Аляска-3

Роман с беспокойством спросил:

– Почему так быстро уезжаешь? Побудь еще!

– У меня сын без дела болтается, - нашла я разумное объяснение своему скорому уходу.
– Ему присмотр нужен.

Роман вскинулся:

– А сколько ему лет?

– Тринадцать.

– Взрослый уже! Так пусть у меня в магазине работает! Вот тебе и присмотр! Я его всему научу!

Этот страстный грузин буквально ломился в двери моей жизни. Мне нравилось, как безоглядно он это делал. И предложение его мне было по душе. Работа в магазине пошла бы Сереже на пользу.

Лариса, громко стуча высокими каблуками, принесла чай. Роман не обратил на нее внимания.

– Тринадцать лет - переходный возраст!
– темпераментно продолжал говорить он.
– Особый подход к подростку нужен! Вот я и займусь заодно воспитанием твоего сына!

Я тут же вспомнила его рассказ о воспитании уголовников в Омске. Лавры Макаренко, похоже, не давали ему покоя. "Самоуверенный, амбициозный, в чем-то откровенно простодушный... Настоящий кавказец!
– с удовольствием оценила я.
– Конечно, общение с Романом ума Сереже не прибавит. Но вот что такое мужская харизма и деловитость, он узнает хорошо. А то и руками работать научится!"

– Интересная идея!
– сказала я.

Роман расцвел.

– Так я тогда вечером приду, познакомлюсь с твоим сыном!
– воскликнул он.

Он не ломился в двери моей жизни. Он проходил сквозь них, не видя преграды. Я задумчиво сделала глоток чая. Потом со вздохом спросила:

– Когда тебя ждать?

Вот уж правильно люди говорят: "Пришла судьбинка - не отгонишь дубинкой"!..

Роман проводил меня до машины.

– Саг'амомде! (До вечера!)

В ответ я иронично улыбнулась:

– Ахал шэхвэдрамдэ! (До новой встречи!)

***

Уже смеркалось, когда плотная фигура Романа показалась на садовой дорожке, ведущей к дому. Его сопровождал Саша. Роман что-то спрашивал у него, вертел лысой головой: оглядывал мои владения. Кивал на пышные цветущие кустарники, ажурную восьмиугольную беседку, пруд с фонтаном. Я слышала его восхищенные восклицания. В руках он нес бутылку вина и пакеты с виноградом, бананами, первой крупной черешней.

Я была рада его появлению. И не потому, что он взялся ухаживать за мной с необыкновенным жаром. Это, конечно, подкупало, но не составляло сути симпатии к новому знакомому. Роман отвечал потребностям моей жадной до жизни и энергичной натуры. Я вдруг осознала, как сильно ошиблась, выбирая в мужья Архитектора. Его скрытность и скупая сдержанность были мне чужды. А вот полный сил и желаний, деятельный и неугомонный, щедрый в своих проявлениях Роман меня притягивал.

"Мы с ним во многом похожи, - думала я.
– И это здорово!"

– Оля!
– вошел Роман на веранду.
– Какой красивый у тебя сад!
– Он поставил бутылку с вином и выложил фрукты на стол.
– Отметим выход твоего сына на работу?

– Ты сначала познакомься с ним, - улыбнулась я.

Роман живо огляделся.

– Я за этим и пришел! А где он?

Я позвала Сережу. Роман разговаривал с ним хорошо. Не фамильярничал, не хлопал по плечу, не занудствовал, не строил из себя строгого дядю. Этим часто грешат взрослые мужчины при общении с незнакомыми подростками. Роман же с достоинством предложил Сереже поработать в своем магазине, а потом стал с увлечением о нем рассказывать. Из его слов выходило, что моего сына нанимает хозяин огромного торгового центра, на котором держится автобизнес всего Пушкино!

По Сашиным рассказам о Романе я уже поняла: у него была склонность к невинной лжи ради хвастовства. При этом он выдавал желаемое за действительное с такой убежденностью, что сам потом верил в свой обман. Как у Пушкина: "Ах, обмануть меня нетрудно!.. Я сам обманываться рад!"

И эта его наивная ложь была мне симпатична.

– Я тебе все покажу!
– говорил Роман Сереже.
– Товар будешь знать, отпускать научишься, на кассе стоять! Водить умеешь?

Сережа отрицательно помотал головой. До поры я не разрешала ему садиться за руль "Мерседеса" или "Газели".

– Научу!

У сына заблестели глаза.

– Ну что, согласен? Тогда завтра в девять я за тобой заеду. Будь готов!

– А у тебя что, машина есть?
– спросила я Романа, когда Сережа ушел. Он небрежно отмахнулся:

– Да так, ерунда, старый "Форд". Для работы только его держу. Все времени нет "Мерседес", как у тебя, купить!

Это было сказано с впечатляющей уверенностью! Мне еле-еле удалось сдержать улыбку: "Не времени у тебя нет, фантазер ты этакий, а денег! В ином случае "Мерседес" ты бы купил немедленно!"

Я помыла фрукты, принесла из кухни закуски. Мы пошли в беседку, там я накрыла стол. Роман наполнил бокалы...

В тот вечер мы говорили обо всем подряд, спорили, смеялись. Оказалось, что за годы жизни с Архитектором я истосковалась по обильному, живому, дружескому общению. Быстрая, многословная, эмоциональная речь Романа доставляла мне истинное удовольствие. В то же время он умел слушать и делал это с ненасытным вниманием ко мне. Мы говорили и говорили. Стемнело, все мои домашние легли спать, я зажгла в беседке свет...

Роман расспрашивал о моей жизни. Мне нечего было скрывать, и я вкратце поведала ему свою историю. Он с искренним сочувствием слушал об Отари. С восхищением - о том, как я создавала свой бизнес. А когда зашла речь о будущем разводе с Архитектором, расплылся от радости. И стал рассказывать о себе.

Он, чистокровный грузин, родился в деревне под Кутаиси. Его отец, простой и трудолюбивый человек, работал на колхозных виноградниках, мать хлопотала по дому. Она подарила мужу трех дочерей. А потом на свет появился единственный и долгожданный сын.

– Отец мне говорил, - рассказывал Роман, - "Ты мужчина, опора рода. Твои сестры сыграют свадьбы и разойдутся по чужим семьям. А ты выучишься, станешь инженером, построишь дом, приведешь молодую жену! Мы с матерью будем нянчить внуков и гордиться тобой!"

Роман пытался оправдать надежды родителей.

– Почти все, как отец хотел, сделал!
– воскликнул он.
– Только вот в институт не поступил.

– Почему?

Он снова, как в разговоре о "Форде", небрежно отмахнулся:

– Да в детстве с дерева упал, головой ударился! С тех пор память стала отказывать. Поэтому в школе плохо учился.

Мой кавалер снова непринужденно лгал. Судя по тому, как четко в магазине он раздавал указания своим сотрудникам, с памятью у него было все в порядке! Так что наверняка он плохо учился из лени. Но я уже знала: этот человек был не из тех, кто признается в своих слабостях!

– Понятно, - сказала я.
– А дальше что было?

Меня интересовало, завел ли он, следуя наставлениям отца, семью. И сохранил ли ее до сих пор.

Роман признался: в нем рано проснулась сексуальность, и уже подростком он только тем и занимался, что увивался за девушками.