Американская империя. С 1492 года до наших дней
Шрифт:
Первая из забастовок текстильщиков прошла в Теннесси, когда 500 тружениц одной из фабрик не вышли на работу, протестуя против зарплаты в 9—10 долл. в неделю. Потом в Гастонии (Северная Каролина) рабочие вступили в новый Национальный союз текстильщиков, который возглавляли коммунисты и членами которого могли стать как черные, так и белые трудящиеся. Когда нескольких членов профсоюза уволили, половина из 2 тыс. работников забастовали. Антикоммунистические и расистские настроения усиливались, и началось насилие. Стачки текстильщиков стали проходить по всей Южной Каролине.
Постепенно многие из них прекратились, принеся некоторые результаты, однако в Гастонии было иначе. Там забастовка продолжалась, рабочие жили в палаточном городке и отказывались исключить из своего руководства коммунистов. Были использованы штрейкбрехеры, и фабрики продолжали работать. Отчаяние росло, имели место несколько
Крах фондового рынка в 1929 г., ознаменовавший начало Великой депрессии в Соединенных Штатах, произошел непосредственно вследствие диких биржевых игр, которые провалились и привели к развалу всей экономики. Однако, как пишет Дж. Гэлбрейт в своем исследовании «Великий крах», посвященном этому событию, биржевые спекуляции выявили факт, что «экономика была в основе своей непрочной». Американский экономист указывает на очень нездоровые корпоративные и банковские структуры, ущербную внешнюю торговлю, высокую степень экономической дезинформации и «плохое распределение доходов» (наиболее состоятельные люди, составлявшие 5 % населения страны, получали около трети всех личных доходов).
Критика с социалистических позиций пошла бы дальше: капиталистическая система по своей сути непрочна. Ею движет один основной мотив – извлечение корпоративной прибыли, и вследствие этого такая система нестабильна, непредсказуема и слепа к нуждам людей. В результате для многих людей депрессия была постоянным явлением, а периодически возникавшие кризисы отражались на жизни почти каждого человека. Несмотря на попытки самореформирования и улучшения контроля, в 1929 г. капитализм все еще являлся больной и ненадежной системой.
После краха экономика была парализована и едва функционировала. Закрылось более 5 тыс. банков, а также огромное число предприятий, не способных зарабатывать деньги. Те же, которые продолжали функционировать, увольняли работников, а оставшимся сотрудникам снова и снова понижали зарплату. Промышленное производство сократилось на 50 %, а к 1933 г., возможно (никто не знает точной цифры), 15 млн. человек, т. е. четверть или треть рабочей силы, остались без работы. В «Форд мотор компани», где весной 1929 г. трудилось 128 тыс. человек, к августу 1931 г. осталось 37 тыс. работников. К концу 1930 г. почти половина из 280 тыс. трудящихся ткацких фабрик в Новой Англии потеряли работу. Экс-президент К. Кулидж комментировал ситуацию с присущей ему мудростью: «Когда все больше и больше людей вышвыривают на улицу, результатом становится безработица». В начале 1931 г. он снова сказал: «Эта страна находится не в самом лучшем состоянии».
Разумеется люди, ответственные за экономику, не знали, что произойдет дальше, они были сбиты с толку, отказывались понимать происходящее и искали причины неблагополучия вовсе не в системе, которая была несостоятельна. Герберт Гувер [178] заявил незадолго до кризиса: «Сегодня в Америке мы подошли к окончательной триумфальной победе над бедностью ближе, чем когда-нибудь это делала какая-либо страна за всю историю». В марте 1931 г. Генри Форд заявил, что кризис разразился потому, что «обычные люди не слишком хорошо трудились, если их не заставляли и им некуда было деться. Работы предостаточно, если ее будут выполнять». Спустя несколько недель он уволил 75 тыс. рабочих.
178
Герберт Кларк Гувер (1874–1964) – 31-й президент США (1929–1933) от Республиканской партии.
По всей стране скопились тонны продуктов питания, но их было невыгодно куда-либо везти и продавать. Склады ломились от одежды, но американцы не могли позволить себе купить ее. Многие дома пустовали из-за высокой арендной платы. Квартиросъемщиков выселяли, и теперь они проживали в лачугах в «гувервиллях» [179] , наскоро созданных на мусорных свалках.
