Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII

Мара обналичил оба чека, сложил наличность в 2 конверта и, возвратившись в здание Верховного суда, отдал их Джои Крейтеру. Таким образом выяснилось, что немногим после полудня 6 августа пропавший судья имел при себе более 5 тыс. долларов наличными.

Далее Мара поведал, что помог шефу донести тяжеленный портфель, набитый бумагами. Это был тот самый портфель, в который Крейтер уложил 6 папок «со складками». Согласно показаниям Мары, они вышли из здания суда и сели в такси, по прибытии на 5-ю авеню Крейтер попросил помощника поднять портфель в его — Крейтера — апартамент. Что Мара и сделал. По его словам, он оставил портфель на столе в гостиной. Помощник припомнил, что во время последнего разговора с Крейтером они условились встретиться завтра утром в здании суда, а кроме того, Джои неожиданно сказал, что хочет отправиться в бассейн, чтобы немного поплавать. Слова эти показались Маре довольно странными, поскольку Крейтер плавал не очень хорошо и в бассейн не ходил. Строго говоря, это был единственный раз, когда фраза о намерении отправиться «поплавать» прозвучала из уст судьи.

Деталь эта была интересна, но дальше стало интереснее. Вейзенштейн поинтересовался у Мары, бывал ли его шеф в Атлантик-сити. Ведь если об этом ничего не знала жена, то помощник вполне вероятно мог бы что-то знать. Мара ответил утвердительно и уточнил, что после назначения в состав Верховного суда Джозеф Крейтер ездил в Атлантик-сити дважды: один раз — в мае 1930 года, а второй — незадолго до исчезновения, в самом конце июля. Он возвратился из Атлантик-сити 2 августа и сразу же отправился к супруге в дом на Беглрейд-лэйк.

Продолжая расспросы на эту тему, детектив-сержант узнал, что Джозеф Мара никогда не бывал в Атлантик-сити вместе с шефор и не знает, чем тот там занимался. При этом помощник бронировал на свою фамилию отель и покупал билеты на поезд. Чрезвычайно заинтригованный подобным рассказом, детектив-сержант лично отправился в этот замечательный город, дабы навести справки на месте.

Кое-какие предчувствия у Джейкоба фон Вейзенштейна, несомненно, имелись, поскольку репутация Атлантик-сити как гнезда всяческих пороков и разврата тайны ни для кого не составляла. Но суровая правда жизни превзошла самые разнузданные ожидания! Явившись в отель, названный Джозефом Марой во время допроса, детектив узнал, что Крейтер действительно там проживал с 30 июля по 1 августа — его без труда опознали по фотографии. При заселении он зарегистрировался как «Джозеф Мара», что выглядит логично, ведь именно на эту фамилию бронировался лучший в отеле «президентский» номер!

Вскоре после заселения Джои к нему явились гости — некий молодой мужчина и… 4 молоденьких девицы. С небольшими перерывами они гостили 40 часов и покинули постояльца незадолго до выезда последнего. Вся эта компания неоднократно делала заказы в ресторане с доставкой блюд в номер и потратила на еду и выпивку 513$. Платил за всё «мистер Мара», то есть Крейтер. Воистину президентский размах, учитывая, что рабочие на общественных работах в штате Нью-Йорк в те самые летние месяцы 1930 года получали 1 доллар в день…

Вейзенштейн, разумеется, знал, что при крупных отелях всегда есть группа «прикормленных» дамочек, оказывающих клиентам интимные услуги на возмездной основе, и работники отеля хорошо этих женщин знают. Это, кстати, полезно и с точки зрения безопасности клиентов. Но на вопрос, знают ли работники отеля женщин, с которыми отдыхал мистер «Джозеф Мара», детектив-сержант услышал отрицательный ответ.

Полицейский опыт подсказывал, что судья не искал дамочек по месту приезда — они прибыли в Атлантик-сити по предварительной договорённости, дабы скрасить своим присутствием его одиночество. И прибыли из Нью-Йорка, где у Крейтера имелись необходимые знакомства. Очевидно, дамочки остановились в разных отелях, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, да и сам Крейтер пользовался чужой фамилией из тех же побуждений. До некоторой степени загадочной для детектива осталась личность мужчины, отдыхавшего в обществе судьи и 4 женщин. Являлся ли этот человек другом Крейтера, или же он оказывал ему интимные услуги наряду с женщинами, выяснить полицейским так и не удалось.

Вскоре Вейзенштейн понял, что Джозеф Крейтер отдыхал от тяжких супружеских обязанностей не только в Атлантик-сити. Он это делал постоянно и в Нью-Йорке. У судьи была не одна любовница и не две, и даже не три! Он вступал в интимные отношения со многими десятками женщин, если не сотнями. Общение с некоторыми ограничивалось буквально 1-й или 2-я встречами, а с другими растягивалось на многие месяцы и годы.

