Амариллис

Камера переместилась, и в кадре появился с воодушевлением разглагольствующий Мэдисон Шеффилд. Лукас отметил про себя, что зубы у сенатора, как и у Нельсона, были такими же ровными и ослепительно белыми, а лицо просто лучилось искренностью.

— Мы проделали нелегкий путь длиной в два столетия и многого добились, — донесся до них хорошо поставленный голос Шеффилда. — Но, глядя уверенно в будущее, мы не должны забывать об основных нравственных принципах, сформировавшихся в прошлом. Как и прежде, они для нас жизненно необходимы. Окружающий мир изучен лишь в незначительной степени. Недавние находки напоминают нам о том, как много неизведанного ждет впереди. Нам следует всегда быть наготове.

Амариллис устроилась на диване рядом с Лукасом и внимательно смотрела на экран.

— Шеффилд не сможет фокусировать харизму на такую большую аудиторию.

— Конечно, — согласился Лукас, — фокусирование возможно при непосредственном контакте с каждым в отдельности. В остальное время ему приходится полагаться на свое личное обаяние.

— В этом ему не откажешь, но тем не менее я не собираюсь за него голосовать.

Лукас подумал, что политика являлась довольно скользкой темой, однако говорить об этом было все-таки лучше, чем молчать, и он с готовностью ухватился за представившуюся возможность поддержать разговор.

— А мне казалось, идеальным кандидатом ты считаешь мистера Блюстителя заветов Основателей.

— Он постоянно твердит о нравственных принципах Основателей, но никогда никто из Первого поколения не стал бы прибегать к таким низким приемам, которыми пользуется Шеффилд, чтобы заполучить побольше средств для своей кампании.

— Не обманывай себя. Мне кажется. Основатели просто не смогли бы выжить, если бы оставались во всем непогрешимыми.

— Какой цинизм! — горячо воскликнула Амариллис, резко оборачиваясь к Тренту. — Именно благодаря высоким моральным принципам Основатели и сумели выстоять. Неподкупность, беспристрастность, мужество, благородство, справедливость — вот какие качества дали возможность Первому поколению преодолеть все трудности.

— Ты упускаешь из вида практическую целесообразность и выгоду, — заметил Лукас. — Думается мне, наши высокочтимые Основатели при необходимости не забывали о целесообразности и действовали, исходя из практических соображений.

— И как ты только можешь такое говорить!

— Более того, готов держать пари, что во времена Первого поколения в политике было ничуть не меньше шеффилдов, чем сейчас. Некоторые явления очень живучи.

— Ты специально стараешься вывести меня из себя? — кипела благородным гневом Амариллис.

— Да.

Амариллис уже открыла рот, чтобы испепелить Лукаса ядовитым высказыванием, но в последний момент передумала.

— Почему? — только и спросила она.

— Потому что стараюсь привлечь твое внимание, — ответил Лукас, нажимая кнопку на пульте. Экран погас. — Мне кажется, — продолжал он, — ты весь вечер словно ускользаешь от меня.

— Неправда.

— Серьезно. Мы близки с тобой, но по тому, как развиваются события, мне кажется, нашему роману суждено стать самым скоротечным.

— Ах, Лукас. — Амариллис прижалась к нему и положила голову ему на плечо, и Лукас обнял ее. — Извини, день выдался такой трудный.

— Можешь повторить это еще раз. — Он крепче прижал ее к себе.

— Наши отношения не могут продолжаться долго, и мы оба знаем об этом.

— Мне не хочется говорить о будущем, я хочу радоваться настоящему.

— И мне.

Наступило молчание, но теперь Лукас чувствовал, как отступает в ночь былая напряженность, его согревало нежное тепло Амариллис. По крайней мере, пока она была рядом. Ему захотелось перенестись с ней в такое место, где они были бы свободны от правил и условностей общества.

— Фокус, — выдохнул Лукас в облако ее волос. Она не ответила, но он сразу ощутил минутную потерю ориентации, и вслед за этим на уровне подсознания стали проступать четкие контуры кристалла. Он был мощным, устойчивым и необыкновенно ярким. Трент направил через него парапсихологическую энергию и стал строить оптическую иллюзию.

Вокруг дивана начал вырастать грот. Стол, телевизор и остальные предметы в комнате скрыли мощные листья пышных папоротников. Перед ними в обрамлении крутых каменных берегов невозмутимым зеркалом лежало глубокое озеро.

— Такое место существует в действительности? — В голосе Амариллис отразились удивление и восхищение.

— Да.

— Это какое-то особенное место на островах?

— Да. — Лукас украсил стены грота мхом и окружил озеро живописными валунами. Теперь пол пещеры устилал зеленый травяной ковер. В разных местах грота он разместил прекрасные цветы, напоминавшие одновременно розы и орхидеи. Ему хотелось представить в своем гроте амариллисы, но он не знал, как выглядели такие цветы на Земле.

— Как же здесь красиво и спокойно, — с искренним чувством проговорила Амариллис.

— Я обнаружил этот грот очень давно, еще ребенком, и никому о нем не рассказывал, даже Айси Клэксби. Иногда я приходил туда и проводил долгие часы, сидя на камнях, глядя в бездонную глубину озера.

— Что же ты там делал?

— Много всего, — ответил Лукас. — Учился управлять своим талантом, размышлял о том, есть ли еще люди с такими же способностями, как у меня. Мне хотелось поговорить с человеком, понимающим, что значит обладать могучим талантом и быть обреченным держать в тайне его мощь.

— У меня тоже было такое же потайное место. — Амариллис теснее прижалась к Лукасу. — Но, конечно, не грот в джунглях. Мы жили далеко от таких мест, в фермерской зоне. Мое убежище находилось на сеновале в сарае. Помню солнечные дорожки, пробивавшиеся сквозь щели в стенах. Внизу подо мной шумно двигались в стойлах животные. Я уединялась в укромном уголке, когда хотела почитать или просто побыть одна.

— О чем ты тогда думала?

— О многом, — чуть заметно улыбнулась Амариллис. — Сначала, когда была маленькой, большую часть времени строила планы, как получше отомстить Элизабет Бейли, бабушке по отцовской линии. А когда подросла, стала размышлять, как бы мне уехать из Лоу-Белли, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

— Правда? А мне всегда казалось, что тебе нравится жизнь в маленьком городке.

— Сколько себя помню, мне всегда хотелось вырваться и уехать в большой город. Я стремилась туда, где никто ничего не знает о моем прошлом и некому следить за мной в тайной надежде увидеть, как я унижу семью, подобно матери. Мне хотелось жить там, где бы дети не дразнили меня и не тыкали в меня пальцем, где я в полной мере смогла бы реализовать свои способности.

— Похоже, у нас обоих были свои секреты. — Лукас крепче прижал к себе Амариллис. Он намеренно усилил иллюзию, придав созданной картине больше реалистичности. Каменные стены грота отгородили сидевших на диване от прошлого и будущего. Лукас понял, что добился желаемого эффекта, когда, заглянув в озеро, почувствовал его бездонную глубину.