Амальгама миров

– Ладно, чего уж, - смирился я с неизбежным.
– Веди, Сусанин.

В парке, несмотря на летние каникулы, было пустовато.

Скучно крутилась разноцветная карусель, да скрипели облупившиеся качели. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев и пятнало дорожку теплыми кляксами. Гриша напрямик через газон повел нас к маленькому фанерному домику с невзрачной вывеской "Кривые зеркала".

– Сейчас ухохочемся, - предрекал я, замыкая процессию.
– Сейчас животики надорвем.

Молодой длинноволосый человек, сидящий у входа в павильон на табурете, никак не походил на Гришиного товарища хотя бы по возрасту, но тем не менее радушно приветствовал нашего проводника. Оценивающе оглядев нас троих, он скрылся в павильоне и через минуту вернулся со стаканом.

– Нет-нет, - замахал на него руками Гриша.
– Мы по делу.

– По делу, - сразу стал скучным владелец зеркал.
– Вот ведь не везет, вчера был рубль, сегодня - нету. И в аттракцион не идет никто, а у меня левых билетов навалом.

– Так вот мы, посетители, - обнадежил его Гриша.
– Давай, показывай.

– Вы это серьезно, - юноша запустил пятерню в сальные волосы.
– Не разыгрываете?

Я обреченно стоял в стороне, всем видом давая понять, как мне неинтересна эта комедия.

– Подождите, - юноша вновь скрылся в павильоне и продолжал говорить уже изнутри.
– Мы тут посидели вчера с приятелями, прибраться нужно.

На улице было слышно, как он гремит пустыми бутылками и что-то передвигает.

Я подошел ближе к входу. Гриша вполголоса увещевал Овида, что все будет в порядке, пусть он не сомневается. Слушать весь этот бред я не хотел и устало присел на освободившийся табурет.

– Ну что, удобно?
– внезапно раздался знакомый скрипучий голос.

Я вскочил, схватил табурет и поднял его.

– Поставь на место, - тихо приказал Хома.
– Истерики нам только не хватало.

– Хома, как ты здесь очутился? И что за вид!

Табурет выглядел, как новенький. Кто-то его мастерски отремонтировал и покрасил.

– Да уж нашлись добрые люди. Там, в столярке, и отремонтировали. А сюда я позже сбежал.

– Почему именно сюда?

– Не мог же я бродить по всему городу и разыскивать вас. А сюда вы бы все равно пришли. Где еще столько неправильных стекол, как не здесь?

Я так обрадовался, найдя Хому, и так увлекся разговором, что совершенно забыл о Грише, и только теперь, обернувшись, увидел, какое впечатление произвел на него говорящий табурет. Гриша стоял, нелепо разведя руки, и с ужасом смотрел на нас.

Выручил, как всегда, Овид.

– Это наш робот, - внушительно сказал он.
– Разведчик, замаскированный под земной предмет. Никому ни слова.

Гриша мужественно кивнул.

– Ты здесь давно?
– спросил я у Хомы.

– Почти неделю. И не напрасно. В павильоне есть осколок зеркала.

– Не может быть!

– Может. Сейчас сами убедитесь. Там, в самом дальнем углу. С виду простое стекло, ничего не отражает. А когда этот тип к нему подносит стакан, то сразу возникает отражение. Видимо, стакан и осколок попали сюда одновременно и...

В этот момент в дверях показался юноша, и Хома замолк на полуслове.

Мы вошли в квадратную комнату, уставленную зеркалами.

Отразившись во множестве волнистых поверхностей, мы представали то тощими и длинными, как Дон-Кихоты, то маленькими и толстыми, как Санчо Панса, то изогнутыми, как удавы, а то и просто монстрами без названия.

– Ну хватит, - решил я наконец.
– Показывай, где у тебя это.

– Это, что?
– уточнил юноша.

– Там, где стакан отражается.

– Так для этого надо сначала налить, - развеселился юноша.
– Пустой стакан показывать неинтересно.

В магазин отрядили пойти Гришу. В его отсутствие мы с Овидом беспомощно топтались по комнате, пока я не набрел на осколок входного зеркала. Он стоял в углу, на обшарпанной тумбочке, небрежно прислоненный к стене, и казался обычным стеклянным ломом. Но мы с Овидом отразились в нем сразу и тут же отошли в сторону, чтобы этого не заметил хозяин.

Демонстрация фокуса нас уже не интересовала, но юноша все исполнил добросовестно. Налил, поднес к стеклу, выпил, снова налил. Вопрос встал о цене.

– Два портвейна и курево, - пошел нам навстречу подобревший юноша.

– Нам бы еще и табурет.

– Тогда еще два портвейна. Табурет хороший, новый, я его в парке нашел.

В бомжатник мы возвращались в отличном настроении. Я с удовольствием тащил Хому и не жаловался, что он тяжелый. Гриша обещал устроить праздничный ужин. Поводов для тревоги не было.

Найденный во Втором Реальном осколок был значительно крупнее тех, что хранились у меня, но все равно до целого зеркала не хватало многих фрагментов. Удастся ли в этом городе отыскать что-нибудь еще, сказать трудно.

Следующий день мы провели в праздности.

Сидя рядом с фургоном на дощатом ящике и греясь на солнце, я слышал, как в Нахаловке кто-то на полную мощность крутил магнитофон.

"Не надо печалиться, вся жизнь впереди..." - уговаривал громкий баритон.

– Вот и не буду, - пообещал я неведомо кому.
– Только бы обратно вернуться.

Хотелось домой, в привычную обстановку. Хотелось в театр, где меня давно уже наверняка хватились и, может быть, даже объявили розыск, а я сижу здесь и валяю дурака. Надо искать Люську, надо восстанавливать входное зеркало, но что для этого следует предпринять, я не знал.

Накануне Гриша притащил домой очередной номер "Истины" со статьей, разоблачающей внеземные контакты.

– Вот ведь врут!
– возмущался он, шурша газетными листами.
– А может, вам прямиком так и пойти к правительству или к ученым. Пусть сами убедятся, что вы не выдумка, - но тут же сам себя и опровергал.
– Попробуй к ним только сунься, живо в психушке окажетесь.

В психушку нам не хотелось, поэтому, плотно пообедав, мы приступили к обсуждению планов на будущее.

Гришу очень волновала дата отлета, нас - возможность найти во Втором Реальном хотя бы еще один осколок, а если повезет, то и зеркало целиком. Кто знает, вдруг осколки не разлетелись мелкими брызгами по мирам Хезитат, а очутились, почти все, в одном месте. Пока счастливые случайности сопутствовали нам, но ведь везение может и кончиться.

– Где вы спрятали вашу летающую тарелку?
– беспокоился Гриша.
– Ее не найдут?