Амнезия
Шрифт:
– Это не то, что ты думаешь, Марк.
Я не мог устоять на месте и переминался с ноги на ногу, накручивая на палец телефонный провод.
– Что стряслось? – Марк больше не пытался скрыть тревогу.
Я сглотнул. Где взять слова, чтобы описать события последнего часа?
– Я нашел мертвую девушку, – выпалил я, вздрогнув оттого, что произнес это вслух.
– В лесу?
– В гостиной.
Снова долгое молчание.
– Ты ее знал? – наконец осторожно спросил Марк.
Другой на его месте наорал бы на меня или забросал бессмысленными вопросами, но Марк был не из таких. Он умел
– Первый раз вижу. Я задремал, проснулся, а она лежит.
Задремал и проспал до девяти вечера? Ну очень правдоподобно.
– Она точно мертва?
– Ну… Да, я проверил пульс. Я пытался ее спасти!
– Джонни, успокойся, ради бога. Что ты с ней делал?
– Марк, тело пропало! Его унесли!
Брат говорил со мной, как с маленьким ребенком или, того хуже, умалишенным.
– Кто унес, Джонни?
– Не знаю, Марк. Я вышел из дома, а когда вернулся, тела не было. Мне кажется, за мной следят.
Я представил, как Марк закатывает глаза. Что ж, я и сам понимал, что несу околесицу.
– Опиши девушку.
Марк даже сейчас оставался образцом здравомыслия: он пытался понять, насколько я съехал с катушек. И не ожидал, что я сразу отвечу на вопрос.
– Совсем молодая, блондинка, глаза голубые, худая…
– Джонни, послушай. Ничего не предпринимай, пока я не приеду.
Брат не впервые бросался ко мне на помощь. Так повелось с детских лет, и я привык на него рассчитывать, хотя в глубине души знал, что однажды это закончится.
– Марк, давай я сам разберусь. Может, убийцы бродят где-то рядом. Если я не позвоню в полицию…
– Братишка, постой. Я не говорю тебе, что делать. Я только прошу: успокойся и дождись меня.
И он добавил совсем тихо:
– Пожалуйста, Джонни.
4
Телефон завалился между диванными подушками. Я старался обдумывать каждый шаг: любая ошибка могла обойтись мне слишком дорого. Первым делом достал «ругер», проверил затвор и сунул оружие в карман.
Потом надежно запер входную дверь и отправился на Гребень Ящера.
Я шел той же дорогой, пытаясь вспомнить номер фургона. В голове сохранились лишь первые три цифры – 305, остальные выветрились бесследно. Я никогда не мог похвастаться хорошей памятью на числа; зрительное восприятие у меня развито не в пример лучше, так что я постарался представить фургон на заброшенной дороге. Образ возник перед глазами, будто картинка на экране телевизора, и тут же растаял, как сон, который забывается после пробуждения. Должен сказать, это было мерзкое ощущение.
Никакого фургона на заброшенной дороге не было.
Я попытался сосредоточиться на деталях: два стакана на подносе – один со следом помады, – дверь, которая так неожиданно легко открылась… Пощупал плечо – и ничего не почувствовал.
5
На подходе к дому меня ослепили фары. Я схватился за пистолет, но вовремя узнал «мерседес» Марка. Брат вышел из машины, и мы оказались лицом к лицу. Я каким-то мистическим образом догадывался, что он обо мне думает, и не мог его за это винить.
Подойдя,
Марк осторожно взял у меня из рук пистолет.– Пойдем в дом, – позвал он, приобняв меня за плечи.
Марк был старше на пять лет и всегда меня опекал, особенно после смерти родителей. Я любил его всем сердцем, и, сказать по правде, не будь у него ужасной привычки вмешиваться в мою жизнь, не знаю, что бы со мной стало. Пока брат занимался в университете, открывал фармацевтическую лабораторию «Медитек» и строил семейное гнездышко с Дарлой, я успел бросить учебу и завести роковой роман с алкоголем, продлившийся более семи лет. И хотя я держался без выпивки уже одиннадцать месяцев, прекрасно понимал, что ремиссия может прерваться в любой момент. Все это время Марк был рядом.
– Что у тебя с губой?
Я потрогал ее кончиком пальца. Справа губа немного распухла.
– Ерунда, споткнулся, зацепился за ветку.
Марк кивнул. Его снисходительный взгляд был мне хорошо знаком – этот взгляд нередко доводил меня до белого каления. Брат бережно положил «ругер» на стол. Разбитый торшер он, конечно, заметил, но ничего не сказал.
– Давай-ка успокоимся, Джонни. Нам надо поговорить.
Только тут я заметил, что Марк одет по-домашнему, в толстовку и потертые джинсы. Ну конечно, тихим субботним вечером они с Дарлой сидели перед своим шестидесятидюймовым телевизором и смотрели какую-нибудь ерунду по «Нетфликсу». И вот пожалуйста: изволь все бросить и мчаться спасать Джонни.
– Не могу я успокоиться, Марк! – Я нервно расхаживал из угла в угол. – Тут какая-то хрень творится! Я правда видел труп! Прямо здесь!
Брат нахмурился.
– Ты должен мне поверить, Марк!
– Разумеется, я тебе верю, Джонни. Только давай ты сейчас спокойно мне расскажешь, что здесь случилось этим вечером.
Я закрыл глаза. Положа руку на сердце, я не знал, с чего начать. И угораздило же меня забыть номер чертова фургона!
И тут Марк задал вопрос, который я ждал с самого начала:
– Ты пил, Джонни?
Я устало опустился на подлокотник кресла.
– Помню, как рисовал у себя в кабинете. Было часов пять-шесть вечера. Потом, наверное, заснул. И проснулся вот здесь, на полу, а на столике стояла бутылка из-под водки.
– Бутылка?…
– Я купил ее пару недель назад, – вдруг вспомнил я, – у нас с Лилой все пошло наперекосяк, вот я и купил… Не знаю, должно быть, хотел что-то себе доказать.
– Что было дальше?
– Я увидел девушку и пистолет и, естественно, испугался до чертиков. Решил, что напился и наделал херни. Но я не пил из той бутылки, Марк, клянусь. Я знаю, что такое похмелье, а это было совсем другое… Бутылку оставили, чтобы меня запутать.
Марк подвинул стул и уселся напротив меня.
– И кто, по-твоему, ее оставил?
– Я вышел из дома, чтобы избавиться от бутылки, – продолжал я, увильнув от ответа. – В голове был туман. Тогда-то я и поранил губу. У Гребня Ящера я слышал какие-то странные звуки. Еще там стоял жутко старый фургон. Вокруг никого не было, и я в него забрался. Внутри увидел аппаратуру для слежки.
Марк выдохнул – как мне показалось, с облегчением. И немудрено: столь безумная история никак не могла оказаться правдой.