Амулет. Книга 4

– Да, дядя Леша, и я тоже получил, – согласился я.

– Теперь ты, как и твой друг, очень нужный мне человек, – задумчиво произнес старый чекист как бы про себя и спросил: – А что, тебе очень надо, чтобы мы раскрутили твою соседку?

– Надо, – решительно подтвердил я.

– Хорошо, – со сталинской интонацией сказал дядя Леша, – я тебе обещаю. Тем более, что хоть одно раскрытое преступление ваше отделение милиции запишет себе в актив. Хорошо, – повторил он, – мы это сделаем. Но и ты не забудь нашего уговора: послезавтра вы с Григорием улетаете. Помнишь, надеюсь?

«Как такое забудешь?» – подумал я, а вслух четко, без всякой кампанейщины, как младший старшему по званию, отрапортовал:

– Помню. Мы готовы.

Мне хотелось отчеканить «так точно!», как того требовала субординация, но я удержался.

Глава третья. Григорий

Утром по радио читали «Евгения Онегина», и я, остановившись среди комнаты, слушал:

…Проснувшись рано,

В окно увидела Татьяна

Поутру побелевший двор,

Куртины, кровли и забор…

Ритм чтения был так ровен, успокаивающ, голос диктора так мягок, что мне захотелось взглянуть на мир глазами пушкинской Татьяны, забыв тревожные ночные сны. Захотелось узнать, а что там, за моим окном?

Я отдёрнул штору и глянул вниз. Весь двор был покрыт снегом, чистым, неисхоженным, словно белой праздничной скатертью.

На детской площадке мальчишки лепили рыхлые снежки и азартно кидались ими друг в друга. Я вспомнил, как я сам радовался свежему снегу, когда учился в школе, как раз напротив маминого дома.

Сейчас мою школу не было видно, как раньше, из окна. Года два назад во дворе, после нескольких месяцев грязи и грохота строительства, вырос дорогой модерновый особняк с частной охраной и собственной автостоянкой. В нем комфортно поселились некие богатенькие буратино.

Я долго любовался белым чистым полем двора. Только вот под деревом валялось что-то темное. Пальто, что ли, или старое одеяло до помойки не донесли? Я отвел глаза: непонятный серо-бурый предмет портил красивую зимнюю картинку.

«Хорошо умеют устраиваться эти новые русские, – размышлял я, – возвели себе апартаменты, отгородились фигурной решеткой, установили по углам особняка камеры слежения, посадили вооруженных консьержей – и живут припеваючи! Разъезжают себе в дорогих иномарках! Только вот почему, – я опять, уже возмущенно посмотрел на неприятный серый предмет под деревом, – почему они свой мусор (мешок из-под цемента, что ли?) не донесли до мусорки? На своей же территории гадят!..»

Отойдя от окна, я вернулся к своим проблемам и решил позвонить Стасу, рассказать ему о визите Аристарха, – это его, наверняка, заинтересует.

Набрав номер, я еще раз взглянул на то место во дворе, где лежал бесформенный тёмный предмет. Под деревом ничего не было! «Чушь какая…» – подумал я, но в этот момент в трубке раздался голос Стаса, и я забыл о занимавшем меня пятне на снегу.

Стас, на мой взгляд, разговаривал со мной чересчур напряженно, и я, будучи не в силах изменить его тон, лишь сухо изложил все, что произошло со мной накануне. Босс, на удивление, мало заинтересовался моим рассказом и на мои недоуменные вопросы отрывисто отвечал, что надо забыть обо всем этом и срочно собирать вещи, готовиться к отъезду. «Всё остальное не имеет абсолютно никакого значения», – резюмировал он, будто подвел черту.

«Хорошо, – равнодушно подумал я, – отъезд так отъезд», – повесил трубку и начал, не торопясь, складывать одежду, проверять документы, пересчитывать деньги… Все, кроме моей «Тайны вселенной», казалось мне неважным.

«Я собираю свой амулет, как домик из кубиков», – любовно думал я, взяв его в руки. Странно! Камень светился необычным светом, мерцал и переливался, и даже обжигал.

– Что-то ты сегодня чересчур разошелся, – заговорил я вслух. – В чем дело? Что происходит?

Я приблизился к окну, чтобы лучше рассмотреть переливающийся необычными тонами камень. Взгляд мой снова упал на снег под деревом. Темный предмет лежал на том же месте! И тут я впервые, может быть, пожалел, что пренебрег советами окулистов и не купил себе очки. Мне никак не удавалось рассмотреть, что же это там валяется.

Моя беда, мой «комплекс» в том, что я всю жизнь боялся, что, надень я очки, меня будут обзывать «очкариком». Кроме того, я, как вольный дворовый пес, терпеть не могу на себе каких-либо лишних предметов, будь то часы, очки, галстуки («ошейники», – мысленно добавил я до кучи, ухмыльнувшись). Все, что надевалось на тело помимо необходимой одежды, меня раздражало до крайности.

«В конце концов, – часто философствовал я, оправдывая свою неприязнь к очкам, – Бог создал меня таким, какой я есть, и не позаботился о каких-то дополнительных приборах для улучшения моих органов чувств, значит, они мне не нужны».

Но сейчас любопытство, мучавшее меня все утро, взяло верх, и я потянулся за старым отцовским биноклем, лежавшем на книжном шкафу.

«Совсем как старая бабка, – смущенно ворчал я, – ради развлечения буду глазеть, что там валяется во дворе».

Но как только я навел окуляр бинокля на непонятный предмет, от моего смущения не осталось и следа. То, что я увидел, меня крайне озадачило. Под старым разлапистым тополем на свежем снегу лежало не одеяло, не мешок из-под цемента и не драное ватное пальто – там лежал человек! И, судя по всему, лежал он там не потому, что сильно устал и прилег отдохнуть эдак на полденечка. Он был мертв. То, что раньше казалось моим подслеповатым глазам бурой грязью на сером фоне, в бинокль ясно виделось как свежая кровь на одежде упавшего в снег мужчины.

«Не может быть! Бред какой-то: кругом ходят люди, играют дети, гуляют собаки, и никому нет дела, что во дворе на снегу лежит мертвый человек?!» – недоумевал я, впившись глазами в бинокль.

Оставаться дома, не разрешив загадки, я был не в состоянии. Куда девалась моя вселенская лень! Подгоняемый любопытством, я, не застегнув куртку, выскочил на улицу, быстро добрался до дерева. Но, к своему удивлению, обнаружил, что там никого нет. Уволокли труп, пока я спускался? Но нетронутый снежок под тополем был девственно чист. И никаких следов кровавого убийства!

Что же это могло быть? Однако спрашивать у бегавших малышей и сидящих на скамеечках бабушек, куда делся мертвец, я не стал. «Померещилось, – озадаченно решил я. – Ну и фантазия! Идиот!» – честил я себя, поднимаясь наверх и путаясь в незавязанных шнурках кроссовок.

Войдя в квартиру, я решительно направился к окну, чтобы задернуть штору и заняться делами. Однако одного взгляда в окно было достаточно, чтобы увидеть, что мертвый человек лежит на прежнем месте… Рядом с трупом, как ни в чем ни бывало, бегали ребятишки, сновали люди – все, как десять минут назад!