Альянс мусорщиков

– Теперь это истинная правда, не так ли? Я могу заявить общему правосудию, что ты месяцами лгала о своей руке, и обвинить Ханну в содействии твоему обману. Она устроит целое шоу с отказом, затем признается, и весь альянс ей поверит.

Изверг прав, подумала я, ощущая прилив тошноты от смешения боли с отчаянием. Все знали, что Ханна – моя лучшая подруга. Все поверят ей, когда она скажет, что моя рука была много месяцев бесполезна.

– Ты – слабое место в броне Доннела, - продолжал Изверг.
– Много лет назад у кухонного очага он поспешил защитить тебя кулаками. Сейчас бросится тебе на помощь с позиции лидера альянса. Как только Доннел спасет тебя от наказания, я скажу, что он знал о твоих проблемах и приказывал Ханне помогать тебе их скрывать.

Всего несколько дней назад я раздумывала, поможет ли Доннел, если я попаду в беду. Теперь я вспомнила о вчерашнем споре с ним и об отчаянии на его лице, когда он пытался убедить меня, что верит в свое отцовство. Я больше не могла сомневаться в его чувствах. Изверг был прав. Доннел поспешит меня защитить. Даже если я его предупрежу, что это ловушка, даже если он будет знать, что все закончится катастрофой, отец все равно это сделает.

Улыбка Изверга стала шире.

– Ханна повторит мою историю, и именно в этот момент мои союзники присоединятся к обращению в общее правосудие. Не только против тебя, но и против самого Доннела. Мы обвиним его в злоупотреблении своим положением и назначении девушки-калеки офицером. Блок и Майор уже раздражены навязанной им реформой. Они совершенно взбесятся, когда услышат вашей с Доннелом лжи. И как, по-твоему, отреагирует Лед на новости, что Доннел обдурил его, заставив голосовать за тебя?

Я точно знала, как. Лед придет в холодный беспощадный гнев из-за того, что ему навязали роль дурака.

– Даже вера Призрака в Доннела пошатнется, значит, лишь Сопротивление продолжит защищать своего драгоценного лидера. Они никогда не отдадут Доннела без борьбы, но каковы их шансы, если другие подразделения выступят в соотношении четыре к одному? Моя сторона выиграет битву, и я сменю Доннела на месте главы альянса.

Меня одолевало головокружение от боли и жутких образов, но я заставила себя заговорить.

– Если дело дойдет до открытой схватки, люди не выступят против Сопротивления в соотношении четыре к одному. Даже если главы подразделений будут на твоей стороне, в альянсе тебя ненавидит достаточно народу, чтобы не подчиниться приказам и остаться вне борьбы или занять сторону Доннела.

– Мне хватит бойцов, чтобы победить, - ответил Изверг. – Лишь это имеет значение.

– А как же люди, которые пострадают или погибнут в бою?

– Я провел четыре года, готовясь отобрать у Блока руководство Манхэттеном, а ты разрушила все мои усилия, выставив меня дураком перед всем альянсом. Я потратил еще шесть лет, готовя претензию на пост офицера, а ты пытаешься все уничтожить во второй раз. Думаешь, я расплачусь и откажусь от своих планов из-за возможной смерти нескольких ничтожных людишек?

– Но нам все равно не хватает еды. Если начнем бороться между собой, то все будут голодать.

Улыбка Изверга не угасла.

– Люди, доказавшие мне свою пользу, голодать не будут, а остальное неважно. Твои аргументы на меня не подействуют, Блейз, но тебе самой стоит к ним прислушаться. Представь своих друзей из Сопротивления, умирающих ради защиты Доннела. Представь их детей, голодающих после боя.

Он помолчал.

– Ты можешь предотвратить все эти смерти, Блейз. Можешь остановить бесполезную растрату жизней. Тебе лишь надо заставить Доннела отдать мне обещанный пост заместителя. Подумай об этом в своем походе за припасами. Я хочу услышать твой ответ сразу по возвращении.

Изверг, хромая, вышел за дверь, а Ханна шагнула ко мне.

– Блейз, я...

