Амулет (Потревоженное проклятие)

— А куда — вперед? — сердито спросил Борис: — Вдруг там глубина — во! Или вообще завал?!

— Да что ты на меня-то орешь? — психанул я: — Предложи что-нибудь другое!

— И предложу! — спокойно отозвался Борис, обернулся к сектантам и миролюбивым голосом крикнул:

— Эй! Мужики! Давайте поговорим!

— Нам с тобой, сучий выползок, говорить не о чем! — немедленно донесся оттуда ответ.

— Сам ты… Трах-тарарах, и мать твою с загибом! — зло крикнул Борис, выругавшись так виртуозно, что даже преследователи наши разразились аплодисментами, о чем-то оживленно переговариваясь. Потом раздался тяжелый бас того самого, первым кинувшегося на нас мужика:

— Идите прямо, держитесь правой стены! Если плавать умеете, выберетесь! Назад мы вас не пустим, а если сунетесь…

— То что? — напряженно спросил Борис: — Не убьете же вы нас?

— Вот именно — убьем! — спокойно пробасил сектант: — Убьем — и утопим! Тут много таких, как вы!

Я невольно пождал одну ногу, опирающуюся на что-то осклизлое. Вспомнился читанный в школьные годы Гиляровский: «По людям ходим, барин!».

— Б-борька, пошли на хер отсюда! — я дернул искателя за рукав.

— А если там тупик? — мотнул он головой, но потом обреченно махнул рукой: — Ладно, пошли!

— Валите, валите, журналюги гребанные! — донеслось до нас с берега.

— От кого слышу? Эй, вы — баптисты херовы! — ответил Борис, который, как я понял, в словесных перепалках любил оставлять последнее слово за собой, и мы двинулись в неизвестность, осторожно ощупывая ногами скользкое дно.

— Как ты думаешь, Паганелю удалось убежать? — спросил спустя некоторое время Борис.

— Не знаю! — пожал я плечами: — Думаю, что да — он же тут все знает, наверняка что-нибудь придумал, и скрылся! Да и побежало за ним, по-моему, только трое, если что, он их из своего пистолета положит!

— Эх! Мне бы этот пистолет, я бы устроил этим дерьмоедам веселую жизнь! — вздохнул Борис.

— Пока что дерьмоеды — это мы с тобой! — невесло пошутил я, прижимаясь по ближе к стене — тут действительно было помельче.

— Это почему же?

— Потому что еще не известно, сколько нам придется шагать, а может, и плыть, и даже нырять в этом дерьме! — и, словно в подтверждение собственных слов, я оступился и с головой погрузился в протухшую, вонючую воду.

Коридор казался бесконечным. Уровень воды был по всюду одинаков — по пупок человеку среднего роста. Временами в полной темноте встречались отсветы расположенных где-то наверху выходов на поверхность, видимо, оттуда сливали в старину нечистоты, или текла и по сей день дождевая вода.

Мы брели, и я старался не думать о том, какие формы жизни могут существовать в этих мрачных тоннелях. Разум подсказывал, что в отравленной гниением и всякими канцерогенами воде не могло существовать ничего живого, однако в памяти всплывали сюжеты из фильмов ужасов, про гигантских канализационных змей, крокодилов, всяких монстров, и тому подобной нечисти…

— Боже мой! — простонал шедший чуть впереди Борис: — Когда нибудь это болото кончиться?

— Когда нибудь кончиться! — в тон искателю ответил я, снова поскальзываясь, и лишь с трудом удерживая равновесие.

— У меня есть огромное желание: когда мы выберемся отсюда, собрать ребят, отыскать этих мразюков и их самих загнать сюда! Да еще и заставить понырять! — ожесточенно проговорил Борис, шумно плеснув водой.

— Не думаю, чтобы они собрались в этом месте снова! — с сомнением покачал я головой: — Ты же слышал — они называли нас журналюгами! Они решили, что мы пришли специально, выследить их шабаш, а потом расписать все это в газетах!

— Ну и хрен с ним! — в бессилии ругнулся Борис.

Разговор сам собой смолк — дно плавно уходило вниз, вода начала доходить до груди, а вскоре — и до плеч.

— Серега! — раздался тяжелый голос искателя: — Мне кажется, впереди свет!

Я, изо всех сил вытягивая шею, вгляделся в темноту — ничего!

— В потолке открылись люки! — крикнул я Борису.

— Где? — удивленно спросил он, вертя, судя по всплескам, головй.

— Не волнуйтесь, это «глюки»! — закончил я стишок, и Борис только плюнул:

— Юморист, твою мать!

Мы продолжали брести, погрузившись по шею, и я думал, какие же все таки странные вещи случаются с людьми в жизни! Вот, к примеру, я. Простой обыватель, ничем не примечательный человек, оказался вовлеченным в дикую историю, начавшуюся со смерти моего друга, и продолжавшуюся здесь, в старинных подземельях под Москвой, о существовании которых я даже не подозревал, как и миллионы москвичей, живущих своей обычной жизнью там, наверху.

Какие еще испытания уготованы мне судьбой? С какими людьми сведет меня она? Что будет завтра, через неделю? Суждено ли нам вообще когда-нибудь выйти на след убийцы Судакова, суждено ли разыскать проклятый амулет?

Вопросы, множество вопрос, не имеющих ответов, теснились у меня в голове. Мы все шли и шли по мертвому поземному озеру…

* * *

Выход мы увидели гораздо позже — спустя минут двадцать — двадцать пять. Впереди замаячило белесой пятно, дно круто пошло вверх, вода отступила, мы уже не брели — почти бежали, расплескивая воду, щурясь на яркий дневой свет.

— Это сток! — уверенно сказал Борис, указывая на круглое, метра полтора в диаметре, отверстие в сплошной стене, перегородившей тоннель. Когда-то уровень воды в нем был выше, и она вытекала через отверстие. У стены громоздилась целая баррикада из досок, обломков бревен, какого-то плавучего мусора.

Борис, разбрасывая кучу гнилого плавника, полез на верх, высунулся в отверстие, и только присвистнул:

— Вот не везет, так не везет!

— Что там? — спросил я, выжимая рукава и полы пальто.

— Это дырка находится прямо посредине крутого берега реки, по-моему, Яузы! — ответил Борис, выглядывая наружу: — Внизу вода, сверху — обрыв! Чего делать?

Я поднялся, оскальзываясь на гнилых досках, к нему, и тоже высунулся, оглядываясь.

Положение было серьезным. Либо мы прыгаем вниз, в холодную октябрьскую воду, либо проявляем чудеса скалолазания, взбираясь вверх по гладкой, одетой в гранит поверхности. Правда, у второго способа был свой плюс берег реки не обрывался вертикально вниз, а имел небольшой уклон, и теоритически, на нем можно было удержаться.

— Давай сделаем так! — предложил дрожащий от холода Борис: — Я полегче тебя, поэтому ты подсаживаешь меня вверх, и толкаешь, а я, распластавшись по поверхности, пробую дотянуться до парапета! Если удается, вытягивая потом тебя!

Других вариантов у нас все равно не было — снова лезть в воду нам решительно не хотелось!

Я подсадил искателя, и Борис проворно скарабкался мне на плечи, пытаясь руками ухватиться за какую-нибудь выемку.

— Поднимай выше! — прохрипел он, переступая ногами. Я уперся ладонями ему в подошвы, поднатужился… и вытолкнул Бориса на верх!