Алый (Рассказы)

"Голубчик Галоша, - сказал мне капитан, - повар - важная фигура в пограничном деле".

Вот как мне ответил капитан. Что называется, отбрил.

Галоша замолчал и грустно покачал головой. А я посмотрел ему в глаза и увидел в них большую печаль.

– Товарищ Галоша, - спросил я, - а всё-таки кто такой Потап?

Но не успел я задать этот вопрос, как где-то за окном грохнул выстрел. И Галоша тут же ударил себя по лбу.

– Ах я растяпа!
– крикнул он.
– У меня же соус подгорел!!!

Он вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и крикнул напоследок:

– Прощай морковный соус!

Глава третья,

в которой Потап никого не признает

"Прощай морковный соус"?
– удивился я.
– Какой морковный соус? Это он меня, что ли, морковным соусом назвал? Ну нет, с Галошей с этим каши не сваришь. Во-первых, неясно, кто такой Потап, а во-вторых, что это за выстрел, который раздался за окном?"

Я вышел на крыльцо, чтобы узнать, откуда донёсся выстрел.

На улице был уже вечер. Горы потемнели. В небе гуляли тёмные полосы. Во дворе заставы не видно было ни одного пограничника. Только стоял пустой зелёный автомобиль.

"Эк ведь куда меня занесло!
– думал я.
– Вон там, за этой горой, чужая земля. Здесь - наша, там - чужая. Удивительно!"

Я присел на ступеньку и задумался, разглядывая вечерние горы. Густые тени лежали уже в ущельях, а скалы, кажется, чуть шевелились в сумерках. Постой-ка, что это на скале? Человек? Или это померещилось?

– Эхе-хе, - услышал вдруг я.
– Соус-то мой подгорел.

– Галоша! Это вы?

– Так точно.

Галоша присел рядом на ступеньку, а я всё разглядывал скалы, но не видел там никакого человека. Померещилось, значит.

– Закуривайте, - сказал я Галоше.

– Не могу, не могу, - сказал Галоша.
– Потап унюхает!

– Тьфу ты! Совсем забыл про вашего Потапа.

Галоша помолчал немного, а потом снял с головы колпак и подбросил его вверх, да так ловко, что колпак наделся прямо ему на макушку.

– Ну вот, - сказал Галоша.
– На границу командир меня не пустил, и я оставался по-прежнему поваром. И вдруг мне подвезло! Да! Мне подвезло, потому что уехал домой Ваня Фролов. Он уехал домой, а Потап остался беспризорным. Фролов-то был инструктор службы собак, а Потап - это наш лучший пёс!

– Ну, наконец-то!
– сказал я.
– А я-то думаю: кто такой Потап?

– Лучший пёс! И какой пёс! Грудь - колесом. Уши - столбом. Голова булыжник, а на зубы смотреть страшно. А лапы! Мне бы такие лапы, я бы двухпудовые гири выжимал. Такому псу палец в рот не клади - мигом оттяпает!

Потап остался беспризорным, и подойти к нему никто не может - всех перекусал! Подавай ему Фролова, а больше никого не признаёт.

Вот я слышу, командир говорит:

"Что делать с Потапом? Не ест, не пьёт и кусается. Пропадает пёс!"

Тут мне что-то в голову ударило.

"Как, - думаю, - пропадает? А я, Галоша, на что?"

– Ага!
– прервал я рассказ повара.
– Вот что, товарищ Галоша, давайте-ка пойдём в комнату. Что это мы на крыльце застряли? Слушать так слушать.

Глава четвёртая,

в которой имеются сосиски

– Слушать так слушать, - сказал я, когда мы с Галошей вошли в комнату и сели у стола.

Галоша вздохнул, поглядел на часы и продолжал:

– Решил я с Потапом с этим подружиться. Человек я особый, пахну вкусно, и собакам это нравится.

Вот я положил в нагрудный карман две сосиски и пошёл к Потапу. Он жил в отдельном закутке в собачьем сарае. Прихожу и вижу: Потап лежит на полу скучный, только хвостом по полу похлопывает.

"Привет!" - говорю.

Но Потап даже глаз не открывает. А хвостом хлопать перестал.

Тогда я достаю из кармана одну сосиску - Потап открывает один глаз. Достаю другую - открывает другой. Спрятал я сосиски - Потап глаза закрыл. Достал - снова открыл.

"Ну, - думаю, - всё, голубчик! Попался!"

Вот я говорю Потапу:

"Ты да я - нас двое. И сосиски две. Поделим по-братски".

С этими словами я стал свою сосиску есть, а другую в руке держу. Только один раз я откусил, и Потап облизнулся. А я нарочно медленно ем и так кусаю сосиску, что из неё сок брызжет.

"Ну и сосисочка! Какая сочная!" - говорю.

Пока я свою сосиску жевал, Потап совсем очумел, до того ему захотелось попробовать. Доел я сосиску, а вторую ему всучил - он её и проглоти!

"Ты да я, - говорю, - Потап, - нас двое. И две сосиски было. И съели мы их по-братски. Ты это, - говорю, - пойми!"

Тут я ушёл, а через час снова две сосиски принёс и ещё гитару.

Потап очень удивился, когда увидел гитару. Смотрит на меня и как бы хочет сказать: "Зачем ты гитару-то притащил? Мне и сосисок хватит".

А я сыграл ему на гитаре, угостил сосиской, и, конечно, Потап сделался моим приятелем.

Через несколько дней он ко мне совсем привык, и я вышел с ним погулять.

Вот мы гуляем во дворе заставы, а навстречу нам идёт рядовой Юра Молоканов. Увидел нас и рот открыл от изумления. А я говорю:

"Закройте поскорее рот, товарищ Юра Молоканов, а то ворона влетит!"

Глава пятая,

в которой Галоша идёт в секрет

– "Закройте поскорее рот, товарищ Юра, - толкую я.
– А то, мол, ворона влетит!"

А Юра Молоканов стоит и только глаза на нас таращит.

Но вот он всё-таки закрыл рот и побежал докладывать командиру.

Гремя сапогами, командир выскочил на крыльцо и видит: да, мы с Потапом гуляем во дворе.

"Ну молодец!" - говорит тут командир и в тот же день отправляет меня с Потапом охранять границу - в секрет!

С нами пошёл старшина Кошкин, слыхали небось.

Волновался я ужасно - всё-таки первый раз шёл в секрет. А Кошкин увидел, что я волнуюсь, и говорит:

"Золотой мой Галоша, а не хотите ли вы поймать нарушителя?"

"Конечно, хочу".

"Держите карман шире", - говорит старшина Кошкин.

Вот пришли мы на место и замаскировались в кустах на краю большой поляны. Посреди поляны - озеро. За озером - граница. Рядом со мной - пенёк, за пеньком - Потап, в пеньке - телефон. Правда-правда! Там такая штучка имеется в пеньке, вроде как штепсель. Сунешь в неё провод от телефонной трубки - и с дежурным по заставе поговорить можно.