Американский таблоид
Шрифт:
Граффиканте сказал:
— Что ж, вынужден согласиться с Мо.
Росселли сказал:
— Дайте нам немного времени на раздумье.
У Кемпера закружилась голова. Его «приход» обернулся кошмаром.
Пита трясло.
74.
(Вашингтон, округ Колумбия, 24 января 1962 года)
Литтел запер деньги в сейф. Месячный предварительный гонорар адвоката — шесть тысяч наличными.
Хоффа сказал:
— Ты не стал пересчитывать.
— Я тебе доверяю.
— Я мог и ошибиться.
Литтел
— Маловероятно. Особенно учитывая то, что ты принес их лично.
— А что, лучше было бы, если бы ты сам перся в мою лавочку в такую холодину?
— Я мог подождать первого числа.
Хоффа взгромоздился на краешек его письменного стола. Его пальто было мокрым от тающего снега.
Литтел отодвинул кое-какие папки. Хоффа поднял и принялся вертеть в руках пресс-папье из горного хрусталя.
— Ты пришел, чтобы подбодрить меня, Джимми?
— Нет. Но если ты желаешь подбодрить меня, я с удовольствием послушаю.
— Как насчет такого варианта. Ты — победишь, а Бобби проиграет. Это будет долгая и небезболезненная тяжба, и твой единственный шанс на победу — полностью истощить силы противника.
Джимми сжал пресс-папье.
— Я тут подумал о том, что Кемпер Бойд может слить тебе копию моего досье из Минюста.
Литтел покачал головой:
— Он этого не сделает, да я и просить не стану. У него в голове все — братья Кеннеди, Куба и бог знает что еще — разложено по аккуратным маленьким пакетикам, логика расположения которых ведома лишь ему одному. Просто есть такие вещи, которых он ни за что не станет делать — и вмешиваться в ваши с Бобби Кеннеди дела — одна из них.
Хоффа сказал:
— Все меняется. Кстати, что до Кубы, то из всех боссов до нее осталось дело только Карлосу; по-моему, Санто и остальным вся эта свистопляска с гребаным островом надоела уже до чертиков.
Литтел поправил галстук:
— Хорошо. Потому что лично мне надоело уже все, кроме заботы о том, чтобы вы с Карлосом на шаг опережали Бобби Кеннеди.
Хоффа улыбнулся:
— А ведь когда-то тебе нравился Бобби. Да что там — ты им восхищался.
— Все меняется, Джимми. Ты сам это сказал.
Хоффа уронил пресс-папье на место:
— Верно. Как верно и то, что мне нужно средство воздействия на Бобби. А ты как-то изговнял прослушку, с помощью которой Пит Бондюран наскреб для меня компромат на Кеннеди в пятьдесят восьмом.
Литтел сделал гримасу, но спохватился, и она переросла в улыбку:
— Не знал, что тебе это известно.
— Это же очевидно. Так же, бля, очевидно, что я тебя простил.
— Как очевидно и то, что ты хочешь проделать это еще раз.
— Так и есть.
— Позвони Питу, Джимми. Не очень-то мне хочется иметь с ним дело, но он — лучший вымогатель на свете.
Хоффа нагнулся над его столом. Его штанины поползли вверх, явив миру дешевые белые носки.
— Я хочу, чтобы и ты в этом участвовал.
75.
(Лос-Анджелес, 4 февраля 1962 года)
Пит потер шею. Ее жестоко ломало и крутило — он летел
в пассажирском кресле, рассчитанном явно на карликов.— Я всегда прилетаю по твоей команде, Джимми, но перелет с одного побережья на другое ради кофе с пирожными — это уже слишком.
— Полагаю, Эл-Эй — лучшее место для этого.
— Для чего «этого»?
Хоффа соскреб с галстука эклерный крем:
— Скоро узнаешь.
Пит услышал какой-то шум на кухне.
— Кто это там ошивается?
— Это Уорд Литтел. Сядь, Пит. Ты меня нервируешь.
Пит бросил на пол чемодан с одеждой. В доме воняло сигарным дымом — Хоффа позволял своим ребятам из профсоюза водителей грузовиков, которым случалось бывать в городе, устраивать в нем мальчишники.
— Черт, Литтела мне тут только не хватало.
— Да ладно тебе. Что было, то было.
А было вот что: твой адвокат украл бухгалтерские книги твоего фонда.
Вошел Литтел. Хоффа поднял руки вверх: мол, миритесь:
— Ведите себя прилично, парни. Я не оставлю вас в одной комнате до тех пор, пока не удостоверюсь, что все будет нормально.
Пит потер глаза:
— Я — человек занятой, и тратить ночь ради дружеского трепа за завтраком — это слишком. Назовите хоть одну стоящую причину, чтобы я остался, или я, мать вашу, разворачиваюсь и еду назад в аэропорт.
Хоффа сказал:
— Скажи ему, Уорд.
Литтел принялся греть руки о чашку кофе:
— Бобби Кеннеди в последнее время слишком докучает Джимми. Вот мы и хотим собрать компромат на Джека — записать что-нибудь этакое на пленку, а потом воздействовать на Бобби с ее помощью. Если бы не твое вмешательство, операция с Шофтел сработала бы. Полагаю, нам следует сделать еще одну попытку и нанять женщину, которая бы заинтересовала Джека настолько, чтобы он завел с ней более-менее продолжительную интрижку.
Пит выкатил глаза:
— Хочешь сказать, что ты намерен шантажировать президента Соединенных Штатов?
— Да.
— Ты, я и Джимми?
— Ты, я, Фред Турентайн и женщина, которую мы наймем.
— И… то есть ты хочешь сказать, что мы можем доверять друг другу?
Литтел улыбнулся:
— Мы оба ненавидим Джека Кеннеди. Полагаю, мы знаем друг о друге слишком много гадостей, чтобы заключить-таки пакт о ненападении.
У Пита поползли по телу мурашки:
— Только не стоит рассказывать об этом Кемперу Бойду. Он нас живо сдаст.
— Согласен. Кемперу об этом знать не стоит.
Хоффа рыгнул:
— Вот смотрю на вас, двух мошенников, как вы пялитесь друг на друга, и думаю, что мол, я не в теме, хотя я и финансирую всю хренову затею.
Литтел сказал:
— Ленни Сэндс.
Хоффа принялся сорить эклерными крошками:
— А Еврейчик-то тут каким боком?
Пит посмотрел на Литтела. Литтел взглянул на Пита. Их мысли скрестились где-то над тарелкой с пирожными.
У Хоффы сделался страшно озадаченный вид. Его взгляд сфоксусировался где-то на уровне планеты Марс. Пит подхватил Литтела под руку, втащил в кухню и запер дверь.