Ампир «В»
Шрифт:
И Энлиль Маратович довольно засмеялся.
– Мне непонятно самое главное, – сказал я. – Все денежные потоки от начала до конца контролируются людьми. Каким образом вампиры собирают и используют деньги?
– Это уже другая тема, – ответил Энлиль Маратович. – Об этом вы узнаете позже. А теперь немного помолчим…
Наступила тишина.
Я закрыл глаза. Мне нравилось просто так висеть вниз головой и ни о чем не думать. Скоро я впал в оцепенение, похожее на сон – но это был не сон, а скорее какое-то хрустальное безмыслие. Наверно, о чем-то похожем пел Игги Поп: «the fish doesn't think, because the fish knows everything»… [4]
4
Рыба не думает, потому что рыба все знает.
– Подъем, – бодро произнес Энлиль Маратович.
Схватившись руками за кольцо, он ловким для своего грузного тела движением спустился на пол. Я понял, что аудиенция окончена. Мы с Герой тоже слезли вниз.
– И все-таки, – сказал я. – Насчет того, как вампиры используют деньги. Можно хотя бы какой-нибудь намек?
Энлиль Маратович улыбнулся. Достав из кармана тренировочных бумажник, он вынул из него купюру в один доллар, разорвал ее пополам и протянул мне половинку.
– Ответ здесь, – сказал он. – А теперь шагом марш отсюда.
– Куда? – спросила Гера.
– Здесь есть лифт, – ответил Энлиль Маратович. – Он поднимет вас в гараж моего дома.
Гера
Машина выехала из подземного бетонного бокса, миновала будку охраны, проехала ворота, и за стеклом поплыли сосны. Я даже не увидел дома Энлиля Маратовича, и вообще не успел разглядеть ничего, кроме трехметрового забора. Был уже полдень – выходило, что мы провисели в хамлете всю ночь и все утро. Я совершенно не понимал, куда делось столько времени.
Сидевшая рядом Гера опустила голову мне на плечо.
Я обомлел. Но оказалось, что она просто уснула. Я закрыл глаза, сделав вид, что тоже сплю, и положил руку на ее ладонь. Мы просидели так с четверть часа – потом она проснулась и убрала руку.
Я открыл глаза, выглянул в окно и зевнул, изображая пробуждение. Мы приближались к Москве.
– Куда сейчас? – спросил я Геру.
– Домой.
– Давай вылезем в центре. Прогуляемся.
Гера поглядела на часы.
– Давай. Только не очень долго.
– Довезите нас до Пушкинской, – сказал я шоферу.
Тот кивнул.
Остаток дороги мы молчали – мне не хотелось говорить при шофере, который изредка поглядывал на нас в зеркало. Он был похож на условного американского президента из среднебюджетного фильма-катастрофы – строгий темный костюм, однотонный красный галстук, волевое усталое лицо. Было лестно, что за рулем сидит такой представительный мужчина.
Мы вылезли из машины возле казино «Шангри-Ла».
– Куда пойдем? – спросила Гера.
– Давай по Тверскому бульвару, – сказал я.
Пройдя мимо фонтана, мы миновали изнывающего в бензиновом чаду Пушкина и спустились в переход.
Мне вспомнился мой первый укус. Место преступления было совсем неподалеку – говорят, преступника всегда на него тянет. Может быть, потому я и попросил шофера высадить нас здесь?
Но кусать Геру не стоило: скорее всего, на этом наша прогулка сразу кончилась бы. Этот экзамен я должен был сдавать без шпаргалки, как все – вот оно, возмездие… Меня охватила неуверенность в себе, граничащая с физической слабостью, и я решил срочно победить это чувство, сказав что-нибудь яркое и точное, свидетельствующее о моей наблюдательности
и остром уме.– Интересно, – сказал я. – Когда я был маленький, в этом переходе были отдельно стоящие ларьки. Постепенно их становилось все больше и больше, и теперь вот они слились в один сплошной ряд…
И я кивнул на стеклянную стену торгового павильона.
– Да, – ответила Гера равнодушно. – Концентрата тут много.
Мы поднялись на другой стороне улицы и дошли до Тверского бульвара. Когда мы проходили между каменных чаш по краям лестницы, я хотел было сказать, что внутри у них всегда какой-то мусор и пустые бутылки – но решил больше не демонстрировать свою наблюдательность и острый ум. Однако надо было о чем-то говорить: молчание становилось неприличным.
– О чем думаешь? – спросил я.
– Об Энлиле, – сказала Гера. – Вернее, о том, как он живет. Хамлет над пропастью. Пафосно, конечно. Но все равно очень стильно. Это мало кто может себе позволить.
– Да, – сказал я, – и висишь не на жерди, а на кольце. Есть в этом что-то философическое…
К счастью, Гера не спросила меня о том, что в этом философического – я мог бы затрудниться с ответом. Она засмеялась – видимо, решила, что я пошутил.
Я вспомнил, что фотография Геры показалась мне похожей на картинку пользователя из «Живого Журнала». Может быть, я там ее и видел, и у нее есть свой аккаунт? У меня такой был – и даже имелось около полусотни френдов (с которыми я, естественно, не делился всеми подробностями своей жизни). Это была хорошая тема для разговора.
– Скажи, Гера, а я не мог видеть тебя на юзерпике в «Живом Журнале».
– Не мог, – сказала она. – Жопной жужжалки у меня нет.
Такого выражения я не слышал.
– А чего так строго?
– Это не строго, – сказала она. – Это трезво. Иегова ведь объяснял, почему люди заводят себе интернет-блоги.
– Я не помню такого, – ответил я. – А почему?
– Человеческий ум сегодня подвергается трем главным воздействиям. Это гламур, дискурс и так называемые новости. Когда человека долго кормят рекламой, экспертизой и событиями дня, у него возникает желание самому побыть брендом, экспертом и новостью. Вот для этого и существуют отхожие места духа, то есть интернет-блоги. Ведение блога – защитный рефлекс изувеченной психики, которую бесконечно рвет гламуром и дискурсом. Смеяться над этим нельзя. Но вампиру ползать по этой канализации унизительно.
– Это ты мне за «чмоки» под письмом? – спросил я. – Какая ты злопамятная…
– Нет, – сказала она, – что ты. Твое письмо мне понравилось. Особенно «иниф». Я тоже люблю делать такие открытия. Например, если напечатать на русской клавиатуре «self», получится «ыуда».
И она опять засмеялась. Я не понял, то ли она привела этот пример просто так, то ли это был намек на мое якобы гипертрофированное эго.
У нее была интересная манера смеяться: громко, но коротко, словно веселье прорывалось из нее наружу только на секунду, и клапан сразу закрывался – она, можно сказать, чихала смехом. А когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись продолговатые ямочки. Даже не просто ямочки, а две канавки.
– Вообще-то, – сообщил я, – я в свой жэжэ почти ничего не пишу. Просто я не читаю газет и не смотрю телевизор. Я там узнаю новости. В жэжэ всегда можно выяснить, что думают профессионалы – у любого эксперта сейчас есть свой блог.
– Читать вместо газет блоги экспертов, – ответила Гера, – это все равно что не есть мяса, а вместо него питаться экскрементами мясников.
Я откашлялся.
– Интересно, где ты этого набралась?
– Я не набралась. Я сама так думаю.
– В «Живом Журнале», – сказал я, – после такой фразы полагалось бы поставить смайлик.