Амазонка

Через несколько часов из леса вернулись индейцы с лианами.

— Час уже не ранний, — заметил полковник. — Пожалуй, пора приступать.

Мендис как будто не слышал.

— Давайте завтра. Утром и возьмемся за дело. Сегодня все мы хорошо поработали и можем, наконец, хорошенько выспаться.

Родригиш в ответ пробурчал:

— Слушай, индеец, мы все забрались сюда из-за тебя и твоего чертова сна. Так что лучше помалкивай и делай, что тебе говорят. Я не собираюсь задерживаться здесь ни одного лишнего дня.

Мендис не стал спорить, и все принялись за работу.

Для начала полковник велел им сплести один канат, который на конце разделялся бы на четыре стропы. Он ругал всех на чем свет стоит:

— Хватит бездельничать и зевать по сторонам! Рояль надо поднять наверх до темноты!

Оторопевший Сервеза подошел к нему и спросил:

— Да что вы собираетесь делать?

По глазам полковника было видно, что он снова во власти душевного недуга, и он отвечал только:

— Не задавай лишних вопросов, лучше помогай!

Он обернулся к индейцам, щелкнул для убедительности своим хлыстом и приказал:

— Эй вы, снимите с повозки колеса и закрепите стропы на осях.

Мендис показал им, как это сделать, и вскоре работа была закончена. Полковник велел приделать с одной стороны повозки круглые чурбаки, чтобы она лучше скользила по скале.

— Ну вот, — сказал Мендис, когда это поручение было выполнено. — Что делать дальше?

Тут полковник взорвался:

— О господи! Неужели не догадаться? Теперь всего и осталось, что поднять второй конец каната на скалу. Выбери восемь человек половчее, дай им канат, и забирайтесь за мной наверх.

Полковник указал на скалистый выступ, нависший высоко над их головами. Не тратя времени даром, он начал рискованное восхождение, огибая уступ слева, потому что только с этой стороны можно было хоть как-то забраться. Он лез, цепляясь за кусты и кряхтя.

Чтобы преодолеть всю стену снизу доверху и взобраться на скалу, ему понадобилось больше четверти часа. Мендис и восемь индейцев, которых он выбрал за крепкое сложение и ловкость, поднимались за ним следом и тащили плетеный канат.

Добравшись до верха водопада, они увидели простиравшиеся до самого горизонта джунгли. Внизу, у озера, намытого падающей водой, белел рояль — словно белая точка среди зелени. Немного переведя дух, индейцы закрепили канат вокруг дерева и подошли к полковнику, который стоял на скальном выступе.

— Теперь, — сообщил Родригиш, — будем делать лебедку.

— Лебедку? — удивился Мендис. — Как? И из чего?

— Мы сделаем вот что. — И полковник объяснил им свой план.

— С этого выступа будет удобно поднять рояль. Место просто идеальное. А что до тяжести, так на то и лебедка.

Скрупулезно следуя техническим указаниям полковника, индейцы вырубили бревно, которое должно было стать главной частью подъемника, и с обоих его торцов крест-накрест прикрепили ветви. Потом, не дав себе ни минуты передышки, воткнули в землю стволы, связанные наискось, на манер андреевского креста, — они послужат опорой для бревна, на которое будет наматываться канат.

— Ну вот, теперь осталось привести подъемник в движение, и канат начнет наматываться на бревно, поднимая рояль над землей. С такой системой подвески платформа будет идти ровно. На всякий случай пусть Амазон поднимается вместе с роялем и проследит, чтобы рояль при подъеме не терся о скалу.

— А кто будет крутить подъемник? — спросил Мендис.

— С каждой стороны по четыре индейца. Должно хватить. Сервеза пусть остается внизу, он будет командовать подъемом и крикнет нам, если что-то пойдет не так.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал Мендис.

— В любом случае это единственный способ, — пробурчал Родригиш.

За это время под водопадом Амазон, Сервеза и двое оставшихся индейцев перекатили на круглых бревнышках платформу с роялем и поставили ее в точности под скалистым выступом, всего в нескольких метрах от воды.