Я с трудом встала на ноги, качаясь от головокружения и боли и прижимая правой рукой к груди левую.

– Нет, Ханна! Не пытайся повторять мне, что это все моя вина.

– Но это действительно твоя вина. Когда мы разговаривали на последней совместной рыбалке, ты солгала мне. Сказала, что Доннел собирается выбросить нас обеих из Сопротивления, а Лед не возьмет нас обратно в лондонское подразделение. Мне показалось, что для нас будет лучше, если я соглашусь работать на Изверга. Если бы ты сказала мне правду, сказала, что Доннел собирается назначить тебя офицером, ничего этого не случилось бы.

– Во время нашей последней совместной рыбалки я сказала тебе истинную правду, а именно, что Доннел говорил о желании обсудить мое будущее. Именно ты врала мне. И продолжаешь врать даже сейчас. В тот день ты не пыталась решить, помогать ли Извергу. Ты уже работала на него годами. Ты украла две коробки обезболивающих. Не одну таблетку, а две коробки!

На лице Ханны появилось вороватое выражение.

– Я не знаю, о чем ты.

– Знаешь. Доннел сообщил мне истинные факты о том, как тебя поймали на краже. Я знала, что тебе нестерпима боль, и подумала, вдруг ты хотела припрятать все эти таблетки для себя, но на самом деле, ты украла их для Изверга. Возможно, воровала для него лекарства и до этого. Ты работала на Изверга с тех пор, как мы прибыли в Нью-Йорк, правда?

Ханна поднесла руку ко рту и пожевала перчатку в знакомой мне манере, означавшей, что она обдумывает, как бы выкрутиться.

– Ответь мне! – рявкнула я.

– У меня не было выбора. После того, как твой брат стал предателем и ушел, ты потеряла расположение Доннела, и я боялась, что меня выкинут из Сопротивления. Я знала, каково будет бороться за выживание в одиночку. Мы с матерью прожили так два кошмарных года в Лондоне, и я не могла проходить через это вновь. Когда Изверг сказал, что сумеет организовать для меня место в манхэттенском подразделении в обмен на пару коробок лекарств от зимней простуды...

Она всплеснула руками.

– Но на этом дело не кончилось. Изверг продолжал просить и другое. Когда я отказалась, он пригрозил послать Доннелу анонимное сообщение о моем поступке. И я продолжала красть. После того, как меня поймали и лишили доступа к верхнему этажу Сопротивления, Изверг начал отдавать мне приказы по поводу тебя. Он хотел, чтобы я...

– Хватит! – прервала я ее. – Я не хочу знать, сколько лекарств ты украла для Изверга до того, как тебя поймали и отправили вниз. Не хочу слышать, сколько моих секретов ты ему нашептала. И сколько врала мне, пытаясь отравить мои отношения с Доннелом. Я просто хочу, чтобы ты убралась отсюда. Теперь ты принадлежишь Извергу и Манхэттену.

Ханна умчалась за дверь. На мгновение я закрыла глаза, борясь с физической и душевной болью от поврежденной руки и от предательства подруги, а затем повернулась к Тэду. Лишь вчера я сказала Доннелу, что иномирец не сможет одолеть в драке и пятилетнего ребенка, но он за секунды повалил Изверга.

– Как, во имя хаоса, ты это проделал? – спросила я.

– В основном, все дело в равновесии, - ответил Тэд. – Ты выводишь соперника из равновесия и сохраняешь свое. Но я немного удивлен, что сработало. До сих пор я не участвовал в настоящей схватке, лишь в тренировочных.

– Ты учился драться? – Я растерянно покачала головой и мгновенно пожалела об этом, когда левое плечо накрыла новая волна головокружительной боли. – Зачем? Я думала, Адонис – цивилизованная планета.

– В каждом мире есть свои сомнительные районы и их нечистоплотное население, даже на Адонисе. Моя семья очень богата, и это не только благословение. Когда мне было шесть лет, моего отца похитили. Дедушка заплатил выкуп, но мы получили лишь труп.

Я была потрясена.

– Значит, вот как умер твой отец.