Амариллис

— Тогда вперед. — Лукас ринулся к машине с Амариллис на руках.

Сквозь кристалл извергались потоки энергии. Амариллис с испугом оглянулась через плечо Лукаса, ожидая увидеть на пороге чудовище.

Но вместо монстра из темноты на крыльцо выступила знакомая фигура: Ирен Данли.

В тусклом свете лампы над входом в ее руке блеснул пистолет.

— Быстро назад, — скомандовала Ирен тем же невозмутимым тоном, каким отдавала распоряжения своим помощникам. — Вижу, кое-кому нравится мокнуть под дождем.

— Лукас, у нее пистолет.

— Не двигайтесь, мистер Трент, иначе мне придется стрелять.

Лукас замер на середине дорожки, потом медленно повернулся к Ирен. Амариллис понимала, что он прикидывает в уме, удастся ли ему достичь безопасного места, прежде чем Данли нажмет на курок. Так же интуитивно Амариллис почувствовала, что Лукас отказался от попытки посоревноваться в скорости с пулей.

— Идите сюда, — повторила Ирен.

Лукас с Амариллис на руках направился обратно и вошел в дом. Данли наградила его холодной улыбкой.

— Вот так будет лучше. Теперь садитесь, будьте любезны, вот сюда, на диван. — Она продолжала держать Амариллис на мушке.

Лукас молча внес Амариллис в гостиную и осторожно поставил на ноги.

— С тобой все в порядке? — спросил он, глядя ей в лицо.

Голос его звучал спокойно, но холодок в его взгляде испугал ее почти так же сильно, как и безжалостное давление таланта, угнетавшего ее сознание.

— Нет, мне плохо. — Амариллис ухватилась за спинку дивана. — Я не могу освободиться. — Она осторожно опустилась на подушки. — Лукас, я теряю рассудок.

— Отпустите ее. — Лукас перевел взгляд на Ирен.

— Не считаю это разумным, — ответила Данли, медленно приближаясь. — Она вошла бы в контакт с вами, мистер Трент. И, поскольку я не располагаю сведениями об истинных масштабах ваших парапсихологических способностей, предпочту нейтрализовать их, лишив вас доступа к концентратору.

Лукас пожал плечами, словно услышанное его не волновало, и сел на валик дивана, не спуская глаз с Ирен.

— Не стоит особенно волноваться, — любезно заметила Ирен. — Полагаю, она благополучно «перегорит». Дело нескольких минут. Ни один концентратор не в состоянии выдержать полную силу моего таланта. Даже Джонатан отключился, когда я использовала талант на полную мощность.

Амариллис тяжело осела на диване, сжимая руками голову, отчаянно стараясь остаться в сознании. Ее никто не готовил к таким ситуациям. То, что проделывала Ирен, всегда считалось невозможным.

Все ее старания отклонить поток бьющей через кристалл энергии оказывались тщетными. Насколько она могла судить, Ирен направляла свою энергию с единственной целью: не дать Лукасу возможности перехватить фокус. «Интересно, какой у нее тип таланта?» — подумала Амариллис.

— Это вы убили Ландрета? — как бы между прочим поинтересовался Лукас.

Амариллис показалось, что в комнате повеяло холодным ветром. Она с трудом подняла голову, борясь с мучительной головной болью, взглянула на Лукаса, потом перевела взгляд на Ирен.

— Вы убили профессора?

— Мне пришлось это сделать. — В голосе Ирен зазвучали нотки сожаления. — В конечном счете я поняла, что это необходимо. Другого выбора не было.

— Это из-за того, что он догадался, что вы способны проделывать подобные вещи с концентраторами? — сказал Лукас, коснувшись плеча Амариллис.

Неведомая ранее боль полоснула ее по нервным окончаниям. Амариллис непроизвольно вскрикнула, и Лукас отдернул руку. Она в изнеможении откинулась на подушки.

— Нет-нет, вы не совсем правильно понимаете суть дела, — со скромной гордостью возразила Данли. — Джонатан с большим уважением относился к моим способностям. В течение многих лет он работал со мной, учил умению их контролировать. Мы постоянно вели исследования возможностей и потенциала моего таланта. Он говорил, что ему никогда не приходилось встречать что-либо подобное. То были минуты славы и величия. Они останутся в моей памяти навсегда.

— Он фокусировал для вас? — с трудом выговорила Амариллис.

— Совершенно верно. После смерти мужа он стал моим единственным концентратором. Джонатан не хотел привлекать других, считал, что исследования небезопасны.

— Для концентратора? — поинтересовался Лукас.

— Нет, для меня, — хихикнула Ирен. — По мнению Джонатана, для моей безопасности было лучше, чтобы никто не знал истинную силу моего таланта. Это оставалось нашим маленьким секретом, связывающим прочнее брачного договора.

— И все же, почему вы его убили? — настаивал Трент. — Потому что не хотели и дальше разделять с ним вашу тайну?

— Нет, конечно, причина совсем не в этом.

— Тогда в чем? — сдавленным шепотом спросила Амариллис. — Почему вы убили его?

— Потому что он оказался не таким, каким я его себе представляла. — Губы Ирен презрительно сжались. — Я ставила его в один ряд с Основателями, наделяла их добродетелями. А он оказался мелким, ничтожным. Я почувствовала, что меня предали.

— Господи, — прошептала Амариллис. — Значит, здесь нет никакой связи с политикой и Гифорд ни при чем. Вы убили профессора из-за его регулярных встреч с Вивьен, так ведь?

— Джонатан проявил себя таким же ничтожеством, как и мой муж. Никакого намека на моральные нормы. Меня это очень разочаровало.

Боль снова обожгла Амариллис. Она вздрогнула и замерла.

— В ту пятницу он решил провести выходные в своем домике в горах. Вы уже его поджидали и столкнули с обрыва.

— Мы часто отправлялись туда вместе, — поправила Ирен. — Естественно, это оставалось для всех тайной.

— Еще одна маленькая тайна, — заметил Лукас. Снова по комнате словно прошелся холодный ветер. Амариллис затаила дыхание. Она осторожно попыталась приглушить яркость кристалла. Но тот не терял резкость и четкость, принимая потоки неумолимой в своей беспощадной ярости энергии Ирен.

— Мы с Джонатаном вели себя всегда очень осмотрительно, — со вздохом продолжала Данли. — Но в тот день я должна была положить конец нашим отношениям. После ужина мы, как обычно, пошли прогуляться вдоль обрыва. Там в последний раз установили фокусную связь. Я довела его до предела возможностей и, когда он уже готов был отключиться, столкнула вниз. Думаю, он даже не понял, что произошло.

— Помилуй, Боже! — Амариллис сжалась на диване.

— Затем я все убрала в домике и вернулась в город, — продолжала свой рассказ Ирен. — Это был самый горький день в моей жизни, но я ни о чем не жалею, считаю, что поступила правильно.