в одной из серьёзных судоходных компаний, гонявшей торговые суда между Маркой и метрополией), а заодно помогало улаживать чужие (и свои) неурядицы.