Амулет викинга (сборник)

По аллее между красных кленов и старых, раскидистых лип они шли уже в сумерках. Под ногами шуршали листья. Солнце в осенней дымке низко стояло над крышами медным шаром. Из садов тянулись дымы от костров, пахло поздними яблоками, пожухлой травой. Скоро отзвенит бабье лето, пойдут унылые, затяжные дожди, полетят первые мокрые снежные хлопья. Не за горами зима…

Арина молча шагала, держа мужа под руку. Чего он пристал к ней с этим медальоном? Вещь фамильная, старинная, память о бабушке. Подумаешь, не модно! Что такое мода? Мимолетный каприз.

Она вспомнила, как бабушка зажгла свечи, заиграла на коричневом, видавшем виды пианино… Арина бросила кукол, прислушалась.

– Как эта музыка называется? – спросила она.

– «Молитва девы».

– А о чем дева молится?

Бабушка погрустнела, задумалась.

– Да все об одном, – неохотно сказала она. – Мала ты еще! Не поймешь.

– Не мала! – обиделась Арина.

– На, посмотри лучше шкатулку, – предложила бабушка.

Шкатулка из слоновой кости составляла все их богатство – на крышке с закругленными краями была изображена девушка с длинной косой, сидящая у окна. А внутри шкатулки одиноко лежал золотой медальон на бархатной ленте.

– Вырастешь – твой будет, – обещали Арине.

По овальному краю медальона вился цветочный узор, а посредине красовался непонятный вензель: переплетение латинских букв. Вынимать медальон и тем более надевать его Арине строжайше запретили, но она только об этом и мечтала. Однажды она тайком забралась в шкаф, достала из шкатулки медальон и…

– Ах ты, негодница! – возмутилась бабушка, застав Арину на месте преступления. – Сейчас же положи обратно!

Подчиняясь внутреннему порыву, девочка нацепила украшение и ни за что не соглашалась его снять.

– Рано еще, – вздохнула бабушка, устав гоняться за ней по всему дому. – Ну да, видно, так тому и быть. Носи.

– Что это за медальон? – пристала Арина к бабушке. – Расскажи.

– Вещь редкая и не простая. Из-за нее можно самое дорогое потерять, а можно самое дорогое найти.

Больше бабушка ни слова не добавила, как Арина ее ни упрашивала. С тех пор она с медальоном не расставалась и, только выйдя замуж, решила, что украшение сыграло свою роль в ее жизни. Теперь она надевала медальон в исключительных случаях. Сегодняшняя вечеринка не являлась каким-то знаменательным событием, но Арину вдруг потянуло к заветной шкатулке…

– Мы пришли, – сказал Дмитрий, открывая перед женой дверь ресторана «Марица». – Где ты витаешь?

Сие заведение, самое престижное в их скромном городке, славилось дороговизной, блюдами венгерской кухни и пронзительной игрой скрипок. «Под занавес» музыканты исполняли зажигательный «Чардаш», неизменно вызывая восторг публики и пьяные крики «браво».

Вечеринку устраивал приятель Дмитрия – по поводу прощания с родиной: парень решил продать свой талант программиста, компьютерного гения подороже, в Европу, туда, где деловые люди готовы выложить приличную сумму за «русские мозги».

Появление Арины, как обычно, вызвало оживление в зале, несмотря на полумрак. Все свечи запылают после десяти, когда выйдут на маленькую круглую сцену бородатые музыканты и грянут, рассыплются в воздухе виртуозные пассажи, заплачут, застонут, зарыдают струны… А пока что посетители ресторана вяло переговаривались, был слышен стук приборов, шарканье ног официанток в национальных венгерских костюмах; пахло пряностями, женскими духами и горячим вином. Представители мужского пола искоса, тайком от своих дам, бросали жадные взгляды на Арину. Дмитрий занервничал, он так и не привык к вниманию, которое повсюду привлекала его молодая жена.

Застолье началось шумно, бестолково – часто произносились тосты, звенели рюмки, никто никого не слушал, все весело смеялись, наливали, пили и ели. Когда же гости насытились, захмелели, отяжелели от обильной еды и крепких напитков, им потребовались иные развлечения. Одни занялись разговорами, другие пустились в пляс, тем более что давно уже настроили скрипки бородачи в вышитых рубашках, подпоясанных широкими цветными поясами, и, притоптывая, закрывая от наслаждения глаза, заскользили, запорхали смычками, извлекая из своих инструментов летящие, божественные, сумасшедшие звуки…

Горящие свечи отражались в зеркалах и стекле бокалов, в густой черноте окон… в расширенных темных зрачках женщин, в украшениях на их груди и в ушах, ложились отблесками на гладкую, нежную кожу. Дмитрий невольно взглянул на медальон на шее Арины… и содрогнулся. Отчего? Он и сам не мог понять. С самого первого раза, как медальон попался ему на глаза, он произвел на него отталкивающее впечатление – тусклый, с красноватым оттенком, покрытый множеством мелких царапин, он казался чуждым свежести и юности Арины, современным тенденциям простоты форм и сияющему глянцу поверхностей, ясному течению жизни, к которому привык Дмитрий. Медальон, словно осколок, жалкий обломок исчезнувшего мира, напоминал о бренности всего вокруг и, главное, о бренности самого бытия, а значит, и человеческого существования, и его любви к Арине, и ее любви к нему. Это уж совсем было невыносимо, и он возненавидел медальон, как никакую другую вещь. Он даже удивлялся порой, что старое украшение вызывало у него – рассудительного и спокойного мужчины – такую бурю чувств. Если быть до конца честным, то от этого медальона у Дмитрия… мороз шел по коже, каждый волосок на теле вставал дыбом, а душу охватывало томительное предчувствие беды: неминуемой и непоправимой. От медальона просто исходил могильный холод, в чем супруг имел глупость признаться Арине.

– Да ты что? – возмутилась она. – Это же фамильная драгоценность! Представляешь, когда-то давно кто-то любящий заказал медальон для обожаемой женщины… она его носила, любовалась им… надевала, быть может, на бал, где решилась ее судьба, или на венчание… или на память в разлуке…

Последние слова особенно больно ранили Дмитрия – он взвился, взорвался, не в силах сдержаться, набросился на Арину, осыпая ее несправедливыми, обидными упреками… бессмысленными по сути. Как будто она угадала, каким-то истинно женским чутьем нашла самую уязвимую, самую кровоточащую точку в его душе. Дмитрий быстро остыл, раскаялся и умолял о прощении.

– Не понимаю, что на меня нашло, – виновато оправдывался он. – Ты меня любишь?

– Конечно.

Арина не лгала – она действительно любила мужа… во всяком случае, она искренне так считала. Разве она вышла за него не по любви? Глупости. Какая-то, весьма значительная часть ее, несомненно, любила Дмитрия. Но другая… скрытая Арина всегда ждала кого-то… неизвестного, тайного возлюбленного, созданного ее воображением или… запечатленного ее памятью… прадавней, которая не знает времени, не знает пределов… Ум почти не оставляет надежды на встречу с ним! Поэтому женщина берет с ладони судьбы то, что предлагается взамен… здесь, сейчас. Но не перестает ждать.

Арина думала, так устроены все браки, даже все романы. У нее самой было несколько – еще в школе, потом на первом курсе института. Потом… появился Дмитрий, она сразу влюбилась в него. Мечты и реальность никогда не сходятся! Можно смотреть на звезды… а жить на земле.

Вечеринка в «Марице» была в разгаре. Арину приглашали наперебой, супруг делал вид свободного от предрассудков мужчины, который не ревнует по пустякам и позволяет жене развлекаться. Она ведь не переступает границы приличий – просто веселится, танцует. Она – скромная, не распущенная женщина и не станет вульгарно заигрывать с чужими кавалерами.