Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Амур все бьет и ломает. Тальниковый лес с подмытого треснувшего берега плетнем повалился в реку.

Улугу подъехал к обрыву в оморочке.

– Берега нету, пристать некуда? – крикнул он Силину.

– Чего сердишься? – отозвался Тимошка.

Гольд не ответил ему, с досадой вытащил оморочку в кустарник, швырнул ее и, захватив вещи, проворно полез на обрыв. Забравшись наверх, он оглядел реку, лес, озеро, с досадой что-то пробормотал и побрел к огороду Кузнецовых.

Там сел на сломе и закурил трубку, глядя, как работают хозяева.

– Ну, как живешь, Улугу? – подсел Федюшка. – Дай закурить…

– Худо! – отдавая берестяную коробку с табаком, ответил гольд с таким выражением, как будто это само собой разумелось.

– Чем же худо? – подошел Егор.

Гольд покосился на него и смолчал.

– Что молчишь?

Улугу поглядывал по сторонам. Вид у него был такой, как будто русские к нему приехали и пристают, а он не желает разговаривать.

Видя, что Улугу не в духе, Кузнецовы снова принялись за дело.

– Ребята, не досаждайте ему, пусть одумается человек, – сказал отец.

Улугу долго сидел и курил.

* * *

– Ну, худо, что ли? – восклицал Улугу, сидя вечером в избе Кузнецовых. За столом у него отлегло, и он стал разговорчивей. – Лед прошел, а гусь дорога нету?

– Как это гусям дороги нету?

– Конечно, гусь надо другую дорогу искать. Старая дорога пропали. Вот с колокольни гуся стреляли. Теперь другой дорогой летает.

Кузнецов недоумевающе смотрел на гостя.

– Ты заговариваешься, – заметил Тимоха.

Улугу метнул злобный взор на Силина.

– Гусь раньше близко садился, а теперь далеко. Раньше как раз на протоке садился. Чистенький такой коса, гусей много сидели, – оживляясь, с умилением сказал Улугу. – Ружьем палить прямо из дома можно… далеко не ходить.

А теперь?

– Что теперь! – махнул рукой гольд. – Теперь косу затопило, вода верхом ходит, оморочкой ехать надо далеко, однако, кругом острова.

– Парень, кругом острова ехать – руки отмахаешь, пол версты будет. Конечно, из дома лучше бы тебе стрелять…

– Кто же виноват, что косу затопило?

– Кто виноват! – зло воскликнул гольд. – Русский виноват!

– Как так? Ведь это в прошлом году гусей стреляли. Разве гусь помнит?

– А разве нет? Что его дурак, что ли? Косу еще не затопило, гусь на старое место летал, а поп как раз на колоколе каждый день играл, пугал, наш гусь обратно пошел. Конесно, если не русский, так кто виноват. Моя, что ли?.. Конесно! – оживляясь, продолжал Улугу. – Рыбка тоже пугали. Дерево стучит…

– А рыба слышит, что ли?

– А че, его глухой? – с обидой воскликнул Улугу. – Когда лес рубили, его слышит…

– Парень, ты здорово по-русски говорить стал, так и режешь.

– Конесно! Худо, что ли! – с гордостью ответил Улугу.

– Ну, это все ничего! – сказал Егор. – Как оспа-то?

– Оспа, его ходит… Уже недалеко. У нас в деревне одна

старая фанза была, где Покпа, Айдамбо жили, знаешь? Айдамбо новый дом строил, и Покпа туда пошел. А старый фанза бросали. Туда чужой бедный люди приехал и поселился. Там оспа теперь. Еще у нас много людей теперь голова болеют, – пожаловался Улугу. – Они понимать не могут ничего.

– Верно, много гольдов за эти годы тряхнулись умом, – согласился Тимоха.

– На нашем озере теперь худо жить. Сибко сум…

– Какой сум?

– Ну, его сумит, гремит, народ чужой ездит. Как праздник, так идут, кричат, рыбка пугают…

– Парень, это в голове у тебя покоя нету, вот ты и придираешься, – обнял гольда Тимоха. – Ты лучше оспы бойся. Эту фанзу сжечь надо и людей к себе не допускать.

– Че тебе! – со злом скинул с плеча его руку Улугу. – Наса саман тихонько играет, – продолжал он про то, что тревожило его, – гуся, рыбу не пугает. А тот играет – сибко сум…

– Как это поп играет?

– Колокол его, у-у, как играет… Сибко колокол стучит, Саман бубен играет, а поп – колокол. Все равно бубен. Только бубен веревка нету. Все равно богу молится.

– Поганый ты нехристь! – рассердился дед и отошел.

Улугу нахмурился.

– А как огород-то?

– Гохча копает, – ответил Улугу. Но его тревожили общие вопросы, а не огород. – Теперь каждый дом свой саман есть. Кругом люди заболел. Жить трудно.

– Вы еще не видели, как бывает трудно жить. Вам только руку протянуть – мясо в тайге ходит.

– Нам не трудно, что ли?

– Гуся, рыбы у вас до черта.

– Что тебе, скажи! – с презрением воскликнул Улугу. – Разве гусь всегда тут живет? Зимой, что ли, он летает? А сегодня опять какой-то русский озером ходил и пугал все. Прямо не знаю, куда от русских деваться!

– Спокойно не живется?

– Нет!

– На русских и русским же жалуешься, – молвил Федя.

Улугу не ответил.

Уральцы были ему соседи, к ним уже все привыкли, и они, по убеждению Улугу, не считались теми русскими, которые мешали жить.

– У нас бога нету, что ли? Че наш бог худой? – вдруг с обидой обратился Улугу к деду.

– Бог на небе живет!

– Наса маленький бубен играли, ево все равно слышит.

– Бог-то все слышит, – с угрозой отвечал дед Кондрат.

– Конесно, бог один.

– Бубном чертей гонять, а не богу молиться, – сказал Федя.

– Все равно! Колокол тоже помогает, – подхватил Силин. – У-у, черти колокола боятся, ка-ак ударит – и враз чертей отбивает. Они, знаешь, черти эти, на приступ лезут, человечью душу схватить, а он их как крупной дробью. Вот заметь, парень, стало почище у вас на озере.

Улугу молчал, видимо сравнивая в уме, как шли дела с чертями раньше и как теперь.

– Все равно русский пришел – худо! – решительно молвил он и повалился на лавку, не выказывая ни деду, ни Егору никакого внимания.

Поделиться с друзьями: