Амулет Судьбы

— Если бы эти старики могли умереть от страха, то точно испустили бы дух.

— Тогда что означает «возможно»?

— Они говорили весьма убедительно. Думаю, Люцифер услышал их просьбу. Теперь окончательное решение за ним. Он удалился, чтобы спокойно все обдумать.

— Когда, по-вашему, он будет готов дать ответ?

— Может, через пять минут, а может, через пять дней. Понятия не имею, да мне, в сущности, все равно. Это их личное дело, и меня оно нисколько не касается. Единственное, что мне важно знать, это, каково будет решение и увеличится ли у меня, так сказать, фронт работ. — Мортимер хлопнул в ладоши и подошел к двери. — В любом случае, я получил то, за чем пришел, и пора отправляться домой. Я слишком давно не играл в кости, придется наверстывать упущенное. — Проходя мимо Филиппа, он остановился и обратил к нему морщинистое лицо. Оно было таким холодным и невыразительным. Мертвым. — Полагаю, ты тоже хочешь поучаствовать?

Филипп медленно опустил голову, чувствуя ускоряющиеся удары сердца.

— Похоже, ты удивлен, — сказал Мортимер. — Ты огорчаешь меня. Думал, я не сдержу свое слово?

На этот раз Филипп не кивнул в ответ. Он остался неподвижен.

— Я вовсе не дьявол, как и ты. Я выполняю свои обещания. Но нам нужно поторопиться, если не хочешь опоздать. Время на исходе.

Сердце Филиппа забилось быстрее. Еще быстрее. Нужно спешить. Спасти маму. И только одно он хотел успеть перед тем, как отправиться в путь.

— Хочу попрощаться с Сатиной. Можно?

Хотя он знал, каким будет ответ.

— Придется отложить прощание до следующего раза. У меня много дел, и у тебя тоже. Смерть не ждет, Филипп. Сейчас или никогда. Но выбор, разумеется, за тобой.

— Тогда идем, — ответил Филипп. — Немедленно.

— Филипп, — окликнул его Люцифакс, когда оба направились к двери. Все это время кот сидел молча, так что Филипп совершенно позабыл о его присутствии. — Что происходит?

— Мы кое о чем договорились со Смертью, — ответил юноша, на секунду замедлив шаг.

Мортимер прошел мимо них и, выйдя из кабинета, решительно двинулся дальше. Он весьма проворно семенил по коридору.

— Передай привет Люциферу, — закончил Филипп.

Кот растерянно пообещал, что так и сделает, а Филипп устремился за стариком, который уже спускался вниз по лестнице. Пришлось бежать, чтобы догнать его.

Они миновали тронный зал, свернули сначала налево, потом направо и, пройдя по узким коридорам, в конце концов оказались перед дверью, ведущей во двор.

— Зачем мы пришли сюда?

— Побережем время, — ответил старик и указал вперед. — Поедем верхом.

У конюшни, мирно пощипывая подгнившее сено, стояла Адская лошадь.

Два слегка напуганных конюха с почтительного расстояния рассматривали трехногое существо, которое при виде Мортимера приветственно заржало. Тощая кляча двинулась к нему навстречу. Над ее гривой кружился целый рой мух, но, по всей видимости, они не доставляли лошади ни малейшего неудобства. Через мгновение Филипп сообразил, в чем дело. Каждая прикоснувшаяся к мертвенно-бледной шкуре муха падала замертво, словно ударенная током. За лошадью тянулся шлейф мертвых насекомых.

— Я… лучше пойду пешком, — робко заметил Филипп.

— Как пожелаешь, — ответил Мортимер, погладив лошадиную морду.

Филипп не успел и глазом моргнуть, как старик, только что стоявший с ним рядом, вдруг оседлал трехногого монстра, чья напоминавшая паутину грива развевалась на горячем ветру.

— Но ты рискуешь опоздать.

Филипп смирился и кивнул:

— Как на нее забраться?

— Вставай на ребро.

— Ребро? Но…

— Не беспокойся, ей не будет больно.

Филипп схватил протянутую Мортимером руку, поставил ногу между ребрами, отчетливо проступавшими на тощем боку.

— Хорошо устроился? — спросил Мортимер.

— Нет, — честно ответил Филипп.

Смерть, дышавший ему в затылок, рассмеялся своим жутким смехом.

Они тронулись в путь.

Старая кляча, к тому же без ноги, оказалась очень прыткой. Она шла рысью, но со скоростью галопа, так что путники во весь опор неслись через Город Дьявола.

Ветер свистел у Филиппа в ушах, плащ трепетал, как два крыла, словно летел по воздуху. Огонь, грешники, снова огонь — все проносилось мимо, сливаясь в единое кричащее месиво, и не раз зазевавшимся дьяволам приходилось поспешно отскакивать в сторону, когда по улицам города мчалась лошадь Смерти с двумя своими всадниками.

Вскоре они оказались у черных ворот, и Мортимер громогласно потребовал немедленно отворить их.

Огромный грагорн, увидев Адскую лошадь, которая нетерпеливо всхрапывала и била копытом, испуганно вскочил и поспешил потянуть вверх ручку в каменной стене. Ворота с душераздирающим скрежетом отворились. Демон шагнул в сторону, уступая дорогу путникам. А потом широко раскрыл рот, узнав в одном из них Филиппа. Филипп с таким же изумлением посмотрел на демона.

Он считал, что привратником сейчас Ворчливый Коготь, грагорн, занимавшийся грешником, которого они с Сатиной встретили у входа в Преисподнюю. Кажется, Равина упомянула, что его поставили замещать Драную Бороду, пока тот отбывает наказание в Чистилище?

Но похоже, на посту в Преддверии Преисподней сейчас совсем не он. Так кто же?

Ответ Филипп узнал через мгновение, когда они выехали в открытые ворота, и Филипп увидел, кто стоит на крыльце черного дома.

— Драная Борода! — воскликнул Филипп. Охваченный радостью и смятением, он спрыгнул с коня и побежал к дому, откуда призывно махал огромный силуэт. Напрасно Мортимер пытался остановить его. — Драная Борода, ты вернулся!

— Я так рад слышать эти слова из твоих уст, мой мальчик, — сказал Драная Борода и широко улыбнулся, так что крокодильи зубы сверкнули в отблеске факелов. Рога его едва заметно дымились, словно до сих пор были раскалены от черного пламени Чистилища. — Сам не могу в это поверить.

— Но как?.. Нам сообщили, что следующие сто пятьдесят лет ты проведешь на Огненной горе.

— Откровенно говоря, сам не знаю. Ни за что не догадаешься, кто пришел за мной этой ночью. Люцифакс! — выпалил привратник, так что Филипп не успел предложить ни одного варианта. — Он рассказал, что Люцифер пересмотрел дело и решил помиловать меня. Помиловать! Просто невероятно! Насколько мне известно, это произошло впервые за всю долгую историю Преисподней. Здесь, можно сказать, и слова такого не знают.

— А это прекрасное слово, господин Драная Борода, — тоненьким голосом запел дверной молоток. — Такое же прекрасное, как и ваше возвращение. Я ведь тоже пытался убедить их помиловать несчастного плотника, — Понтий Пилат сделал особое ударение на слове «помиловать» и невинно заморгал глазами. — По-моему, такое решение было бы единственно верным, ведь и он был сторонником прощенияи…

Драная Борода схватил латунное кольцо и с размаху стукнул говорящую голову. Слова слились в протяжный стон боли.