Америка, Россия и Я

— Простите, вы не хотите попробовать наши новые произведения фирмы «Ланкома»?

Я, не знакомая и со старыми произведениями, ознакомилась с новым ароматом в крошечной упаковке.

Поли стала беседовать о красоте нового запаха, а я замерла в любопытстве. В креслах лежала красавица, у которой волосы струями переливались, переговариваясь одна волосинка с другой, видимо, о любви к ним хозяйки.

У соседних зеркал — раскраска глаз! Каких только нет оттенков для их прикраски: сапфировый, серо–жемчужный, лазурный, изумрудный, бездонной воды цвета морского дна, чтоб мужчины купались в этих глазах и тонули…

А окраска губ? Рубиновая, гранатовая, алая, малиновая, лилово–топазовая. Цвет губ. Цвет слов. Цвет любви окрашивается. Цвет любви на губах…

— Дина, вы были в салоне красоты? — слышу голос Поли сквозь эфирный малиновый запах летучих частиц, возбуждающих обоняние так, что я все слова позабыла, да и существуют ли они для выражения неземного запаха вдыхания того, чего нет на свете?!

Вдыхать. Вдыхать. Испаряясь, слушать. Слушая красоту поющего запаха, чтоб все мужчины угорели…

Нет, Поли, я никогда не была в салоне красоты. В салоне, где американские амазонки готовятся к сражениям и битвам.

Всех «man chauvinist pigs» потопим в этих глазах, и будем смотреть, как они там барахтаются, оттуда их никто уже не вытащит. Это будет возмездие. Наиболее начитанные уйдут в отшельники, в уединении сосать лапу, чтобы не потонуть; и будет обеспечено полное женское царение. Напишем новый sticker–лозунг.

За создание идеальной красоты! За мировой салон красоты!

— Посмотрите, в каких кибитках живут бедные люди в Америке! Мне их жалко, — сказала Поли, когда мы проезжали по южной части Блаксбурга, и показала на скопление контейнерных перевозных домов. У одного сидел человек и бегали дети.

— А нас вам не жаль? У нас даже кибитки нет!

— Но у вас есть образование!

— Моё образование без английского языка не имеет никакой ценности. А Яше один нью-йоркский бизнесмен, торгующий брильянтами, заметил, что «твоё образование для привлечения тебя в мой бизнес — помеха — уйдёшь». И не привлёк Яшу к продаже брильянтов.

— Образование в Америке очень дорого, и многим оно недоступно, — сказала Поли.

— Но вот американский Яшин кузен… — робко возразила я Поли, рассказав всю родственную историю потерь и находок.

— Это редкие исключения. В Америке много бедных людей, — сказала Поли и ещё грустней добавила, — очень много.

— Один человек, негр, чёрный, как у вас говорят, председатель олимпийской команды Америки, блестяще говорящий по–русски, друг нашей знакомой Рахили, на вечеринке в Нью-Йорке, всех приехавших наставлял: «Не чувствуйте себя бедными в Америке, заходите в роскошные магазины — смотрите, в шикарные рестораны — нюхайте!» Кто-то засмеялся, но величественный, роскошный негр закончил: «Бедность в Америке — понятие психологическое». И все выпили за его здоровье. И хотя я до сих пор не осмеливаюсь заходить в шикарные магазины, но прохожу мимо с гордым видом.

— Может, понятие бедности и психологическое в Америке, но пока мы будем менять психологию, люди нуждаются в реальной помощи. Я создала фонд помощи бедным голодным в нашем городе, — сказала мне Поли, везя меня на «русский ланч». — Собираем пожертвования и разную еду для нуждающихся людей нашего графства. Со вчерашнего дня молодые люди нашего фонда стали обходить все дома и собирать еду для бедных, из запасов, которые имеются в каждой американской семье.

— И к нам приходили на прошлой неделе — одна хорошенькая девушка — попросила консервов. Я откупилась, нашла какую-то завалящую банку со стручками, никому в нашей семье не нравящуюся, отдала вашим нуждающимся. Представляю, как они ругались на дающих такие невкусные консервы!

На эти мои слова Поли меня спросила:

— Дина, вы не сочувствуете бедным? В России нет нищих? Вы видели когда-нибудь нищих?

— После войны по деревне, где я жила у бабушки с тётками, ходили настоящие нищие и просили подаяние ради Христа, окружая понятие о милостыне религиозным ореолом. Мне было их жаль, и я даже плакала, если видела детей среди них, а потом пряталась под лавку.

Здесь куда-то исчезли слёзы мои?! Здесь куда-то исчезла мягкость моя? — И через некоторое время я добавила:

— Ни в России, ни в Америке я не видела, чтобы кто-нибудь попросил чего-нибудь оригинального. Никто не сознаётся в своей духовной нищете. Был один попрошайка в Ленинграде, собирал по квартирам бутылки из-под молока, окружая просьбу заботами об окружающей среде — «собираю пробы для исследования загрязнения воздуха». Но за другим никто не приходил.

— Вы имеете в виду, что никто не одалживает разумности?! — спросила Поли и засмеялась, — спрашивать не у кого.

— Никто не попрошайничает насчёт этого! Хотя, ведь призывалось, что блаженными будут попрошайки Духа. А где они, эти «нищие духом»? Попрошайки духа?! Я почти восхищаюсь вашими нищими — сидят себе, ни от кого не зависят, — как говорит мой сын Илюша.

Есть привлекательность в вызове, и свобода.

— Но это не только вопрос о свободе. Есть бедные одинокие женщины с маленькими детьми — ни найти работы, ни найти квартиры. И как им жить?

— Есть, наверно, фонды для таких женщин? — спросила я.

— Сейчас уже есть фонды, но ещё всё плохо организовано, нужны «shelters» — временное жильё, для уходящих от мужей женщин. Чтобы женщине было где находиться.

— Как бы создавать места, где бы бедные женщины могли бы встретиться с молодыми богатыми счастливыми мужчинами? Всех бедных переженить на богатых!

— Хорошо бы, без всяких шуток, если бы по-правде богатые поделились с бедными!

— Поли, у нас это «деление» происходило, и очень успешно — всех уравняли в бедности. Как говорит Достоевский, в любом обществе есть «от природы нищие».

— Да, Дина, но такой бедности, как в Америке, нет в Скандинавских странах, — возразила мне Поли.

— Там, наверно, скучно, — опять пошутила я.

— Скучно бывает только дуракам, — резюмировала Поли.

И снова и опять — богатые и бедные — что значит «богатый»? что значит «бедный»? Мужчины и женщины — у кого перевес? И где та улица, где женщины гоняются за красивыми мужскими ногами?

И где та площадь, по которой ходят «нищие духом»? Побирушки духа? И кто, и что им даёт?

Дающие и просящие. Просящие и не просящие. И просто «русские», и просто «американские». И где больше попрошаек: на Западе или на Востоке? Добро? а Зло? Хорошо? и Худо? Высокое и низкое. Там и тут. «Периоды оглупления.» На Востоке и на Западе.

— В мой первый приезд в Москву, — при этом лицо Поли осветилось её умилительной улыбкой, — объезжая на туристическом автобусе красоты Москвы в чудный зимний день, находясь будто в сказке из другого столетия, я говорю шофёру автобуса: