Американские боги (пер. А.А.Комаринец)

– Да, – согласился он. – А почему ты пошла к женщинам на ферму?

– Тень велел мне к ним пойти. Он сказал, чтобы я попросила у них напиться.

– Интересно, знал ли он, что произойдет от их воды? Вероятно, нет. И все же неплохо, что он висит мертвый на своем дереве. Теперь я всегда знаю, где он. Он вышел из игры.

– Ты подставил моего мужа, – сказала Лора. – Вы, ребята, с самого начала его подставили. А ведь у него, знаешь ли, доброе сердце.

– Да, – отозвался мистер Мир. – Знаю. Когда со всем будет покончено, думаю, я заострю ветку омелы, пойду к тому дереву и загоню ему в глаз. А теперь дай мне, пожалуйста, мою палку.

– Зачем она тебе?

– Как сувенир со всей этой жалкой свалки, – сказал мистер Мир. – Не бойся, это не омела. – На его лице мелькнула усмешка. – Палка символизирует копье и этот жалкий мир, а символ и есть то, что он обозначает.

Шум снаружи стал громче.

– На чьей ты стороне? – спросила она.

– Дело не в сторонах, – объяснил мистер Мир. – Но раз уж ты спросила, я на стороне победителя. Всегда.

Она кивнула, но палку не отдала.

Лора отвернулась от мистера Мира и выглянула за дверь пещеры. Внизу на скалах она различила что-то светящееся и пульсирующее. Это нечто обернулось вокруг худого розовато-лилового бородача, который бил по нему пластилиновой палкой, такой, какой пачкуны пишут на лобовых стеклах машин у светофора. Раздался вопль, и оба они скрылись из виду.

– Ладно, я отдам тебе палку, – сказала она.

– Хорошая девочка, – раздался у нее за спиной голос мистера Мира. – Хорошая девочка, – ободряюще повторил он тоном, который показался ей одновременно снисходительным и обольстительным. От этого тона у нее по коже побежали мурашки.

Она ждала в каменном дверном проеме, пока не почувствовала его дыхание у себя на шее. Нужно подождать, пока он подойдет еще поближе. Это она уже вычислила.

Полет был не просто возбуждающим, он пьянил и кружил голову.

Зигзагами молнии они неслись через бурю, просверливая небо от тучи к туче; они неслись раскатами грома, натиском урагана. Это был невероятный, потрескивающий электрическими разрядами полет. Страха не было – одна лишь мощь бури, неостановимой и всепоглощающей, и радость полета.

Тень крепко вцепился пальцами в перья гром-птицы, чувствуя, как кожу ему щекочет статика. Синие искорки крохотными змейками бежали у него по рукам. Дождь омывал ему лицо.

– Вот это да! – завопил он, перекрикивая бурю. Словно поняв его, птица поднялась выше (каждый взмах ее крыльев отдавался раскатом грома), потом повернулась и ринулась в черные тучи.

– Во сне я охотился на тебя, – сказал Тень, и слова его унес ветер. – В моем сне. Мне нужно было добыть перо.

«Да, – разрядом статики щелкнул ответ у него в голове. – Они шли к нам за перьями, чтобы доказать, что они мужчины; и они шли за камнями из наших голов, чтобы наделить нашей жизнью своих мертвецов».

В голове у Тени возникла четкая картинка: гром-птица – самка, решил он, ибо плюмаж у нее был бурым, а не черным – лежит недавно зарубленная, на склоне горы. И смуглая женщина осколком кремня разбивает ей череп. Вот женщина начала перебирать мокрые осколки кости и мозга, пока не нашла гладкий прозрачный камень, рыжевато-коричневый кристалл с переливчатыми огнями, мигающими в глубине. «Орлиный камень», – подумал Тень. Женщина собиралась отнести камень своему младенцу, умершему три ночи назад, и положить ему на холодную грудь. К рассвету мальчик встанет и рассмеется, а драгоценный камень погаснет, станет серым и мертвым, как птица, у которой его украли.

– Понимаю, – сказал он птице.

Птица запрокинула голову и разразилась клекотом, и сам крик ее стал громом.

Мир под ними мелькал единым странным видением.

Лора поудобнее перехватила палку, ожидая, чтобы человек, назвавший себя мистер Мир, подошел к ней совсем близко. Она стояла к нему спиной, глядя на бурю и темно-зеленые холмы внизу.

«В этом жалком мире, – думала она, – символ и есть то, что он означает. Да».

Она почувствовала, как на ее правое плечо мягко легла ладонь.

«Хорошо, – подумала она. – Он не хочет меня спугнуть. Он боится, что я выброшу палку в бурю, что она полетит по склону горы и он ее потеряет».

Лора слегка откинулась назад, так что спиной коснулась его груди. Его левая рука обняла ее сзади. Такой любовный, интимный жест. Левая рука открылась перед ней. Обеими руками обхватив конец палки, Лора выдохнула, сосредоточилась.

– Пожалуйста. Мою палку, – сказал он ей в ухо.

– Да, – отозвалась Лора, – она твоя. – А потом, не зная, изменит ли это что-нибудь, вдруг добавила: – Эту смерть я посвящаю Тени.

И вонзила палку себе в грудь, чуть ниже грудины, почувствовав, как палка под ее руками, вибрирует, обращается в копье.

С тех пор как она умерла, грань между ощущением и болью стерлась. Она почувствовала, как наконечник пронзает ей грудь, как выходит у нее из спины. Краткий миг сопротивления – Лора нажала сильнее, – и копье вошло в мистера Мира. Холодной кожей шеи она ощутила его жаркое дыхание, когда он возопил от боли и удивления, насаженный на палку-копье.

Лора не узнала ни слов, что он выкрикнул, ни языка, на котором они были произнесены. Она только дальше толкнула древко копья, пропихивая его через свое тело в его.

По спине у нее заструилась его кровь.

– Сука, – сказал он по-английски. – Чертова сука.

Голос его влажно булькал. Лора решила, что наконечник, наверное, пронзил легкое. Мистер Мир теперь задвигался или попытался шевельнуться, и каждое его движение раскачивало и ее: они были соединены древком, насажены вместе – будто две рыбины на одну острогу. В руке у него появился нож, которым он раз за разом без разбора и смысла принялся ударять ей в живот и в грудь – он не мог видеть, что делает.

Ей было все равно. Что такое для трупа ножевые раны?

Она с силой ударила кулаком по метавшейся руке, и нож полетел на пол пещеры. Пинком она отбросила его подальше.

Теперь он плакал и поскуливал. Лора чувствовала, как он толкает ее, как его руки упираются ей в спину, как горячие слезы падают ей на шею. Его кровь промочила ей платье, струями стекала по ногам.

– Как мелочно, как низко, как недостойно мужчины, – прошептала она. Мертвый шепот с оттенком черного юмора и веселья.

Она почувствовала, как мистер Мир за ней оступился, и сама сделала неверный шаг и тут же поскользнулась на крови, – на его крови, которая собралась лужей на полу пещеры, – и оба они упали.

Гром-птица приземлилась на автостоянке Рок-Сити. Дождь лил стеной. Тень не видел ничего дальше нескольких футов перед собой. Отпустив перья гром-птицы, Тень то ли соскользнул, то ли скатился на мокрый асфальт.

Ударила молния, и птица исчезла.

Тень поднялся на ноги.

Стоянка была на три четверти пуста. Тень двинулся к выходу. Он прошел коричневый «форд-эксплорер», припаркованный у самой скалы. Машина почему-то показалась ему знакомой, и он поглядел на нее с любопытством и лишь тогда заметил водителя, тяжело навалившегося на рулевое колесо, как будто заснул.