Амиль. Сделай меня... своей

Но кто услышит меня? Звери, которые не отличаются от моего мужа ничем? Те, которые только что ударили меня вот так просто? Чужую женщину? Которая им ничего не сделала! Глупо было даже надеяться.

Остается только ждать приезда домой и верить, что я смогу хотя бы дышать в итоге.

Машина останавливается с таким же с визгом, и меня кидает от этого торможения вперед.

— Вылазь давай, — снова хватают за руку и выдергивают на улицу.

Крепкая хватка на предплечье, что не вырваться. И меняющиеся этажи, ведущие прямиком в ад.

Мужчина выталкивает меня из лифта, когда я начинаю сопротивляться. Но тут открывается дверь квартиры, и уже другие руки меня хватают и забирают.

Вот сейчас я и ощущаю себя в западне, сотканной из страха и боли.

— Ну, здравствуй, дорогая, — зловеще говорит на ухо муж, схватив за горло и прижав к себе спиной. А после разворачивает и смотрит в глаза.

Я читаю в них все оттенки ненависти и злости. Даже не вижу, как он делает замах и бьет меня кулаком в лицо. Падаю на спину, отлетая к двери, ведущей в гостиную.

В голове шумит, скула тут же набухает, я это чувствую. А через секунду пронзает новым ударом по ребрам.

Я не успеваю ничего понять. Я просто не в состоянии. Только короткие вдохи и такие же выдохи – это все, что он мне позволяет сделать.

Корчусь от агонии, охватившей меня. Тело скручивает так, что, кажется, ребра сломались и продырявили меня насквозь.

— Нагулялась, сука?

Я не вижу мужа, только чувствую новый пинок и еще один. Не кричу, не плачу… У меня нет на это ни сил, ни эмоций. Я жду, когда он закончит.

— Я спросил тебя, Ксения, — хватает за волосы и приближается к моему лицу своим, чтобы заглянуть в глаза.

От кончиков пальцев ног проходит мелкая судорога, и Толя отшвыривает меня от себя.

— Тварь. Стоило уехать, как ты… Я спросил, где ты, блядь, была? — орет, расхаживая по комнате.

Даже не заметила, как мы в гостиной оказались.

— Я была… — кое-как хрипами пытаюсь объяснить ему. — У Арины. Ты же сам сказал… сам сказал купить чертов купальник.

Наконец восстанавливаю дыхание и сквозь боль приподнимаюсь, облокачиваясь на стену спиной.

Морщусь от пронизывающей острыми кинжалами боли, но взгляд не опускаю больше.

Толик садится в кресло и закидывает одну ногу на другую.

— Где? — громыхает его голос в тишине гребаной квартиры.

— Что?

— Твой купальник? Я не вижу его, — ухмыляется, осматривая мое тело, которое я прикрываю в местах ударов трясущимися руками.

— В машине был. Твои ублюдки там оставили, когда я уронила пакеты на землю, пока они волокли меня, — выплевываю ответ, и тут же новая волна болевым импульсом проносится по мне, что ныть хочется. Но хоть волком вой… ничего мне не поможет.

И как же я благодарна Арише, что она мне всучила тот пакет с тряпками.

Муж кивает, будто раздумывает, и задает новый вопрос, от которого меня бросает в холод.

— А в кафе? С каким, сука, мужиком ты там сидела? — с яростью проговаривает каждое слово. Я сначала теряюсь, но потом беру себя в руки и тараторю:

— С мужем ее, с кем еще я могла там сидеть? Он приехал за нами, когда мы закончили. Решили перекусить. Потом няня позвонила Арине, и она ушла поговорить. Сам знаешь, какая связь плохая в торговых центрах.

— С мужем, — не спрашивает, констатирует. — Ладно.

Толя вытаскивает телефон и кому-то звонит. Я умом понимаю, что если это то, о чем я думаю, то мне просто не жить.

Записи. Он просит записи с камер, и я медленно умираю. Буквально через несколько минут пищит его мобильник, и он включает экран. Недолго смотрит на дисплей. Мысленно подмечаю, что кулак его второй руки сжимается еще сильнее, до побелевших костяшек.

— Сюда ползи, — обманчиво спокойно требует.

Пытаюсь встать, ведь иначе сам подойдет. Но не получается у меня. От страха и боли.

— Ползи, я сказал, — громко кричит, и я, вздрогнув, начинаю кое-как приближаться к мужу. — Это муж Арины? — держа в руке телефон, разворачивает его и сует мне в лицо.

На видео я и Амиль, лицо которого очень хорошо видно. Я знаю, что это не Вова. Толик это тоже прекрасно знает.

— Алиев — ее муж, я спрашиваю тебя?

Мужская ладонь взмывает в воздух и опускается на мою щеку громким шлепком.

— Прошу… — плачу, откатываясь от мужа, но он наступает, и опять я чувствую удар.

— Долбанная шлюха. Я закрывал глаза на то, что ты виделась с этой идиоткой подругой. Позволял тебе свободно ходить по городу. А ты, сука, стоило мне уехать в командировку, шляешься по кафе с мужиками?

—Нет, умоляю, — уворачиваюсь от него как могу, но тело вновь оказывается в этой мясорубке. — Это не то, что ты думаешь…

Больше ничего не понимаю. Не хочу понимать. Руки не слушаются, и я не могу защищаться. Просто не могу…

В какой момент все прекращается — я понятия не имею. Я вся соткана из боли и слез. Не открываю глаз, не шевелюсь… не живу…

Я устала. Я снова теряю ориентиры, теряю себя в этом болоте мерзости. Из него не выбраться. Никогда.

Толик ходит по комнате, по квартире. Снова говорит по телефону и возвращается.

Тычет в меня носком туфель.

— На меня смотри, — толкает так, чтобы я перевернулась на спину и на него взглянула — Я тебя предупреждал, Ксения?