— Можно начинать, полковник, — крикнул Сервеза, возводя глаза к небу.

Музыкант поднялся на платформу: он будет следить за тем, чтобы рояль стоял на ней ровно и не ободрался о выступы скальной стены.

Наверху индейцы начали крутить подъемник, и канат понемногу стал накручиваться вокруг бревна.

— Как дела наверху? — крикнул Сервеза.

В ответ донесся недовольный голос полковника:

— Пока нормально. Но будет лучше, если Амазон сыграет нам что-нибудь для поднятия настроения.

— С удовольствием, — отозвался музыкант. — Но только я буду играть джаз.

— Конечно, джаз, что же еще?

В тот день Амазон Стейнвей играл джаз в амазонских джунглях так, будто давал концерт в самом красивом и самом высоком соборе мира. Только этот собор был живой, с витражами, сплетенными из солнечных лучей, а музыка возносилась выше облаков, поднимаясь прямо к Богу.

По мере того как джазовые аккорды взлетали ввысь, платформа понемногу, рывками ползла вдоль скалы. Восемь индейцев разом наваливались на крестовины, и бревно — вал подъемника — нехотя вращалось. Один оборот, второй, вот наконец третий — они остановились на несколько секунд, чтобы перевести дух. По венам, набухшим у них на руках, и багровым лицам было видно, как им нелегко. Подъемник, конечно, упрощал задачу, но все равно им было невероятно трудно. Во-первых, из-за тяжести рояля, к которой добавился еще вес платформы и Амазона, а во-вторых, из-за того, что скала была не отвесная, она поднималась под небольшим уклоном, платформа терлась о каменную стену, и это сильно осложняло подъем. И все же, несмотря на все трудности, рояль поднимался в воздух. А Амазон Стейнвей невозмутимо играл. Он уже и сам не знал, ради кого решился на это безумное предприятие — играть джаз, поднимаясь по скале у самого водопада, — ради Кармен, индейцев или себя самого, — он просто погрузился в игру и получалось у него восхитительно. Он думал о том, как попадет в Эсмеральду и каково же будет удивление местных жителей, когда он в окружении спутников проедет по деревне, не переставая играть на рояле. Он уже решил, что не прекратит играть даже там, наверху, даже когда окажется над водопадом. Эта мысль согревала ему душу, и он не собирался от нее отказываться. Даже если полковник и Сервеза будут против, а Мендис с индейцами возненавидят его на веки вечные, он все равно не покинет платформы, пока не доберется до конечной точки своего путешествия. И не окажется там, куда, собственно, рояль и должен был попасть. В деревне Эсмеральда.

Потому что больше всего на свете ему хотелось закончить путешествие так же, как он его начал.

Под звуки музыки.

Внезапно канат застрял. Индейцы тянули изо всех сил, но подъемник не двигался с места.

— Эй, там внизу, что случилось? — крикнул Мендис.

Ответа не было.

— Наверно, платформа уперлась, — сказал полковник. — Пойду посмотрю.

Он нагнулся над скальным выступом и увидел, что десятью метрами ниже платформа зацепилась за куст. Амазон Стейнвей продолжал играть, совершенно равнодушный ко всему, что творилось вокруг. Несмотря на шум водопада, полковник слышал музыку.

— Что там? — крикнул Мендис. Полковник обернулся и сказал:

— Платформа застряла. Надо застопорить вал и немного ослабить натяжение. Тогда, может быть, она снова пойдет вверх.

— А мы сможем так сдвинуть платформу с места?

— Понятия не имею, — ледяным голосом отрезал Родригиш, — но я не знаю, что мы еще можем предпринять, чтобы выкрутиться. Осталось десять метров. Всего десять! Черт возьми, есть смысл пошевелить задницей.

Мендис не стал дальше спорить, понимая, что еще чуть-чуть — и полковник выплеснет свой гнев на первого, кто попадется под руку; он нашел кол и попробовал намертво заблокировать им бревно подъемника. Это ему не удалось, и он приказал двум индейцам, которые крутили вал слева от него: