Американец приходит вторым
Шрифт:
Упрямо смотрит исподлобья. С детства такая, никто её не мог переупрямить. Хоть бей её. Сама есть и пить не будет, но своего добьется.
========== “И кто у нас будет героем ?” ==========
Лауринаса она увидела сразу же, как только вошла в школу. Яркий, нарядный, в окружении девочек. Да, его же Анна Григорьевна ответственным за подготовку к мюзиклу назначила. Режиссёр и актрисы. Может, попросить у него роль со словами типа «Кушать подано!»? С выражением и с исполнением колоратурным сопрано. Не откажет? Или лучше не рисковать? У Галинки и так работы прибавилось:
Франческа даже не стала подходить. Только обменялись с ним сочувствующими взглядами.
Даже не успели и успокоиться слегка перед уроком, когда забежал прямо-таки роскошно одетый парень. Светловолосый, с карими веселыми глазами.
«Никита», — поняла Франческа. Это был друг Лауринаса. «Наверное, с Германом. Тот все ходы и выходы знает».
Галя тоже сосредоточилась, наверное, окинув глазами внезапного гостя с ног до головы, успела подсчитать примерную стоимость его одёжек.
— Девчонки! Для вас!
Ник широким жестом высыпал на первую парту, прямо перед учительским столом, целый мешок ярких конфет.
Франческа удивилась, когда он потом обратился к ней и, слегка отведя в сторону, вручил коробку. Там тоже были конфеты. И записки с пожеланиями. Подписанные. Любка-фанатка не простила бы ей такие сокровища…
— Спасибо за поддержку, — Никита расцеловал её в обе щеки.
И только потом пошёл к другу.
Обнял Лауринаса.
— Брат, всё нормально. Больше миллиона собрали, а отец потом еще добавил. Почти всё передали родственникам.
В дверях стоял Казионов.
Он так и заставил Лауринаса, во исправление оценки, написать последовательно несколько эссе типа «Как я провел лето». По всему, педагогического гения ждало увлекательное чтиво.
Никита смерил Владлена Львовича недоуменным взглядом и снова обнял Лауринаса, прощаясь. Проходя мимо, легко погладил руку Франчески.
Когда в класс зашла Анна Григорьевна, «конфетная» парта уже быстренько опустела.
Только у Шатровой остались вопросы. Лауринас уже убежал после звонка за Анной Григорьевной, а Галинка подошла прямо к ней. Мальчик-праздник впечатлил её воображение.
— Кто этот парень?
— Друг Лауринаса.
— И откуда знаешь?
— Почему бы тебе спросить не меня?
И Галина забрала всё своё внимание, сразу начав обзванивать подружек.
Герман вчера снял для них ночной клуб. Но, кроме обычной дозы шампанского, приказал персоналу никому ничего не наливать.
Им и этого хватило, энергия переполняла.
Сочиняли последние записки-пожелания, крутились на вытянутых руках вокруг пилона, пели под караоке.
Лауринас был рад, что ему почти дали спокойно отсидеться. Просто смотреть и ничего не делать. Попросил Эда, по возможности, подменить его в общих забавах.
Домой вернулся к двум ночи. Хорошо, у Германа укрепился талант уговаривать его родителей.
Сначала доставили домой Снежинку-Снежану. Та почти уснула у него на коленях, разморившись после жарких танцев на столе и разговоров в полумраке такси.
Сейчас, в актовом зале, он понимал Анну Григорьевну через слово. Да, умудрялся делать пометки в блокноте. Не понятно, когда он всё это успеет.
Марсела обняла сзади за талию. Моральная поддержка явилась. Может делать всё, что захотелось. И родителей
в школу не вызывают. Жарко обещает поддержку и от своего отца. Как раньше. Понятно, он — музыкальный режиссер.В обманном рывке продвинулся к пианино:
— А не наиграешь нам основную тему? Анна Григорьевна еще не слышала.
Не мудрствуя излишне, Марсела предложила историю из жизни американских школьников. А расписать до ума оставила ему. Строчил в редакторе эссе для Казионова, забегая в другое открытое окно. Всё это ночью. Тексты песен и музыку тоже предварительно спихнул на доброго Савушку. К нему в помощь бросил поэтессу из класса, Люду Горикову. Клятвенно обещал не оставить обоих без своей поддержки. Чуть не отключился сейчас совсем под плавную лирическую мелодию.
— И кто у нас будет героем? — вдруг спросила Анна Григорьевна.
« Только не я, умоляю»
А вслух сослался на авторитетное мнение Германа Александровича, которое тот еще не озвучил.
В итоге, Анна Григорьевна его пожалела за совсем сонный вид, отпустила со своего урока и направила в свободный кабинет. Был шанс закрыть глаза хотя бы минут на сорок.
Марсела упрямо увязалась за ним, у неё всегда собственные планы, даже если их не согласовать с другими.
— Ты не понимаешь? — снова повторил для неё. — Мне это теперь не нужно. Я не собираюсь профессионально заниматься музыкой всю жизнь.
Марсела теснила его ко окну, словно стараясь поймать в глазах тайные мысли.
— Не хочу в сорок лет петь про первую любовь. В моих планах поступить в университет, и это всё. Почти всё. Другое зависит не только от меня.
— Теперь меня послушай…
Но говорить не стала…
Франческа открыла дверь.
Лауринас целовал свою рыжую подружку. Его ладони были на бёдрах Марселы.
Как же она перепутала… Сейчас не история, а литература. Совсем памяти нет.
Он обернулся.
Франческа закрыла дверь.
Она быстро шла по коридору.
— Подожди!
«Я же о тебе всю жизнь мечтал…»
«… никакой ревности…»
Что там еще было?
« Снова плакать будешь…»
Отец вчера сказал.
Лауринас почти бежит за ней. А зачем?
Он отвечал ей. Он ей отвечал!
Сама виновата. Он просто нашёл, что хотел. И снова любовь на старой закваске.
Франческа быстро заходит в женский туалет. И закрывает перед ним дверь. Пусть только уйдет.
Прозвенел звонок.
Он ушел.
А она на уроки не вернулась.
Оделась и вышла из школы.
« Не хочу возвращаться».
Герман смотрел на школьную сцену. Это что-то с чем-то.
— Просто ради развлечения, — объяснил Айс. — Никто не собирается на этом зарабатывать.
— Денег бы я вам точно за это не дал. Как знаешь, но, думаю, не стоит мучить детей или их зрителей. Сам понимаешь. Хорошо, если хочешь — пробуй, не запрещаю. А ну-ка, посмотри на меня… Разругались? И когда только вы все успеваете… Ну так что, готов к выступлению в родной школе? Я директору авансом обещал.