Краткие зарисовки действительности в газетах множились день ото дня. Вот история, опубликованная в «Нью-Йорк таймс» в начале 1932 г.: «После
тщетных, продолжавшихся до 15 января попыток избежать выселения из своей квартиры, расположенной в Бруклине по адресу Хэнкок-стрит, № 46, вчера 48-летний Питер Дж. Корнелл, бывший кровельщик-подрядчик, потерявший работу и оказавшийся без гроша за душой, скончался на руках жены.179
«Гувервиллями» называли трущобы, целые поселки «домов», собранных из картонных коробок, старых железных листов и т. п. безработными в годы Великой депрессии, совпавшей с президентством Г. Гувера.
Доктор признал причиной смерти сердечный приступ, а полиция сказала, что ее причиной, по крайней мере отчасти, является горькое разочарование, вызванное каждодневными бесплодными попытками защитить себя самого и свою семью от того, чтобы оказаться выброшенным на улицу…
Корнелл задолжал 5 долл. квартплаты и еще 39 долл. за январь, которые его домовладелец потребовал внести в качестве аванса. Неспособность заплатить деньги привела к тому, что вчера семья получила ордер на выселение, вступающий в силу в конце недели.
После тщетных поисков помощи он [Корнелл] получил днем ответ из Бюро по выплате пособий на жилье, в котором сообщалось, что у них нет средств, чтобы помочь ему до 15 января».
А вот сообщение из штата Висконсин, опубликованное в журнале «Нейшн» в конце 1932 г.: «По всему Среднему Западу обостряются отношения между фермерами и представителями властей… в результате продаж заложенного имущества и имущества неплательщиков налогов. Во многих случаях выселение предотвращалось только массовыми выступлениями фермеров. Однако, до того как гомстед Сичона около Элкхорна (Висконсин) был осажден 6 декабря группой помощников шерифа, вооруженных автоматами, винтовками, дробовиками и гранатами со слезоточивым газом, настоящих столкновений не наблюдалось. Имущество Макса Сичона продали с молотка в августе, но он не разрешил приблизиться к своему дому как покупателю, так и представителям властей. Он встретил непрошеных гостей с дробовиком в руках. Шериф призывал Сичона мирно сдаться. Когда тот отказался, шериф приказал своим помощникам обрушить на него шквал огня… Сейчас Сичон находится в тюрьме в Элкхорне, а его жена и двое детей, которые вместе с ним были в доме, помещены в госпиталь графства. Сичон не какой-нибудь смутьян. Он заслужил доверие соседей, которые совсем недавно избрали его мировым судьей в городке ШугарКрик. Тот факт, что человек, имеющий такую репутацию и занимающий такое положение, дошел до того, чтобы бросить вызов властям, является тревожным сигналом: нам следует ожидать и других неприятностей в сельскохозяйственных районах, если фермерам вскоре не будет оказана помощь».
Обитатель многоквартирного дома на 113-й улице в восточной части Гарлема писал конгрессмену Ф. Лагардиа в Вашингтон: «Знаете, мое положение плохо. Раньше я получал пенсию от правительства, но ее перестали платить. Уже прошло почти семь месяцев, как я потерял работу. Я надеюсь, Вы попытаетесь как-то мне помочь… У меня четверо детей, которым нужны одежда и еда… Моя 8-летняя дочь очень больна и никак не поправится. Я задолжал за жилье за два месяца, и боюсь, что меня выставят на улицу».
В Оклахоме фермеры узнали, что их фермы проданы на аукционе и превратились в пыль – туда завозят тракторы и все забирают. Джон Стейнбек в романе о временах Депрессии «Гроздья гнева» описывал то, что тогда происходило: «И разоренные фермеры, кочевники, нескончаемым потоком тянулись в Калифорнию – двести пятьдесят тысяч, триста тысяч. Там, позади, новые тракторы распахивали землю и сгоняли с нее арендаторов. И новые волны выплескивались на дороги, новые волны разоренного, бездомного люда, ожесточившегося и опасного в своей ожесточенности…
Бездомный, голодный человек ехал по дороге – рядом с ним жена, на заднем сиденье исхудалые дети – и смотрел на невозделанные поля, которые могли бы дать не прибыли, а пищу. И он знал, что невозделанное поле – грех, незасеянная земля – преступление против его исхудалых детей…
А на юге он видел золотые апельсины на деревьях, маленькие золотые апельсины в темной зелени деревьев; и вооруженную охрану, которая была поставлена в садах, чтобы человек не мог сорвать апельсин для своего исхудалого ребенка. Апельсины пойдут на свалку, если цена на них упадет» [180] .
180
Стейнбек Дж. Избранные произведения: В 2 т. / Пер. с англ. М., 1981. Т. 2. С. 360–361.