Амур-батюшка (др. изд.)

Максимов сказал, что сам он с другой частью экспедиции и с другим проводником пойдет в верховья Додьги.

– А кто у тебя проводник? – спросил офицера Улугу.

– Вот Савватий Иванович! – ответил Максимов. – Старый мой приятель. А потом обе части экспедиции соединятся здесь в Уральском, а дальше пойдем вместе.

Он показал проводникам карту и маршруты.

– Зачем ты ему про золото сказал? – втихомолку бранила Егора старуха мать.

– Пусть люди знают! – ответил Егор.

– Знают! Э-эх, Егорушка, родимец!.. – бормотал дед. – Все уйдет. Зря выдал.

По окрестностям, видимо, прошел слух, что в Уральском экспедиция. Напуганные оспой гольды, узнав о приезде доктора, толпами приезжали с летних работ в Уральское. С детьми и женщинами приходили они к крыльцу. Кузнецовы заразы не боялись.

– Че, экспедиция тут? – входя в избу, спрашивали гольды. Они просили спасти их от заразы, кланялись, некоторые здоровались с Максимовым за руку.

После обеда доктор велел объявить, что будет делать прививки от оспы. Врач и фельдшер надели белые халаты. Блестящие инструменты, вата, флаконы вызывали общее любопытство крестьян и гольдов.

Савоська первый вызвался делать себе прививку. Врач взял ланцет, вытер худое плечо старика спиртом.

– Я это дело знаю. Доктор шкуру режет. Маленько заразы пускает. Много не пускает, – объяснял Савоська сородичам.

Гольды набились в избу, чувствуя себя как дома. Они столпились около доктора, переглядывались боязливо, но не уходили.

– А зачем шкуру режет? – спрашивали они. – Разве нельзя глотать или еще как-нибудь? Стеклянных бутылок много, спиртом так сильно пахнет. Ан-на-на! Что это горит?

Врач зажег спиртовку. Все замерли, увидев таинственное голубоватое пламя, ударившее струйками из железной коробочки.

– Эх, доктор, хорошо резал! – отходя к двери, воскликнул Савоська, показывая всем свое черное костлявое плечо с тройным надрезом.

– Вымой, а то пропадешь! Ведь это зараза… – сказал Барабанов.

– А ну, засучи рукав, – грубо оборвал Федора солдат в белом халате.

И не успел Федор опомниться, как ротный фельдшер сделал ему прививку.

– Как карася тебя резал, – заметил Савоська.

– Верно, что-то шибко здорово он меня полоснул.

Гольды верили русскому доктору, просили его приезжать в окрестные стойбища, делать прививки женщинам и детям.

Улугу присел подле Егора и спросил:

– А откуда экспедиция ходит?

– Из города.

Улугу помолчал.

– А исправник из города?

– Тоже из города.

Егор догадался, что гольд замечает разницу между русскими из экспедиции и городским начальством, хоть по виду люди одни и те же.

– Долго тебе толковать, – сказал Егор. – Поезжай с ними и все поймешь.

«Теперь Улугу поведет экспедицию, покажет, что есть в тайге, и сам поучится. И ему польза и от него, – думал Егор. – А раньше всего боялся, от всех прятался».

* * *

«Я буду ходить с экспедицией! – думал Улугу. – Как это вдруг получилось, что я стал проводником? Даже не верится!» До сих пор он и мечтать не смел об этом. Для этого надо было знать русский язык. Еще несколько лет тому назад Улугу не знал ни слова по-русски, боялся русских, верил шаманам и торгашам, что все беды от русских. А вот как-то незаметно для себя Улугу заговорил. «Сам не знаю, когда я заговорил!» Сегодня, казалось, он почувствовал, что у него крылья, которых до сих пор он не замечал.

– А есть шаманы в Мылках? – спросил доктор Иван Иванович Дубков.

– Как же! Есть…

Улугу назвал шаманов.

– Они будут подбивать народ не делать прививки, а ты помоги нам.

– Конесно!

Доктор стал расспрашивать, чем болеет народ по стойбищам.

– Людям плохо жить. Чужие сюда приходят, хворь и заразу везут, вещи украдут и обманывают, в это время много людей умом тряхнулось, – стал рассказывать Савоська.

– Гольды? – спросил Максимов.

– Все равно, гольды, русские, китаец ли попадет, ево тоже башка не железный.

На ночь многие гольды остались ночевать в избе и в сенях, не желая покидать экспедицию.

Со времен Невельского ни один человек, приходивший на Амур с экспедицией, никого не обидел, не обманул. Это были люди особые, не похожие на купцов, солдат и арестантов. Даже солдаты в экспедициях были другие, чем те, которые сопровождали чиновников.

Со времен Невельского все жители края знали, что от экспедиции польза. Боялись наезда попов и чиновников, купцов ждали с любопытством и надеждой, а провожали часто с досадой, а экспедициям радовались. Их дело чистое, честное, занятное, не похожее на общую злобную жизнь.

* * *

Максимов назначил Улугу плату.

«Что платят – это, конечно, очень хорошо. Думать не надо, как прокормиться. Русские, если в экспедицию идут, всегда берут с собой хорошие продукты: хлеб, масло и в банках мясо. Все дают проводнику, что сами едят». Все это было заманчиво, но главное не в этом.

Как не раз слыхал Улугу от людей, бывавших в тайге проводниками, русские любят, чтобы им рассказывали все: как называется река, откуда она течет, где какие люди жили прежде, какое где дерево, трава, птичка, зверь, как на кого охотиться.

Улугу давно собирался рассказать какой-нибудь экспедиции все, что знал. Все это запишут, и будет потом в книге об этом. У него было что рассказать.

Однажды на охоте, в верховьях ключа Одо, Улугу с товарищами разжег костер. И удивительное дело, в воздухе запахло как-то странно.

– Что такое?

– Русским пахнет, – говорил Покпа.

Действительно, пахло в воздухе так, как, бывало, от новой материи, которую покупали на баркасах. Запах этот был известен всем гольдам и считался русским запахом.