Американские боги (пер. А.А.Комаринец)

Луна в вышине начала тускнеть: край ее розовел и скрывался в затмении. Средний туннель был обрамлен каменным порталом.

Тень шагнул сквозь него во тьму. Воздух потеплел; пахло здесь влажной пылью, будто на городской улице после первого летнего ливня.

Ему не было страшно.

Страх умер на дереве, как умер сам Тень. Не осталось ни страха, ни ненависти, ни боли. Не осталось ничего, кроме сути.

В отдалении негромко плеснуло что-то большое, и эхо разнесло этот звук по бескрайнему простору. Тень сощурился, но ничего не разглядел. Слишком темно. А потом, в той стороне, откуда раздался плеск, замерцал и стал приближаться неверный огонек, и тогда мир вокруг приобрел очертания: Тень стоял в пещере, а перед ним расстилалась ровная, как зеркало, водная гладь.

Плеск становился ближе, свет ярче – Тень ждал на берегу. Вскоре показалась низко сидящая плоскодонка. Один фонарь, мигая белым, горел на приподнятом носу, а другой сиял отражением из стеклянно-черной воды в нескольких футах под ним. Отталкиваясь от дна шестом, лодкой управляла высокая фигура, а плеск, который слышал Тень, издавал сам шест, когда темная рука погружала его в воду и толкала суденышко по подземному озеру.

– Эй там! – позвал Тень.

Внезапно его окружило эхо собственных слов: ему показалось, его приветствует целый хор, многие люди зовут его, перекликаясь, и у каждого его голос.

Человек в плоскодонке не ответил.

Лодочник был высок и очень худ. За складками просторного белого балахона, в которых терялось тело, было не разобрать, мужчина это или женщина, а непокрытая голова была настолько лишена человеческих черт, что Тень решил, будто это какая-то маска: маленькая птичья головка на длинной шее и с длинным, высоко посаженным клювом. Тень понимал, что этот похожий на птичий призрак силуэт ему знаком. Но когда он порылся в памяти, та его разочаровала: она сохранила только образ автомата в Доме на Скале и бледной фигуры, в которой было что-то птичье, выплывавшей из склепа, чтобы утащить к себе душу пьяницы.

Вода капала с шеста, и эхо повторяло звук ударявшихся о гладь озера капель, по поверхности перед носом лодки расходились круги. Плоскодонка была сделана из связанного веревками камыша.

Лодка подошла совсем близко к берегу. Лодочник оперся о шест. Голова его медленно повернулась, и на Тень уставился птичий клюв.

– Привет, – сказал кормчий, клюв его так и не шевельнулся. Голос был мужской и, как и все остальное в загробной жизни Тени, знакомый. – Садись в лодку. Боюсь, тебе придется промочить ноги, но тут ничего не поделаешь. Лодки старые, а если я подойду поближе, то рискую пропороть днище.

Тень вошел в воду, которая доходила ему почти до колена и была на удивление теплой. Когда он подошел к борту, лодочник протянул ему руку и втащил в лодку. Камышовая лодчонка закачалась, так что вода плеснула через низкие борта, потом выправилась.

Лодочник оттолкнул суденышко от берега. Фонарь на носу плоскодонки вблизи оказался масляной лампой. Тень смотрел, как уходит в камыш вода, капающая на дно лодки с его мокрых штанин.

– Я тебя знаю, – сказал он существу на носу.

– И то правда, – отозвался лодочник. Пламя масляной лампы на носу лодки заметалось, и от повалившего дыма Тень закашлялся. – Ты работал у меня. Боюсь, нам пришлось похоронить Лайлу Гудчайлд без тебя. – Голос был нервический и слова выговаривал тщательно.

Дым ел Тени глаза. Он отер слезы рукой и сквозь дым различил высокого джентльмена в костюме и с очками в золотой оправе на носу. Дым рассеялся, и лодочник вновь превратился в существо с телом человека и головой речной птицы.

– Мистер Ибис?

– Рад тебя видеть, Тень, – сказало существо голосом мистера Ибиса. – Знаешь, что такое психопомп?

Тени подумалось, что он знает это слово, но та жизнь была так давно. Поэтому он только покачал головой.

– Мудреное название для проводника душ, – объяснил мистер Ибис. – У всех нас множество функций, множество форм бытия. Я считаю себя тихим ученым, который пописывает себе сказки и видит сны о прошлом, может быть, существовавшем, а может, и нет. И это правда до некоторой степени. Но в одной из моих ипостасей я, как и многие, с кем ты решил свести знакомство, психопомп. Я сопровождаю живых в мир мертвых.

– Я думал, это и есть загробный мир, – сказал Тень.

– Нет. Не per se [12] . Это скорее предварительное пространство.

Камышовая лодка скользила по зеркальной поверхности подземного озера. А потом, по-прежнему не двигая клювом, мистер Ибис пояснил:

– Вы, люди, рассуждаете о живых и умерших, словно это два взаимоисключающих состояния материи. Словно не бывает так, чтобы река была еще и дорогой, а песня цветом.

– Не бывает, – ответил Тень. – Разве нет?

12

Per se – сам по себе, по сути (лат.).

Шепот эха над озером принес ему его слова назад.

– Тебе следовало бы помнить, – брюзгливо отозвался мистер Ибис, – что жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Словно орел и решка на четвертаке.

– А если бы у меня был четвертак с двумя решками?

– Не бывает.

Тут, над озерной водой, Тень прошила дрожь. Ему показалось, он видит лица детей, с упреком глядящих на него из-под стеклянной поверхности: их лица отекли от воды, размягчились, слепые глаза подернулись пеленой. В подземной пещере не было ветра, который потревожил бы водную гладь.

– Выходит, я умер, – сказал Тень. Он начал привыкать к этой мысли. – Или умру.

– Мы плывем к Чертогам Умерших. Я просил, чтобы именно меня за тобой послали.

– Почему?

– Ты был хорошим работником. Почему бы и нет?

– Потому что… – Тень собрался с мыслями. – Потому что я никогда в вас не верил. Потому что я мало что знаю о египетской мифологии. Потому что я этого не ждал. Что стряслось со святым Петром и Жемчужными вратами?

Белая голова с длинным клювом важно качнулась из стороны в сторону.

– Не страшно, что ты в нас не верил, – сказал мистер Ибис. – Мы в тебя верили.

Лодка зашуршала днищем по камням. Сойдя в воду, мистер Ибис попросил Тень последовать его примеру. С носа плоскодонки мистер Ибис взял моток веревки, а лампу, отлитую в форме полумесяца, передал Тени. Они вышли на берег, и мистер Ибис привязал лодку к железному кольцу в каменном полу. Потом взял у Тени лампу и быстро пошел вперед, держа лампу на весу, так что она отбрасывала на каменный пол и уходящие в вышину стены огромные тени.

– Боишься? – спросил мистер Ибис.

– Не слишком.

– Что же, пока мы идем, попытайся вызвать в себе приличествующие благоговение и душевный ужас. Это наиболее уместные чувства в данной ситуации.

Тень не боялся. Ему было интересно, он предвкушал что-то новое, вот и все. Он не страшился ни наползающей тьмы, ни того, что умер, ни даже существа с головой собаки и размером с зернохранилище, которое сурово уставилось на них в Чертоге. Существо заворчало, ворчание перешло в горловой рык, и Тень почувствовал, как волосы у него на затылке стали дыбом.