Алый знак доблести. Рассказы

Они добрались до своих и тут же стали мишенью для насмешек исхудавших, загорелых солдат, отдыхавших в тени деревьев. Их забросали вопросами:

— Куда вас к черту носило?

— Чего вы приплелись назад?

— Какого дьявола вы вернулись?

— Что, сынок, жарко там?

— Домой торопитесь, мальчики?

— Мама, мама, иди сколей сюда, посмотли на солдатиков, — издевательски запищал кто-то.

Израненный, замученный, полк молчал; только один солдат бросил громогласный вызов на кулачный бой, да рыжебородый офицер, подойдя почти вплотную к высокому капитану из чужого полка, смерил его надменным взглядом. Но лейтенант умерил пыл любителя кулачных расправ, а высокий капитан, хотя и вспыхнул, однако сделал вид, что ничего не произошло, и начал рассматривать какое-то дерево.

Чувствительная кожа юноши очень страдала от этих шуток. Он хмуро и негодующе поглядывал на зубоскалов, обдумывая способы мести. Однако многие его товарищи так виновато повесили головы, что казалось, они несут на плечах гроб своей чести, сгибаясь под этим бременем. Молодой лейтенант, как бы опомнившись, начал бормотать под нос устрашающие проклятия.

Дойдя до своей прежней позиции, они взглянули на то место, где кончилось их наступление.

Юноша был совершенно ошеломлен. Он вдруг обнаружил, что путь, казавшийся ему таким бесконечно длинным, на самом деле до смешного краток. Бесстрастные деревья, среди которых разыгрались главные события, росли совсем близко. Поразмыслив, он понял, что и времени прошло очень мало. Его поразило, что на таких небольших отрезках времени и пространства может уместиться столько чувств и происшествий. «Как все преувеличивают крылатые мысли!» — подумал он.

Значит, в репликах поджарых и загорелых ветеранов скрыта горькая правда. Он пренебрежительно посмотрел на однополчан, распростертых на земле, задыхающихся от пыли, красных, потных, растрепанных, с отуманенными глазами.

Они жадно пили из манерок, вытягивали из них все до последней капли, а потом рукавами и травой размазывали грязь по отекшим, влажным лицам.

Но о своем поведении во время атаки юноша думал с удовольствием. До этой минуты ему некогда было заниматься собственной персоной. Тем приятнее спокойно оценивать сейчас свои поступки. Он припоминал красочные подробности, которые среди сумятицы боя запечатлелись в его мозгу, занятом как будто совсем иными мыслями.

В то время как солдаты лежали на земле, с трудом переводя дух после пережитого, вдоль их позиции прогалопировал генерал, обозвавший их погонщиками мулов. Он потерял шляпу, и его всклокоченные волосы развевались по ветру, а лицо потемнело от досады и возмущения. Уже по тому, как он сидел в седле, видно было, в каком он бешенстве. Подскакав к полковнику, он злобно и безжалостно осадил взмыленного коня. Вслед за этим посыпался град упреков. Солдаты сразу навострили уши: рядовым всегда интересно послушать, как бранятся их командиры.

— Черт вас возьми, Мак-Чесни, что это за ерунда у вас получилась? — начал генерал. Он понизил голос, но у него то и дело вырывались гневные возгласы, и кое-кто из рядовых уловил смысл его слов. — Что за собачья ерунда! Вы застряли буквально в ста шагах от их позиций. Еще хотя бы сто шагов — и вы добились бы настоящего успеха, а так… Не солдаты у вас, а бабы в штанах!

Солдаты, слушавшие затаив дыхание, с любопытством перевели глаза на полковника. Они относились к разговору с интересом досужих зевак.

Полковник выпрямился и ораторским жестом поднял руку. Он был оскорблен, как дьякон, которого обвинили в краже. Солдаты взволнованно заерзали, предвкушая дальнейшее.

Внезапно полковник изменил позу и стал похож уже не на дьякона, а на француза. Он пожал плечами.

— Что ж, генерал, мы прошли сколько смогли, — спокойно ответил он.

— Сколько смогли? Вот как! — фыркнул тот. — Не много же вы смогли, — добавил он, глядя с холодным презрением в глаза полковника. — Да, не много. Вам было приказано сделать диверсию, чтобы отвлечь неприятеля от Уайтерсайда. Насколько вы успели в этом, вам подскажут ваши собственные уши. — Он круто повернул коня и надменно отъехал.

Полковник, которому было предложено прислушаться к нестройному шуму боя в лесу слева, пробормотал проклятие.

Лейтенант, который в течение этого разговора так и кипел от бессильной ярости, вдруг сказал твердо и решительно:

— Мне все равно, кто он такой, пусть хоть двадцать раз генерал, но только болван может сказать, что ребята плохо дрались.

— Лейтенант, — строго оборвал его полковник, — это касается только меня, и прошу вас…

— Слушаюсь, полковник, слушаюсь! — Лейтенант покорно махнул рукой и сел, явно очень довольный собою.

Весть о том, что полк получил нагоняй от генерала, мгновенно облетела всех. Солдаты были ошарашены.

— Вот так дьявол! — восклицали они, глядя вслед удаляющемуся всаднику.

Сперва им казалось, что произошло какое-то недоразумение. Потом они поверили, что их атака действительно сочтена недостаточно энергичной. Юноша видел, как тяжело лег этот приговор на весь полк, напоминавший теперь стадо обруганных, побитых, но не смирившихся животных.

К юноше подошел его друг. Вид у него был обиженный.

— Не понимаю, что ему еще надо! — сказал он. — Может, он думает, что мы там в камушки играли? Ну и человек!

Юноша научился относиться к таким вспышкам философски.

— Не обращай внимания, — ответил он. — Генерал, верно, и не видел, как оно там было. Мы не сделали всего, что ему нужно, вот он и бесится и считает, что мы стадо баранов. Жаль, старика Хендерсона убили вчера: уж он-то понял бы, что мы дрались хорошо и просто не могли сделать больше. Такое уж наше счастье.

— Твоя правда, — согласился друг. Очевидно, он был глубоко уязвлен несправедливостью генерала. — Конечно, нам здорово не повезло. А каково это — идти в бой, когда что бы ты ни сделал и как бы ни сделал, начальству все равно не угодишь? В следующий раз я с места не сдвинусь. Пусть сами идут в наступление и отправляются ко всем чертям.

— Слушай, мы оба вели себя как надо, — успокаивал его юноша. — Хотел бы я посмотреть на болвана, который скажет, будто мы сделали не все, что могли.

— Конечно, сделали, — упрямо повторял друг. — Так бы и свернул шею тому болвану, будь он хоть с каланчу ростом. Но мы с тобой не осрамились. Не зря один парень сказал, что мы дрались лучше всех в полку, и из-за этих его слов у ребят чуть до рукопашной не дошло. Тут же, конечно, вылез другой парень и заявил, что это враки и что он все видел с начала до конца и будто нас там вовсе и не было. Тут вступилась еще целая куча народу, и все сказали, что нет, мы и вправду дрались как черти и что теперь нас пошлют на отдых. Но до чего же я не перевариваю этих старых солдат и все их шуточки и смешки, а тут еще генерал! Да он просто спятил.

— Он осел! — вдруг взорвался юноша. — Я чуть не лопнул от злости! Пусть еще раз сунется к нам! Мы ему покажем…

Он замолчал, потому что к ним бежали несколько солдат. Судя по их лицам, у них были важные новости.

— Ох, Флем, тебе бы самому это послушать! — на ходу выпалил один из них.

— Что послушать? — спросил юноша.

— Тебе бы самому послушать! — повторил тот и приосанился, собираясь приступить к рассказу. Остальные, горя нетерпением, стали в кружок. — Значит, подходит полковник к вашему лейтенанту — а мы как раз неподалеку сидели — и говорит — в жизни еще не слышал такой чертовщины. «Гм-гм, — говорит он, — мистер Хэзбрук, кстати, кто этот парень, который нес знамя?» Слышишь, Флеминг? «Кто этот парень, который нес знамя?» — говорит полковник, а лейтенант ему отвечает: «Это Флеминг, говорит, и он настоящий дьявол». Что? А я говорю, что сказал. Настоящий дьявол, так и отрезал, этими самыми словами. Нет, сказал. А я говорю, что сказал. Если ты лучше можешь рассказать, так давай рассказывай. Ну, тогда прикуси язык и молчи. Значит, лейтенант говорит: «Он настоящий дьявол», а полковник ему: «Гм-гм, он действительно бравый солдат. Он нес знамя в атаку, я сам видел. Бравый солдат», — говорит полковник. «А как же! — говорит лейтенант. — Он да еще этот парень Уилсон все время были впереди и орали прямо как краснокожие». Все время были впереди, — так и сказал. Этот парень Уилсон, — так и сказал. Можешь, братец, записать эти слова и послать домой, матери. «Этот парень по имени Уилсон», — говорит лейтенант, а полковник говорит: «Да ну? Гм-гм, вот так штука!» И еще говорит. «Во главе полка?» — «Да, во главе», — говорит лейтенант. «Вот так штука, — говорит полковник. — Так, так, так, — говорит он, — да ведь они сущие младенцы!» — «Были младенцами», — говорит лейтенант. «Так, так, — говорит полковник. — Они заслуживают производства в генерал-майоры». Так и сказал. Заслуживают производства в генерал-майоры.