Амамутя. Путь огненного бога

– Мы поворачиваем, – сказал он и с силой толкнул штурвал.

Колесо закрутилось, мелькая на солнце медью. «Джинс», заложив длинный вираж, развернулся носом к течению, некоторое время его сносило назад… Иван переключил редуктор на полные обороты и судно, уже не подгоняемое течением, а преодолевая его, двинулось вверх по реке.

– Как быстро мы его догоним?

– Никак. Возможности наших судов одинаковы, а у него фора в несколько часов. К тому же, он столкнется с той же проблемой, что и мы, лишь в ближайшей деревне угрешей, а это, учитывая скорость против воды – почти сутки.

– Так что же ты…

– Дослушай. Я доведу до яхт-клуба, где мы сегодня ночевали. Это часа четыре. Там рядом есть прокат автомобилей.

Погоня

Иван взял «Ладу», выбрав ее из трех предлагаемых машин за то, что она была двуцветной – белый верх и темно-синий низ. Это было как-то символично: теперь Амамутя вышел из воды, как древнее позвоночное.

Он позвонил Руденке и коротко обрисовал ситуацию. Саратовскому покупателю придется просто немного подождать. Тут же, в яхт-клубе Иван договорился с его хозяином, что «Джинсу» сделают косметический ремонт в течение ближайших трех-четырех дней. В Саратов его можно будет доставить либо на трейлере, либо своим ходом, наняв местного речника. Во всяком случае, выруливая по склону высокой кручи на «Ладе», он бросил на желто-синий ковчег Амамути прощальный взгляд. Швертбот красовался у пристани, отражаясь в розовой воде, футболя мачтой низкий солнечный шар, будто самостоятельно заняв оптически выгодное положение, чтобы проститься с хозяином.

Решили не спать. Кто знает, как поступит Амамутя Второй, поняв, что селения выше по реке уже обобраны Первым? Сядет в самолет в ближайшем аэропорту и улетит с добычей, повернет вниз или просто продолжит путешествие…

Сидя в придорожном кафе, то ли ужиная, то ли уже завтракая в этом смещенном времени погони, Иван решил пробить Ламбовского интернетом. Выпал какой-то Бойко Ламбовский, поэт, живущий в Болгарии… Нет, не то. Ламбовский сельский Совет народных депутатов. Ламбовский фельдшерско-акушерский пункт…

Он соединил «Ламбовский» и «Астрахань». Результат оказался поразительный: в городе была картинная галерея, ее владельцем значился не кто иной как Ламбовский Михаил. Он промышлял торговлей картин современных художников, а также собирал антиквариат. Среди его авторов были в основном волжане, но работал он и со столичными живописцами, в частности с Алексеем Алпатовым, который Ивану весьма нравился, правда, он давно потерял его из виду…

– Кое-что проясняется, – сказал Иван, а Делла, не выпуская вилки из рук, что-то быстро натыкала на клавиатуре мизинцем.

– Вот это соединение давай глянем, – проговорила она с полным ртом.

Ожидая, пока тяжелая провинциальная сеть ответит на запрос «ламбовский дерек», Иван успел удивиться, как это ему самому раньше не пришло в голову пробить Дерека интернетом. Через несколько секунд он понял: сделай он это раньше, многие вопросы бы отпали, правда, как всегда, заменив себя новыми.

Соединение имен выдало статью в Википедии:

«Антоний Дерек (псевдоним Антона Петровича Ламбовского, 1852–1912) – русский живописец. Родился в Сызрани, в семье обрусевшего болгарина…»

Так вот оно что. Ламбовский – не просто галерист, который собирает картины, а потомок Дерека.

Иван и Делла замерли с открытыми ртами, полными недожеванной всячины. Девушка передвинулась вместе со стулом, и они стали читать дальше, голова к голове.

Антоний Дерек был самоучкой, если не считать, что в юности брал уроки рисунка и живописи у иконописца в Николо-Угрешском монастыре. Ни о каких взаимоотношениях с тогдашним художественным миром в статье не говорилось. Дерек был странным одиночкой, странствующим живописцем. Он путешествовал вдоль Волги, писал иконы, портреты жителей, пейзажи, тем и зарабатывал себе на хлеб. Погиб при тушении пожара на пристани в г. Царицын (ныне Волгоград).

– Снова пожар! – воскликнул Иван.

– Ничего удивительного, – сказала Делла. – Дерек – угреш, только и всего.

– Делла, а что мы знаем о своем народе? – спросил Иван. – Откуда, например, мы знаем, что народ был некогда многочисленным, а теперь он исчезает?

– Ничего такого мы не знаем, – сказал Делла.

– Я об этом и говорю. Этого же нет в мифологии, да?

– Нет.

– Так мы решили только потому, что угрешей вообще мало. Так может быть, их всегда было мало? Может быть, угреши и не народ вовсе?

– Как не народ? А что?

– Просто какая-то… Секта, что ли? Люди разных национальностей, объединенные лишь одним – религией.

– Мы народ, – твердо сказала Делла. – Народ, избранный Амамутей. Народ, несущий миру огонь.

– В смысле, время от времени запирать друг друга в каких-то замкнутых пространствах, типа каюты «Джинса», и сжигать?

– Пламя всемирной любви, – огрызнулась Делла и замолчала, насупившись на свою тарелку.

Иван больше не приставал к ней с разговорами. Вернулись в машину и тронулись в путь.

Все огни – огонь

Барабан дремал на заднем сиденье, свернувшись в массивный клубок. Призрачные деревни пролетали вдоль пустого шоссе, поводя туманными лучами огней. Рассвело. Машина выскочила на берег Волги. Иван и Делла узнали это место, которое проходили позавчера. Теперь надо было держаться берега, двигаясь проселками, ибо катер конкурента по расчетам был уже где-то рядом.

Он стоял у причала на окраине Самары. Иван подрулил почти вплотную. Это был действительно Ламбовский. Он сидел на баке и с грустью смотрел на свою удочку. Тихий господин Сырников.

– Я вас где-то видел… – пробормотал неудачливый рыболов. – Клева, похоже сегодня не будет.

– Я тот, кто спроектировал и построил этот катер, затем продал его вам, – сказал Иван.

– Ох, припоминаю, – он посмотрел на Деллу, которая сидела в машине, свесив ноги из открытой двери.

Барабан приподнялся на заднем сиденье и положил голову ей на плечо.

– Не вы ли встретились мне ниже по течению позавчера?

– Разумеется, мы.

– И вы забрали все картины по течению вверх, – с грустью констатировал Ламбовский.

– А вы забрали наши камушки! – вставила Делла.

– Камушки? – удивился Ламбовский. – То есть, всякую бижутерию, которую мне впридачу давали соплеменники… И на что она вам?

– Я люблю наряжаться, – сказал Делла.

– А я собираю картины. Может, договоримся?

– В каком плане? – спросил Иван.

– Я бы купил верхнюю часть коллекции. А бижутерию отдал бы вам бесплатно.

– Коллекция не продается, – сказал Иван.

– Тогда и бижутерия останется при мне.

– Да на что она вам? – спросила Делла.