Амиго
Шрифт:
ЖАННА. Да вчера ведь в кино по телевизору был ведь точь-в-точь такой же момент! Мамуля, ты почему не сказала, когда эту странность за ним заметила?!
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Дак ты руку не ломала? Хотела, чтоб я всё одна, с ним? Ах, чёрная неблагодарность! Ну, Жаннета: посеешь зло, себя не проклинай — неотвратим твой страшный урожай. Страшный-престрашный.
ЖАННА. Ай, да хватит тебе, каша-малаша! Чванится, чванится, поэт, поэт! Да кончай ты это утрирование пафосом!
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Ты кого поносишь? Главно, на меня полканов спустила, а?!
В туалете вода зашумела, Костя пришел, лёг, укрывается одеялом.
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Я пойду — мысль запишу. (Ушёл в туалет, закрылся).
ЖАННА. Сынок?!
КОСТЯ (хнычет). Дай спать?! Возьми в штанах денег, купи бутылку и отстань!
ЖАННА. Встань! Это другая ориентация!
КОСТЯ. У-у, мля, ориентация, слова выучила! Куда ему идти было ночью? Где тут лечь ещё у нас? Ну, что?
ЖАННА. А что мамуля говорит — вы пыхтели?
КОСТЯ. Да у мамули у твоей уже глюки от таблеток и водки! Глушит всё подряд, а потом на стенку лезет! Хватит мне «бэцэпэ» устраивать! Дай спать!
ЖАННА. Мамуля, так? (Нине). «Бэцэпэ» — значит, большое цирковое представление, понимаете? Она натура творческая, пригрезилось. Я б в конечном итоге не потерпела б в своём доме, ведь мама — поэт, мы — дворяны, тыу-пырдыу и так далее… (Роется в карманах джинсов, что на полу валяются). Нет, люди посторонние что-то о нас подумают, что мы что-то не так, а у нас всё, как положено и никак иначе. Я этих вещей исключительно в принципе не позволяю. Ни разврата, ни наркотиков. Выпить — пожалуйста. Это норма, я считаю. (Пауза). Сынок, слатенький ты мой, ты, может, уже и наркоман уже? А, Гулькин? Покажи вены!
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ (пришёл, застёгивает ширинку). Они в член ставят.
ЖАННА. Да? Ну пусть покажет!
Нина курит, хохочет, ходит по коридору.
О, Константин, пощади! (Шарит по карманам). Как я гордилась своим воспитанием! И что? Я кустик обоссаный, я стою и стою, дождь идёт и ветер, а я стою, как дура! А ну покажи! (Нашла деньги, считает, в карман халата прячет). Покажет он, как же! Дождёшься от него! Вот, на хлебушек нам с мамулечкой…
НИНА (смеётся). Я такого концерта сто лет не видела. Я в отпаде просто. Классика! Ну, всё, нет? Наприкидывались? Теперь встали все и пошли. Ну?
КОСТЯ. Я спать хочу, отстаньте!
НИНА. Да мне фиолетово ваше «хочу». Вставать придётся. Я начальник тут.
ЖАННА (плачет). Слатенький,
вставай паковаться, она не отстанет!КОСТЯ. Пакуйте сами, агитаторы! Отвали!
СОФЬЯ КАРЛОВНА. Знайся только с достойными дружбы людьми… Я вот умру скоро, умру, заплачете, да паровоз уехал…
КОСТЯ (кричит под одеялом). Да не заплачем! Лентяюга, я слышу от тебя это двадцать лет! Иди, собирай барахло, ну? Всё я за вас один должен?
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ (шатается, идёт к Нине). Где я вас, всё-таки, видел, а?
НИНА. Я не пью в подворотнях, пенс.
ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ. Ведь вы Жужа, так?
НИНА (помолчала). А бритвой по глазам? (Тихо). Иди вон отсюда. Ну?!
СОФЬЯ КАРЛОВНА (вдруг, твёрдо). Я никуда не пойду. Я помру скоро.
Пошла на кухню, села на диванчик, глаза закрыла, не двигается.
ЖАННА (растерянно). Мамулечка, и что? И я одна должна карячиться?
НИНА (рыкнула вдруг). Вон!
Жанна и Григорий Иванович схватили куртки, выскочили в подъезд. Григорий Иванович так и пошлёпал в тапочках.
Вышли на улицу, встали на тротуаре возле окна, топчутся, что-то говорят, ругаются. Жанна нагнулась, в форточку стучит матери, та не реагирует. Собаки лают.
Нина решилась и повесила, наконец, шубу у входной двери. Достала из сумки рулетку, принялась ею что-то вымерять, быстро ходит по коридору, поёт:
«У дороги чибис, у дороги чибис! Он кричит, волнуется, чудак!..»КОСТЯ (высунул голову из-под одеяла, нашёл сигареты, закурил). Тебе чего тут?
НИНА. Не тыкать.
КОСТЯ. Мы не уехали, чего тебе тут?
НИНА. Мне надо.
КОСТЯ. Слушай, амиго, наглость умерь? Кончай распальцовку. Тут люди живут, а ты лезешь.
НИНА. Кто люди? Вы? Он? Оно? (Снова закурила). Так и будете лежать, голуби?
КОСТЯ. Ну и наглая, бикса.
НИНА. Я не бикса.
КОСТЯ. Ненавижу.
НИНА. Ой, да что вы? Интересный вы какой. Кого это?
КОСТЯ. Да такое вот быдло, как ты — из грязи в князи которое. А шуба на ней зажиточная! (Смеётся). Хозяйва. Давно подъезды-то мыла? А сейчас — смотри, в джипе едет-разгоняет, мурло вонючее, бандюги, мафиозники. А как были говнами позорными, фунт дыма, отстой — так и остались. Не-на-ви-жу.