Американец приходит вторым

Сам сделал заказ, она только одобрила.

Сын становится совсем взрослым. Конечно, для смокинга сейчас немного рановато по времени. Но Марта удивилась бы, если у Лаури нет целого списка мероприятий на вечер.

Он снова ничего не ест.

— Мама, есть одна девушка, на которой я хочу жениться. Но всё не так просто: её родственники-цыгане.

Да, уж не просто… Это был даже не гром с ясного неба, а взрыв бомбы. Они воспитывали сына, чтобы относился ответственно к жизни. Но планов о его женитьбе в шестнадцать не было ни у кого. Неужели чей-то другой ребенок сейчас беременная… Нужно было оставить его в Лос-Анджелесе. Оказалось, что в уютном городке соблазнов еще больше. Арвидас не поймет сына.

Лауринас внимательно наблюдал и, словно, прочитал её мысли.

— Мама, это случится не сегодня, и даже не завтра. Но я хочу, чтобы вы с отцом знали сейчас. Тяжело будет, мне следует уговорить много людей. Хотя бы ты будь на моей стороне.

— Я на твоей стороне. Всегда.

Лауринас встает и, опустившись на одно колено, целует обе её руки.

— А сейчас поешь спокойно. Иначе никуда не отпущу.

На свои концерты их с отцом он больше не приглашает.

Так вот почему строго другие песни… Лауринас понял, когда увидел в полном зале много священников и семинаристов. Дети свою программу уже отыграли вполне хорошо.

Скоро.

Никита побежал просить благословения у своего настоятеля.

Они вышли на сцену, как только поставили аппаратуру.

Эд толкнул в спину:

— Друже, расслабься, ты уже, как тот электрический стул!

Священник перекрестил их всех иерейским благословением.

Айс опускается на колени.

Ему есть о чём просить. Он помнит себя, стоящего на смертной грани перед иконой святителя Луки Крымского.

Но сейчас важнее за других.

За Лену, одну из пациенток отца, у которой был вчера в больнице. Держал её прозрачные от худобы руки.За маленькую Нику. За всех… Тяжкоболящих, недугующих, страждущих…

Айс стоит на коленях, в круге света от прожектора. Песню, которая так и называется «Молитва», он начинает без сопровождения, держа мелодию только своим голосом.

В полумраке, Герман приводит Франческу на крайнее место в первом ряду.

Арвидас вернулся домой раньше обычного.

— Где сын?

— С Германом. Как всегда и допоздна. Что случилось?

— У него двойка по английскому! Это уже выше моего понимания!

Муж продемонстрировал дневник, который она видела раньше.

— Пусть возвращается и говорит только на английском. Пока не выучит.

— Не полетит он. Не из-за каприза. Сын влюбился. И это у него серьезно, в отличие от всего предыдущего.

— Вот и отлично! Можно собирать вещи.

— Марсела Диас уже здесь. Только ради него. Даже если отец будет работать в местном театре. Вчера приходила поговорить со мной, пока Лауринаса не было. Сказала, что хочет снова встречаться с ним.

— Так та девочка — не Марсела?

— Нет. Арвидас, мы слишком давим на него. Если у всех дети с одной секцией едва справляются, то у нас только успевает прыгать из одной одежды в другую.

— Он уже взрослый и спрос с него больше.

— Так почему мы контролируем его, как маленького?

Ян Петровский пришёл на концерт с партнёром по бизнесу. Нельзя сказать, что он был равнодушен к музыке, а тем более, к благотворительности. Но приходилось честно терпеть и не схватиться за телефон, чтобы дать подчинённым разгон или снова всё проконтролировать. Работали у него, в основном, цыгане. Своим нужно помогать. Но парни, при всей их сообразительности и ловкости, часто были почти безграмотными. Поэтому он всегда хотел, чтобы Франческа училась успешно.К чести Ольги, она воспитывала их дочь по цыганским законам и сама переменила многие свои привычки. А тогда родители, с обеих сторон, не хотели их свадьбы. Из-за этого он надолго рассорился с отцом. Тот сжалился только с появлением внучки.

Теперь он не хотел раннего замужества для дочери. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Из-за травмы она ушла из спорта, а развязный мальчишка Марат пропал из её жизни. Но какая связь в этой истории, дочь так и не рассказала никому из семьи. И когда она ходила, как не живая, не было даже и разговоров о сватовстве. Когда донимали, он отговаривался тем, что хочет, чтобы Франческа доучилась в школе. Хватит уже плодить неграмотных. Красавиц много, а умница есть не у каждого.

Всё это проносилось в голове, пока смотрел на серьезных детей, перебирающих пальчиками клавиши или струны.

Дочка тоже вернулась к музыке, даже стала петь. А раньше не допросишься. Словно забыла все свои детские привычки, когда прыгала и пела, как заводная игрушка, без усталости.

В её жизни что-то изменилось.

На сцену вышли парни из группы, в серебристых костюмах.

Пока они примеривались к аппаратуре, был небольшой перерыв.

Ян невольно прислушался, когда солист выкрикнул в сторону… по-цыгански. А микрофон это подхватил для всех.

Того парня вот он видел на свадьбе рядом с дочерью…

— Интересный у них солист, — произнёс Ян вслух.

А Иван быстро поддержал:

— Из Америки парень. Звезда всей школы, старшие классы уже гудят. У моей разговоры только про него. Постой, он же с твоей дочкой в одном классе учится. Неужели не рассказывала? Так на родительские собрания надо было чаще заходить.

Было о чём задуматься.

Нет, каких-то претензий к красивому светловолосому мальчику не появилось. Без особой развязности, музыкальный и поёт о правильных вещах.

Франческу он увидел в гардеробе, когда потянулась за своей шубкой. А ведь не сказала, что куда-то пойдет вечером.

— Дочка!

Испугалась. И в машине, на заднем сиденье, была тихой, почти не дышала.

— Я не буду тебя ругать.

Он догадался.

— Ты встречаешься с тем парнем, с солистом?

Ответила не сразу, но смело:

— Я не встречаюсь. Я люблю его.

— Гаджё он! — сорвался Ян.

— Даду, так и я тоже. Если его не примет большая семья, я тоже не войду в неё. И никогда не надену цыганское платье.