В числе близких подруг пропавшего судьи оказалась некая «дама полусвета» Вивьен Гордон (Vivian Gordon), в прошлом певица, танцовщица, фотомодель в стиле «ню» и просто фотомодель, а ныне — бездельница с неопределённым источником доходов неопределённой величины. Услыхав эти имя и фамилию, все детективы, занятые розыском Крейтера, моментально напряглись — появление в деле этой женщины грозило отправить расследование в очень глубокий и тёмный омут.

Вивьен Гордон. Строго говоря, дамочка эта являлась проституткой, но если бы кто-то посмел так её назвать, то, несомненно, получил бы в ответ массу проблем самого разного свойства.

Вивьен была хорошо известна полиции Нью-Йорка. Даже очень! Дамочке исполнилось уже 36 лет, но, по словам всех, видевших её, она выглядела очень молодо и свежо. У Вивьен была 16-летняя дочь, так вот мама рядом с ней выглядела моложе! Родилась Вивьен в городке Одюбон (Audubon), в штате Нью-Джерси, расположенном в 140 км юго-западнее Нью-Йорка. Ранее Вивьен Гордон звали Бенита Бишофф (Benita Bishoff) — это была фамилия мужчины, которого она любила в юности, за которого по ошибке вышла замуж и даже родила дочь. Брак быстро распался, ибо семейная жизнь с водителем грузовой автомашины не могла удовлетворить запросов будущей богемной дивы. Будущая Вивьен, а тогда ещё Бенита подалась в Нью-Йорк, но после того, как в 1922 году полиция едва не отправила её за решётку по обвинению в мошенничестве и вымогательстве, дамочка отказалась от скомпрометированных имени и фамилии и превратилась в «Вивьен Гордон».

Никто из детективов, знакомых с устройством криминального мира Нью-Йорка второй половины 1920-х годов, не сомневался в том, что Вивьен была прочно связана с организованными преступными группировками. Её последний любовник Джон Рэйделофф (John A. Radeloff) являлся адвокатом, специализировавшимся на защите опасных гангстеров, боссов преступного мира и всяческих моральных уродов. Это был патентованный «адвокат Дьявола», сволочь, на которой клейма негде было ставить! Судя по всему, Рэйделофф прекрасно поладил с Гордон — он поддерживал её во всех бизнес-начинаниях. Однако Рэйделофф был не единственной дрянью из коллекции гламурной дивы! Её предыдущим любовником являлся некий Сэм Коэн (Sam Cohen), известный в прошлом грабитель банков, якобы отошедший от дел в последние годы, но вряд ли ставший по этой причине менее опасным. Вообще же список интимных друзей Гордон был очень велик и включал в себя более 3-х дюжин фамилий, в результате довольно драматических обстоятельств он вскоре станет известен правоохранительным органам, о чём в своём месте ещё будет сказано. Многие из интимных друзей Гордон были очень опасными людьми, и потому знакомство судьи Крейтера с этой женщиной показалось детективам крайне подозрительным.

Летом 1930 года Вивьен Гордон вела расслабленную жизнь «светской львицы». Она арендовала огромную роскошную квартиру на Вест-Энд-авеню (West End Avenue), за которую платила тысячу долларов в месяц, принимала гостей у себя, разумеется, если не отправлялась сама к кому-нибудь в гости.

Несколькими годами ранее, если точнее, то в марте 1923 года, некая Дот Кинг (Dot King), лучшая подруга Вивьен Гордон, именовавшаяся «жёлтой прессой» не иначе как «королева нью-йоркского гламура» или «бродвейская бабочка» («Broadway butterfly»), была жестоко убита.

Дот Кинг считалась лучшей подругой Вивьен Гордон, но злые языки утверждали, что именно это её и погубило.

Преступление выглядело крайне необычным. Дороти — для краткости имя её сокращали до Дот или Дотти — была найдена мёртвой в своей кровати. Окно, через которое можно было попасть на чёрную лестницу, было открыто. На полу возле кровати лежала пустая бутылочка из-под хлороформа, а от мёртвого тела исходил отчётливый и хорошо узнаваемый запах снотворного. Когда врач коронерской службы приоткрыл рот умершей, он увидел следы химических ожогов. Всё выглядело так, словно Дотти просто выпила бутылку хлороформа… Умышленно это произошло или по ошибке, сказать в точности не мог уже никто. Первоначально причина смерти была определена как самоубийство, что подкреплялось отсутствием следов взлома и сохранностью многочисленных ценных предметов, находившихся на виду.

Через некоторое время оценка произошедшего изменилась — полицейские поняли, что в квартире умершей был посторонний, да и открытое окно как бы намекало на способ его проникновения. Или бегства — это как посмотреть… Поэтому уголовный розыск склонился к версии «убийства, совершённого по ошибке». Вор-«домушник» проник в апартамент Дот Кинг, думая, что жильцы отсутствуют. Обнаружив в кровати спавшую женщину, преступник усыпил её хлороформом, но последовавшая вскоре смерть жертвы напугала его, и вор в панике бежал, так и не совершив хищения.